подводного пространства.

* * *

— Какая необычная история, — искренне удивлялась Данка.

— А в общем-то грустная. Вот и представьте, чем для меня был дядя Жора. Он был для меня всем! И я, узнав

правду, почувствовал облегчение. Подумал, какое счастье, что отец мой не этот мелочный и мелкий человечек, муж

моей матери, тот, что все детство пытался учить и поучать, наказывать или поощрять. А другой — геройский и

красивый человек, осознание родства с которым порождало внутреннюю гордость за нас с ним. Что не один он, а

мы с ним, мы — такие! Но потом его не стало.

— Как не стало? Погиб, умер?— засыпали его вопросами подруги.

— Пропал без вести. Во Вьетнаме. В конце семидесятых. Говорят, что их машину атаковал «Фантом» и они

рухнули с моста в реку. Вообще странная история — так и не нашли его тела. Хотя в тех водах уже ничего не

находят. Рыба все подбирает. А потом вьетнамцы эту рыбу... Так-то вот в природе происходит!

— Да, история! Жалко его, этого дядю Жору. А может, он стал хомо дельфинус? Нет, правда, недаром он всю

жизнь бредил глубиной моря! Или может, попал к си-сайдерам? Наверняка его спасли дельфины. Я слышала, они

часто помогают в таких критических ситуациях людям, — принялась рассуждать Данка, как бы уговаривая Гошу

закончить историю хэппи-эндом.

— Я тогда много думал об этом. Придумывал себе всякое. Но такое только в сказке бывает. И чуда не

произошло. Тогда я пообещал себе посвятить жизнь морской стихии. В этом лежит глубокая истина! Жизнь пришла

из моря. И до сих пор мы не знаем и сотой доли того, какая жизнь происходит в глубине. Может быть, мы снова

уйдем туда, чтобы через некоторое время вернуться. Или освоить для жизни все стихии. Небо, землю, воду! И жить

в других мирах. Это и есть настоящие ихтиандры.

— Слушайте, как интересно! Так вы, оказывается, двойной Ихтиандр — и по отцу, и по рождению! —

восторженно восклицала Данка, — И такое вы всем здесь рассказываете?

— Не всем. Это вы меня настроили на романтический лад.

Он смутился как мальчишка, сам удивляясь себе, почему и зачем извлекал эти воспоминания из глубинных

уголков раскуроченной жизненными катаклизмами памяти?

— Наговорил вам всякого. Главное, складно получилось. Поверили?

— А вы что, соврали?

— Не знаю. Может, слепил это все из желаемого и выдал за действительное...

Подводная провинция

Гоша ловко облачался в свой костюм. Внедрялся в толстую матовую шкуру. И по ходу трансформации

пояснял:

— Это датчик воздуха. Ну, в общем вы знаете. А это нож. Специальный. Достался в Стамбуле. У нас был

контракт на очистку подводных конструкций. Ну и погружались в Босфоре. По дороге обследовали не один объект.

Наверное, этот нож в глубине потерял кто-то из наших предшественников. Отдельная история. Обычный нож

побольше. С этим я никогда не расстаюсь. Кусто любил повторять: "Эта штука не пригодится никогда, но однажды

спасет жизнь". Конечно, помимо основного снаряжения, в набор дайвера входит еще много нужных вещей:

компасы, глубиномеры, фонари, часы, компьютеры. Эти баллоны позволяют почти час погулять под водой.

Немного, конечно, но и в этом намечается прорыв. Один продвинутый ныряльщик изобрел прототип искусственных

жабров, через которые при движении из воды в систему дыхания будет поступать кислород. Вообще весь костюм

предназначен фильтровать из воды воздух. Фишка заманчивая. А вообще за такими костюмами будущее, человек

получит больше возможностей посещать подводное пространство.

— И люди будут погружаться, как раньше ходили бы в зоопарк или в аквариум!

— Примерно так. У нас тоже есть что посмотреть. Особенно с фонарем при ночном погружении. За такими

рыбехами, как скорпена или морской дракон лучше наблюдать подальше. Короче говоря, надо помнить, что море —

это свой удивительный мир, оно сильнее каждого из нас, и не прощает ошибок. И под водой нужно быть готовыми

ко всему.

— В принципе, мы не совсем чайники, — отвечала Данка. — Все-таки знаем кое-что. В Хургаде этой весной

погружались. Там Лариске дали кличку — Чайка.

— Да, — подхватила та. — А Данку прозвали Морская. Там у всех эти... ну как их?.. Пневмо… Псевдонимы, вот.

— А мое прозвище угадаете? Кто знает, как будет на русском языке маленький моллюск трепанг?

— Трепанжик… Трепанька… Нет, Трепа! — угадали они.

— Точно, молодцы. Когда-то давно всем выпускникам нашей школы присваивали звание подводного бойца. И

давали новые имена. Как и положено акванавтам Советского Союза. И если нырять в китайском море, то кличка моя

будет?..

— Панг! — догадались они и вместе рассмеялись.

— Ой, интересно как, мистер Трепа Панг! Нет, признайтесь, что вы ехали туда, ну, в это Китайское море, в

надежде найти дядю Гошу?

— Может быть, — загадочно отвечал Гоша.

— А дельфинов вам там служебных не выдавали? Вообще вы романтик, Гоша, и истории у Вас гламурные,

романтичные. Не пробовали романы писать?

— Мы по-другому, — продолжала Морская-Данка. — Шли на яхте, в Красном море. Потом плюх в горячую воду,

покрашенную бирюзой. И рыбы вокруг. Вообще охамевшие. Здоровые, ленивые, разноцветные. Будто в аквариум

большой занырнули. Неправдоподобно все как-то. Но прикольно конечно, — она наблюдала за ним, исподволь,

украдкой любуясь его сильным, загорелым телом. Прижавшись возбуждающе, он втряхивал стройную красивую

Данку в плотную неопреновую оболочку. Она, повинуясь, наслаждалась его пряным мужским духом,

— У нас здесь все по правде, — продолжал он. — И настоящие подводные пещеры, и подводный музей. Тут

летом дайвинг-клуб базируется. Они и музей подводный заложили. Сначала пару бюстов вождей вмуровали в

подводные камни. Потом ребята еще что понаходили — и погрузили. И получился пантеон. Память последних

веков. На метрах десяти. И после него пройдемся по гротам и пещерам. И если почувствуете себя плохо или

задурманит голову — дайте знать. И сами старайтесь следить за моими знаками, — проводил краткий курс он.

— Знаем мы! — прервала его Лорик. — Так рукой — значит вправо, так — стой, а так — наверх. Правильно?

— Молодцы, в курсе дела. Не болтайте только под водой, девки, а то захлебнетесь.

Данка дотронулась до шрама на его виске, уходящего неровно выше. Он вздрогнул.

— Ой, извините! — оторвала руку, словно ожегшись.

— Ничего. Знаю, не очень красивая отметина.

— Откуда это, Гоша, если не секрет?

— Так, осколком. Бандитская пуля. Травма второго рождения. Знаете, как у детей — родовая травма, —

пытался отшутиться он.

— А в наше время все гранаты и пули — бандитские, — серьезно возразила ему она.

— Это было давно, в другой жизни… — он немного смутился воспоминанию. — И так вам наболтал всякого.

— А у меня вот, посмотрите, — она взяла его руку и заставила щупать ее теплое тело в глубине костюма. —

Чувствуете? Выемочка. Травма становления. Шестой класс. Тогда не знала, куда себя приложить. Ну, и с дерева

упала. С абрикоса. В городке, возле подъезда рос такой старый. Бабушка говорила — до свадьбы заживет. Уже

зажило, а свадьбы все нет, — улыбнулась она.