Где-то поблизости слышались человеческие голоса. Сквозь распахнутую дверь сюда влетали порывы холодного ветра. Наверное возле кондитерской стали собираться праздные зеваки. Они топчутся снаружи, но войти в помещение боятся. Ира услышала тонкий мальчишеский голос:

– Милиция. Милиция едет…

Тут все звуки исчезли, и через мгновение снова появились. На этот раз Ира слышала сирены милицейской машины. Звук становился все ближе. Ира выставила вперед руки. И стала смотреть на ладони, покрытые чем-то липким, то ли вареньем, то ли кремом. С усилием она перевернулась с живота на бок. И почувствовала острую боль в области груди и живота. В голове зашумело, почему-то не стало хватать воздуха для дыхания. Из горла вышел тихий сдавленный хрип. Ира закрыла глаза от страха, она почувствовала, что захлебывается горячей кровью, вдруг хлынувшей изо рта.

Сообщение о перестрелке и похищении человека поступило в Главное управление внутренних дел Москвы в начале девятого. Дежурная группа в составе старшего следователя уголовного розыска майора милиции Юрия Девяткина, эксперта криминалиста, четырех оперативников в штатском и кинолога со служебно-розыскной собакой прибыла на место ровно в восемь сорок.

К этому времени на месте находились офицеры милиции из межрайонного управления внутренних дел и местного отделения милиции. Вскоре приехал следователь московской прокуратуры, который привез своих экспертов. Народу в кондитерскую набилось столько, что трудно было протолкнуться к прилавку. Поэтому Девяткин решил провести опрос свидетелей в соседнем магазине «Мастерица». На счастье милицейская машина, совершавшая патрулирование района, прибыла на место происшествие спустя пару минут после того, как смолкли выстрелы. Поэтому свидетели не успели разбежаться кто куда.

Девяткин устроился в тесном кабинете хозяина магазина. Здесь едва хватало места для крошечного стола, двух стульев и огромного несгораемого сейфа. Девяткин причесался перед зеркалом, поправил галстук и остался доволен собой. В новом костюме он выглядит представительно. На сердце было спокойно. В эту минуту казалось, что раскрутить это дело будет так же просто, как расколоть орех. Сил и сообразительности требуется совсем немного. Девяткин вызвал продавщицу магазина «Мастерица» Петрову, чей жених, лейтенант милиции Сомов, двадцати семи лет от роду, погиб в перестрелке с бандитами. Усадил женщину на мягкий стул, Девяткин включил настольную лампу и вытащил из портфеля бланк допроса свидетеля.

Тут выяснилось, что Петрова не может говорить, из ее груди вырывались стоны и рыдания. Девяткин успокаивал женщину четверть часа, но выжал из нее только те сведения, которые известны со слов местных милиционеров. В магазин «Мастерица» примчалась продавщица из кондитерской «Мечта», попросила Сомова пройти с ней. Якобы, на посетительницу, иностранку по имени Джейн Майси, пытаются напасть бандиты. Сомов молча встал и пошел, на ходу расстегнув кобуру пистолета. Через несколько секунд раздались выстрелы.

– Идите, девушка, – сказал Девяткин продавщице. – И постарайтесь успокоиться. Хотя… Какое уж тут спокойствие.

Он вызвал оперативника Сашу Лебедева, огромного мордастого парня, который брал все призы не ведомственных соревнованиях по классической борьбе. Пару дней назад Лебедев вернулся с очередных спортивных сборов, поэтому на его физиономии красовалась пара живописных синяков, левый глаз заплыл и закрылся. А на шее появились синеватые отметины, будто старшего лейтенанта долго, но безуспешно душили бельевой веревкой.

– Отведешь свидетеля к машине «скорой», – Девяткин кивнул на продавщицу. – Пусть ей сделают инъекцию успокоительного.

Продавщица подняла взгляд на Лебедева, вгляделась в его лицо. И заплакала еще горше, еще безутешней.

За женщиной в кабинете появился невысокий плотный мужчина лет пятидесяти с гаком. Звали его Константин Зобов. В свое время он служил в милиции. Работал с трудными подростками, пока кто-то из парней не ткнул своего наставника ножом в живот. По карьерной лестнице Зобов далеко не продвинулся. В свое время окончил милицейскую школу, а с таким образованием даже о погонах майора нечего мечтать. Два года назад Зобов ушел в отставку.

– Ни черта я не видел, – сказал он. – В моей «Волге» зажигание барахлит. Я остановил машину, вышел и купил сигает в киоске напротив. Снова сел в машину, а двигатель не заводится. Случайно глянул на тротуар, а там мужики какую-то бабу тащат. Я подумал, она пьяная. И больше в ту сторону не смотрел.

Девяткин, разочарованный результатом допроса, отпустил Зобова. В кабинете появилась миловидная женщина лет сорока по имени Инга Костина. Гражданка второй день ездит общественным транспортом, потому что ее машина в ремонте. Она ждала автобуса на остановке, когда на улице появились какие-то люди. Костина решила, что это местные пьянчужки выясняют отношения. И отвернулась, потому что такие сцены вызывает в ее душе отвращение и брезгливость. Только потом узнала, что похитили женщину.

Девяткин заполнил протокол и попросил Костину расписаться.

– Вы только учтите: мой муж – депутат Государственной думы от правящей партии, – сказала Костина. – Если вы надумаете присылать мне повестки на допросы или таскать по кабинетам… Тем хуже для вас. Вы в каком звании?

– Майор.

– Если станете вести себя… Ну, вы знаете как: неэтично, вызывающе. То быстро превратитесь в капитана. А то и в лейтенанта. Будете регулировать движение, махать палкой на улице. Поняли меня?

– Понял, спасибо что предупредили, – кивнул Девяткин. – Но пока я не разжалован в лейтенанты и не стою на перекрестке, вот вам повестка. На понедельник, на девять утра. Адрес МУРа знают все: Петровка, дом тридцать восемь. Всех вам благ. И большой привет мужу. Не вздумайте опоздать, иначе оформлю принудительный привод. Вас доставят на допрос в наручниках.

– Вы об этом пожалеете.

Сверкнув глазами, женщина поднялась и выскочила из кабинета, громко хлопнув дверью.

Последним свидетелем оказался преподаватель истории одного из московских институтов Павел Моисеевич Шумский. Он тоже почти ничего не видел, выстрелов не слышал.

– У меня хорошая зрительная память, – сказал профессор. – Но тут я стоял слишком далеко от этой кондитерской. Да, женщину я разглядел. Темная кожаная куртка, на шее красный шарфик. Я еще подумал: такая на вид приличная дама. И напилась, как сапожник. А вот на мужчин как-то не обратил внимания. И на машину, на которой они уехали, не посмотрел. Кстати, не могли бы вы погасить свою сигарету? Не выношу табака.

Девяткин огорчился до глубины души, когда сообщили, что все следы, которые могли оставить преступники в магазине, затоптали любопытные граждане и сами милиционеры. Розыскная собака довела проводника только до кромки тротуара, подняла морду и завыла на темное небо. Для эксперта работы нет: потому что отсутствует хоть какой-то материал для анализа.

Вскоре в кабинет ввалился старший лейтенант Лебедев и сообщил, что бандиты выбросили Джейн Майси из машины и скрылись. Все произошло полчаса назад у ресторана «Светоч». Администрация заведения вызвала «скорую», пострадавшую доставили в больницу с диагнозом сотрясение мозга, перелом правого предплечья и множественными гематомами. И еще что-то, по мелочи. Врач сказал, что пару дней ее продержат в палате интенсивной терапии, затем переведут в общую палату.

– Это наша подопечная? – спросил Девяткин. – Не другая женщина?

– Наша, – кивнул старлей. – Тут двух мнений быть не может. Бумажник при ней. В нем документы, права. И описание внешности и одежды полностью совпадает.

– Так-так, – Девяткин потер ладони. Неплохо. Полоса беспросветного мрака кончилась, в конце тоннеля появился свет. Что еще говорят врачи?

– Что ее жизни ничего не угрожает. Если не считать…

– Чего еще не считать?

– Ну, в крови значительный процент алкоголя. Выходит, ее похитили чтобы… Даже не знаю. Вином напоить.