Его снова шили и латали хирурги в реанимации какой-то районной больницы. Несколько раз он уходил, но

снова возвращался. А когда очнулся, почувствовал, кроме боли и отрешенности, какое-то облегчение. Что все

старое позади, и он наконец в силах сделать главный выбор. И тогда решил изменить свою жизнь.

Тогда очень много пут держало его в старой жизни, и легче было бы умереть, чем просто покончить со старым.

И он умер тогда. И воскрес другим. С другим, обезображенным лицом, с израненным телом. Но с уверенностью

того, что худшее позади.

Может быть, любой долго еще озирался бы и жил гонимым, как дичь на прицеле у охотника, — за те безумные

и неправедные годы и с горьким чувством, что расплата догонит. А он понял вдруг, что ничего не изменит. Что все

равно жернова Господни сомнут. Что колесо сансары наедет и переставит все с ног на голову. И левое станет

правым, а зло — добром. А потому — будь что будет. И свил свое гнездо на Тарханкуте, ближе к себе и природе.

Скорее всего, по старой, семейной уже теперь, генетической памяти.

Он остановился и посмотрел на нее восхищенным взором:

— Но на этот раз мне действительно хочется только одного — остаться с тобой. Навсегда. Правда.

И обнял ее, как будто наконец обрел давнее вожделенное. И время для них снова перестало существовать,

уступив место бесконечному блаженству.

Они заснули только с первыми лучами солнца, измотанные бурной страстью ночи….

Ленивое сентябрьское утро третьего дня баловало отрешенным покоем. Бабье лето продолжалось. Легкий

теплый ветерок трепал волосы и шелестел утренним прибоем , солнышко грело по-летнему жарко. Любопытные

хохлатые пичужки весело чирикали, как будто обговаривали друг с другом что-то вчерашнее. Пахнуло дымком ,

вкусно и многообещающе. Данка наконец открыла глаза. И не могла не потянуться грациозно и доверчиво , как

покорная инстинктам дикая обитательница этого места.

Совсем рядом догорал небольшой костер. Возле него колдовал Гоша. Запекал добытую в море кефаль. По-

пиратски: обмазал глиной, уложил в угли, присыпал горячей золой. Обернулся умиротворенный:

— Данка, ты проснулась? Моя девочка, — немного по-семейному, ласково сказал, — я вчера тебя замучил?

Признайся, маленькая баловница?

Она чмокнула его в щеку, в нос, губы, облизала, как щенок:

— Конечно, да, ты замучил меня,- взгляд ее был полон нежности и любви,-Ты лучший. Никогда не будет у меня

такого блаженства.

— Море подарило пищу с утра. Я угощу тебя запеченной на углях кефалью. Древний пиратский рецепт.Еще

несколько минут. Это сразу прибавит тебе силы.

— Да уж , - она прижалась ласково к его сильным плечам, вдыхая пряный мужской аромат

любимого.Счастливо улыбнулась,- Но сначала я искупаюсь, можно?

Пританцовывая на камешках , обнаженная Даная грациозно вошла в прозрачные волны крошечного

джангульского пляжа и принялась плескаться в утреннем море , обольстительная прелестница.

Он искренне восхищался ей, хотелось смотреть на нее вечно! – Эй, ты самая прекрасная из богинь, - кричал ей:

— Моя богиня! И я люблю тебя. Отнюдь не вопреки…

- Иди ко мне, -услышал в ответ.

Не сдерживая порыв , бросился к ней в освежающие стихии. И снова слились влюбленные в дивных

прозрачных волнах.

* * *

Общение плескалось мягкими волнами взаимного понимания. Они нежились на покрывале у дотлевавших

углей костра , радовались друг другу и своему единению, как единый организм разделенный на две половинки ,

наконец соединившийся. Он был воодушевлен, горд и полон любви, сорокапятилетний мужчина, неоднократно

познавший молодую красавицу на этом берегу. Душа пела оду всему женскому началу. Она тепло обнимала его ,

свою сильную половинку , которую приняла и покорилась. Само время вылепило матрицу из этих древних мест,

приоткрыв магическое покрывало для них для того, чтобы снова произошло таинство соития. как происходило

здесь много раз, многих бесчисленных лет…

— Я наконец понял, кого ты мне напоминаешь.

— И кого же? Кого-то из сна? Из прошлого?

— Нет. Девушку моей мечты. И когда я увидел тебя, то понял, что это ты. И расстаться с тобой не смогу. Ты —

женщина третьего тысячелетия, и ты прекрасна. И я преклоняюсь перед тобой, — говорил он, не вставая перед ней

на колени, — Я знаю, парадоксальное отношение к женщине существовало всегда. Одни возвеличивали женскую

красоту, мудрость и душевные качества. Другие не признавали наличие души и сомневались в принадлежности к

роду человеческому. Женщина во все времена остается загадкой. Неким высшим таинством Природы и

Мироздания. Женщина — это самое прекрасное, что может быть у мужчины. Ты прекрасна, женщина новой эпохи.

Начала нового тысячелетия и новой эры. Это переполняет меня. Просто хочется петь. Послушай вдохновленные

тобой строки:

Праздник, праздник, праздник вышел —

как хотелось, так сбылось!!!

Мне с тобою, моя радость,

на Джангуле не спалось

— В том безумии роскошном,

разменявши стыд на страсть,

так мечталось нам о прошлом,

что судьба теряла власть!

— Здорово! — она восхищалась ему искренне, хлопая, как девчонка, в ладоши. — Мы обязательно запишем

все твои песни. На диск. И бизнес откроем. Классно получится. И там главной песней будет твой «Давинг-блюз». Нет,

весь диск назовем "Дайвинг-блюз". И другие песни на твои стихи. Они будут немного грустные и красивые. И

слушая их, все будут представлять нас, нашу любовь и наш Тарханкут, Чертов угол, где соединились одинокие

сердца! — она смотрела на него влюбленными глазами, гладила седоватую щетину на смуглом от загара лице. —

Пусть все слушают эти песни. И пусть все завидуют мне, что ты у меня такой. Почему нет? Я знаю, нет, чувствую,

что все старое для меня закончилось, — она страстно прижалась к нему , зашептала, — Я как будто сбросила

шкурку, как лягушка в сказке. И наступает лучшее мое время. Ведь теперь всегда рядом будешь ты! Ведь правда? Я

знала, что я тебя встречу. Всегда знала. И сейчас как будто бы нашла то, что когда-то потеряла.

— Знаешь, мы многое сможем сделать в этой жизни вместе, — он радовался забытому, нахлынувшему так

неожиданно ощущению счастья. — Порой кажется, все умею, со всем справлюсь. Кажется, случись вдруг что,

-любое, планетарное, космическое — не удивлюсь, не испугаюсь. Наоборот, постараюсь полюбить и понять.

— И для меня словно открывается какое-то новое измерение. Любви и счастья.

— И если для тебя такой момент настал, то тебе — никому другому — решать. Все в твоих руках. Ты хотела

свободу выбора, столь необходимого для единственного правильного и взвешенного решения? Свою судьбу

женщина творит сама. — Остановился, как будто решаясь на что-то важное, эпохальное, сокровенное. — Данка, я

люблю тебя. Доверься старому морскому волку. Стань моей женой и хозяйкой. Что еще обычно говорят? Я не знаю,

лучше так… — порывисто схватил ее на руки и как бесценный груз положил на упавшие с их тел пледы. И снова

осыпал ее поцелуями.

Так незаметно, в любовных утехах и общении, пролетел день на Джангуле. Третий день их знакомства. А им