Девушка проводила лютню затравленным взглядом.
-Завоеватель я или нет? - кассориец отхлебнул вино прямо из кувшина. Ни на девушку, ни на кого другого в гостиной он уже не глядел. - Хоть какая-то добыча с вашей чащи, кроме позора...
***
Все было так...
Но на минуту раньше
Сорвался мир на роковой вираж.
Разрывы, пламя - слишком много фальши
И прочий неуместный антураж.
Конец эпохи - странная минута,
Растянутая часто на века.
Всего лишь упование на чудо,
Ворвавшаяся в океан река.
-Илири, пора... ты не спишь?
-Нет, Аралит, - Илири отодвинула книгу. - Как тут заснешь?
-Твоя правда. Я тоже уснуть не могла. Оружие у тебя есть?
Илири достала из-под подушки кинжал. Аралит осмотрела его, одобрительно кивнула.
-Бить будем одновременно, по моему сигналу. Сможешь?
-Смогу, наверное, - Илири пожала плечами. Никто из них не умеет убивать спящих. Никто во всем мире не учит такому искусству.
-Бить надо сюда, - Аралит показала ей место на груди, куда следует ударить ножом. - А если спит на животе, тогда сюда. - повернулась и дотянулась рукой почти до лопатки.
-Они не проснутся?
-Не должны. Прорицатель Аэлантор говорил, что настой хорошо усыпляет. Но предупреждал, что не на всех действует. Надо будет соблюдать осторожность.
-А как же стража? Они же, наверное, выставили посты снаружи!
Аралит закуталась сильнее в вязаную шаль, повернулась. Илири увидела у нее на поясе длинный меч без ножен.
-Стражей должен заняться сам Аэлантор, с подростками.
Завоеватели спали в гостиной. Двое на полу, где им постелила Илири. Хларалиг - за столом, уронив голову на руки. Рядом лежал опрокинутый кувшин, струйка вина темнела в тусклом лунном свете поперек страницы, как пятно крови.
Все было так.
Ломались чьи-то судьбы,
И кто-то предрекал армагеддон.
Те, кто погиб, живым уже не судьи.
И безмятежно спят те, кто спасен.
Какая мелочь - поворот историй!
Случилось так - ведь ТАК предрешено.
Придумать сотню новых категорий?
Кому-то лень, а лично мне - смешно.
Три женщины в домашних платьях тихо прокрались, встали каждая над одним из спящих. Илири достался воевода.
Она смотрела на широкую спину воеводы, пытаясь понять, куда же ударить. На стройной спине Аралит, при свете лампы, все было понятно. Спина кассорийца была вдвое шире.
Илири обернулась. Минариа, подобно древнему призраку, склонилась над своей жертвой с зажатым в руке широким ножом. Аралит стояла прямо, меч она держала над собой обеими руками, острием вниз. Жуткая картина, которую Илири вряд ли сможет забыть.
А где же девушка-певица? Илири шевельнулась, делая знак Аралит, чтобы та не спешила. Под ногами ее еле слышно скрипнул пол.
-Я не сплю, - внятно произнес Хларалиг, не поднимая головы. - Чего тебе, женщина?
-Бей! - взвизгнула Аралит, резко опуская меч.
И Илири ударила.
Воевода успел упасть набок. Кинжал Илири скользнул по его спине, разрывая ткань и оставляя за собой темную полосу. В следующий миг рука кассорийца отбросила ее, она ударилась о стену затылком, он взорвался болью...
-К оружию! - закричал воевода, бросившись к Аралит. И наткнулся на меч, всем весом навалившись на острие клинка. Аралит напряглась и дернула рукоять в сторону, воевода захрипел и грузно повалился ей под ноги.
Остальные были уже мертвы. Минариа нанесла своей жертве несколько ожесточенных ударов и теперь вытирала нож об одежду кассорийца. Улыбка старухи в слабом лунном свете напоминала волчий оскал.
-Оставайтесь здесь, - Аралит, в которой Илири никогда бы не заподозрила такую решительность, быстро прошла к двери, нащупала засов. - Я проверю, что снаружи.
-А где... - Илири поняла, что так и не спросила за весь день имени девушки.
-Не знаю, Илири. Дверь не заперта. Я точно помню, что запирала на ночь.
-Я с тобой!
Выскочив на улицу, женщины услышали крики людей и ржанье лошадей где-то на окраине.
-Идем, - Аралит покопалась в складках платья, достала нож и протянула Илири. - Надо проверить, что с постами.
Они выскочили на берег. Где-то на западе в лесу мелькали факелы. Кричали то оттуда, то с другой стороны. В криках Илири различала хорошо знакомое арденское 'Волк!' Именно так в сказках перекликались воины арденов, когда врывались ночами в города и деревни, захваченные миакрингами.
-Никого не вижу, - сказала Аралит, оглядевшись. - Подождем наших. Может, они уже были здесь и пошли дальше.
-Где завоеватели оставили обоз? - у Илири мелькнула нехорошая догадка.
-Откуда мне знать? - удивилась Аралит. - Они же никого наружу не выпускали.
-Где-то рядом, - она вспомнила, что кассориец, который унес лютню, вернулся довольно быстро. - Идем, проверим с западной стороны.
-Зачем он тебе нужен? - однако Аралит, похоже, и сама уже поняла, в чем дело. Они пошли по дороге, стараясь ступать потише.
Обоз - больше десятка телег, одна из них крытая. Телеги стояли среди сосен сразу за крайним домом. Лошадей не было видно. На земле, в редкой траве и хвое лежали тела. Многие из них пронзали стрелы.
-Идем назад, Илири. Она, наверное, убежала. Или где-то прячется.
-Я хочу посмотреть.
Возле крытого фургона лежал один из трупов - наверное, возница. А рядом, у колеса, распростерлась тощая фигурка в длинной темной юбке и ситцевой рубашке. Свет луны играл на серебряном шитье, лепестки цветов и перья птиц казались объемными, выступающими из сукна юбки. Разметались волосы по хвое, и сжимала лютню тонкая бледная рука.
А Илири так и не спросила ее имени. Почти ничего не запомнила из ее песен, звеневших над поселением все те дни, что она здесь провела. И только сегодня протянула этой странной, затерянной где-то в своих переживаниях девушке руку. Протянула и забыла сжать посильнее.
Права Минариа - перевелись люди среди арденов. Всей отзывчивости, всей готовности помочь хватает разве что на один обед.
Все было так.
Живые не заметят
Обилия пустых бессвязных фраз,
Что как-то солнце по-другому светит,
И слишком много стало волчьих глаз.
...все было так...
Она постарается вспомнить побольше. Расспросит других людей в деревне. Кто-то мог запомнить ее песни. Собрать, записать. Если ничего больше нет - хоть строкой в книге, но сохранить ее! Как память о чем-то упущенном. Чем-то, что сородичи девушки так и не смогли понять. А ведь она пела им с утра до вечера, объясняла, старалась...
Но они хотели слушать только прорицателя. Им больше по душе гордость давно ушедших времен, чем незнакомые, непонятные слова бездомной певицы. Они готовы убивать тех, кого впустили в свои дома, но не могут понять, как можно бояться взять в руки кинжал - и при этом не бояться самих врагов.
Аралит подошла неслышно. Заметила тело девушки, склонилась над ней, пощупала пульс.
-Помоги мне, Илири.
-Что? - не поняла сначала Илири, едва сдерживавшая слезы.
-Помоги. Только осторожно. Надо отнести ее в дом.
-Зачем? Она что...
-Да жива она! Я даже крови не вижу. Только ссадина на голове.
Илири уронила нож, который до сих пор сжимала в руке, и бросилась к девушке. Вдвоем они подняли бесчувственное тело, оказавшееся легким, как пушинка.
-Аралит, возьми лютню!
-Потом, Илири...
-Нет! Когда она придет в себя, лютня должна быть первым, что она увидит. И мертвецов из дома убрать!
Аралит покачала головой, однако изловчилась и дотянулась до лютни. Вдвоем они медленно, осторожно понесли девушку к дому. За ними в лесу мелькали факелы, и то и дело кто-то кричал: 'Волк!'
Лорбаэн. Переправа.
Таларик оказался упрямее, чем северяне. Сети в воде его не остановили.
Среди множества солдат южной армии обнаружился самородок, умеющий плести лодки из коры. Такие легкие скорлупки пользовались популярностью в предгорьях как на востоке Гиссаны, так и на западе Сакара, где сплав по горным рекам был занятием рискованным и связанным с преодолением всевозможных порогов и водопадов. Волочь по горам массивные лодки никто бы не стал. Если жители предгорий делают лодки, - а как иначе? - то они обязаны быть достаточно легкими.
