Этот принцип был реализован и в этот раз. Я собрал кучу сильных молодых людей и попытался заставить их работать, я объяснил им, что нам надо построить новый забор, и новые землянки, и они в начале начали искать новые ветки, и начали даже копать, перенося забор на новую линию. Потом один из них отказался, он бросил палку копалку и сказал.

   -Всё, я не хочу работать. Надоело, ты сам не работаешь, только других заставляешь, а ешь больше всех.

   Я подошёл к нему, ударил кулаком поддых и сказал.

   -Работай, нам нужен этот забор. Он нужен не мне и не тебе, а всему городу.

   -Не буду, ты меня не заставишь, хочешь, чтобы я работал, накорми меня, я не ел с утра, а вчера мне дали мини порцию еды, мне надоело. Я не буду.

   Я, конечно же, не мог позволить ему бастовать и дальше, потому что тогда другие, видя его победу, тоже откажутся работать, и в итоге разобранный наполовину забор вообще никто трогать не будет, а мне надо управиться за день, чтобы к ночи создать новый периметр от диких зверей. Иначе воинам придётся всю ночь жечь костры и патрулировать разобранный участок забора, чтобы никого не съели. А это тяжело и воины не станут этого делать, по тем же причинам. Поэтому я повалил его и стал пинать, такие ситуации у меня бывали и раньше, и я заставлял соплеменников работать и раньше, не убивая, и тут случилось то, чего я не ожидал. Десятки людей, что я собрал здесь, чтобы они работали, вдруг бросились на меня, и всей толпой повалили меня, и стали бить. Я пытался сопротивляться, но не мог, они все держали меня за руки и ноги и избивали. Их было слишком много. Они дико ненавидели меня, и сейчас почувствовав мою слабость и безнаказанность, просто бросились и стали терзать.

   Они били меня долго, и я не терял сознание, но убить не смогли и не пытались, били руками и ногами, но не оружием. А потом они связали мне руки и ноги верёвками из коры, так, что я не мог их развязать, отняли у меня все ножи и вещички, что лежали в карманах, потащили меня в город, и бросили в одну из землянок. А у входа поставили охрану. Так я и лежал там в этой землянке до самого вечера, и только на улице слышал крики племени, все радовались моему пленению, и я понял, что, свергнув меня, они сейчас там раскупорили мои запасы еды, и снова едят запасы амбаров. Ну что ж поделом. И кстати охрана, стоявшая у землянки первое время, видимо потом пошла праздновать тоже.

   Я попытался развязаться, или хотя бы освободить руки так, чтобы кровь к ним притекла, но не смог, они связали очень жёстко и неумело. Я опасался, как бы руки совсем не отказали с такой перевязкой. По своему опыту я знал, что если связать руки и ноги пленнику очень сильно, то кровь не будет по ним течь и пленник может даже умереть. А меня связали очень сильно и я даже не чувствовал руки и ноги, так сильно они онемели. Так я и лежал, постепенно понимая, что они обо мне просто забыли, и возможно я тут так и умру, так продолжалось всю ночь, а под утро ко мне в комнату заглянул какой-то мальчик, он полазил по моим вещам, попробовал стянуть с меня одежду, но не смог. Потом убежал, я попытался ползти и выползти из землянки, но это было невозможно, и всё же, я понял, что руки связанные за спиной, на самом деле связаны не столь сильно, чтобы убить меня, впрочем, возможно ослабли сами верёвки, всё же кора не самый лучший тип верёвок.

   Так я и лежал минимум три дня, и вообще никто меня не вспоминал, и никто ни разу не пришёл дать попить мне или накормить, или просто проверить сдох я или нет, племя просто вообще забыло обо мне. Больше всего меня задело то, что в этот раз никто не пришёл меня спасти, хотя охраны около землянки и не было. Прошлый раз меня вовремя предупредил Тод, а в этот раз у меня было столько верных людей, и я даже был тут без охраны, и любой ночью мог прокрасться и развязать мне верёвки, чтобы я смог убежать, но никто ни один не пришёл ко мне на помощь. Они все меня предали, и те, кого я приблизил к себе тоже. А я на них полагался, кормил их, давал им еду. Вот как они отплатили мне за мою справедливость, а ведь я всегда делил всё поровну, и никогда никому не давал больше. И возможно зря, потому что справедливости в мире нет, и быть может, если бы я выбрал человек пять любимчиков, как делали обычно альфа самцы, то кто-то из них пришёл и спас бы меня. А так меня ненавидели все, и простые люди, и те, кто был ко мне приближён. Надо было поступать иначе, надо было... Надо было иметь любимчиков, кормить их выше нормы, чтобы они за мной и в огонь и в воду, а я всё на своих плечах, один, честно и справедливо. Я думал, люди увидят, оценят мою справедливость и честность. Какой же я всё-таки дурак.

   А племя продолжало праздновать, я видел зарево костра, и слышал их радостные крики. Наконец, на третий день поздно вечером, ко мне в землянку вломилось с десяток воинов племени, они выволокли меня наружу и поволокли к костру. Пока меня волокли к костру, я обратил внимание, что за эти три дня, что племя жило без меня, никто даже не пошевелился восстановить ту часть забора по периметру города, что мы демонтировали несколько дней назад при начале работ. Меня бросили перед костром. Здесь собралось всё племя, даже мои часовые и подчинённые, все те на кого я в прошлом полагался. Они бросили меня на середину поближе к костру и громко загалдели.

   -Ну что ты всё понял год?

   -Ты понял да? Нам без тебя знаешь как хорошо? Ты знаешь, как мы едим сейчас без тебя?

   -Ты знаешь как без тебя у нас много еды?

   -Нам без тебя хорошо.

   Они стали плевать в меня и пинать меня, я лежал практически без движений.

   -Ну что убьём его?

   -Убить, убить, убить...

   Я понял, что шанс убежать у меня был, и я очень зря им не воспользовался, если эти перережут мне глотку и я сдохну прямо здесь, всё, меня уже ничего не спасёт.

   -Убить, убить, убить!

   Племя буквально кричало на всю округу, они ненавидели меня, и вышел один из воинов племени, в прошлом неприметный, он никогда не проявлял свою агрессивность, хотя и был сильным. Но почему-то теперь он стал новым лидером племени. У воина был костяной нож в руках, я знал это конец. Да я крепкий, очень крепкий, но я не выживу, меня убьют как животное. И да костяной нож не столь уж страшное оружие на самом деле сам по себе, но если ты не можешь закрыться от него, что тогда? Мне было очень страшно, я вдруг понял, что прямо сейчас и здесь умру. Я никогда не ощущал себя таким, просто никогда, таким слабым и беспомощным перед лицом неотвратимо приближающейся смерти. Сердце буквально задёргалось в конвульсиях, в горле застрял ком. Я часто охотился, сражался с крупными хищниками, но тогда я не боялся, потому что у меня всегда был шанс на победу. Даже в детстве, когда меня преследовали крупные хищники, я не боялся, так как сейчас, потому что тогда я всегда мог убежать, всё зависело от меня. А сейчас нет, чтобы я не делал и не говорил, я не смогу вырваться и они убьют меня. Возможно, в этот раз я чего-то упустил, не уследил за настроениями в обществе, полагая, что смогу их запугать, контролировать и удержать и это была фатальная ошибка и это мой конец.

   Воин подошёл ко мне, поднял мою голову за волосы, оголив горло, и я почувствовал себя беззащитным перед ним, и воин сильно полоснул меня по горлу, из моего горла полилась кровь, порез был очень глубоким, и всё же воин не стал бить слишком сильно, опасаясь сломать не слишком крепкий костяной нож. Я думаю, они просто не поняли, что нож не смог перерезать мне горло, или перерезал, но лишь частично, не пробив саму трахею, потому что кровь продолжала литься из шеи, и в отблесках костра и полутемноте, просто, было плохо видно, умер я или нет. Но думаю, было бы моё горло чуть менее прочным, или был бы на моём месте любой другой обычный воин, чуть глубже порез и это был бы кирдык. Всё-таки меня спас тот факт, что нормальных ножей у нас в те времена не было, а костяной нож это немного не то, и по острию лезвия и по прочности. После удара по горлу воин несколько раз сильно ткнул меня в живот колющими ударами, таким образом, выражая ко мне всю свою ненависть. Думаю, глубина порезов сантиметров на пять шесть каждый. Я не знал, смертельны ли мои раны или нет, но понял, что это мой шанс. Я изобразил конвульсии, подёргался, выплюнул немного крови из горла, что было несложно, так как видимо трахея действительно была слегка порезана, и затих.