Литмир - Электронная Библиотека

– Можете говорить, что хотите, – сказала Аврелия на следующее утро. – Вы отложите поездку на восемь дней, на время поминального пира в честь моей матери. А потом я поеду с вами. А также возьму сына, раба-телохранителя и старого отцовского надсмотрщика, который только что получил волю.

– Задержка… – начал Темпсан.

– Допустима. – Она постоянно повторяла себе это. Аврелия не собиралась оставлять похороны матери незавершенными. – День и час нашего отъезда не повлияет на выздоровление Луция. Повлиять на него могут только боги.

Темпсан вздохнул, словно извиняясь.

– Простите, моя госпожа, но я не могу позволить вам поехать.

Аврелия была готова к такому ответу.

– В жизни нет ничего важнее, чем близкие, – страстно проговорила она. – Я не из Рима. Что у меня здесь есть? Ничего, кроме сына и нескольких рабов. Если вы не возьмете меня, я сама найду способ добраться до мужа.

– Что вы имеете в виду?

– Поеду в Остию и найду корабль, который плывет на юг.

– Никакой капитан вас не возьмет!

– За хорошие деньги можно купить что угодно, – возразила Аврелия. – Кто-нибудь да захочет доставить нас.

– Вы не сделаете этого, – сказал Темпсан, искренне встревоженный. – Вы же знаете, они могут просто украсть ваши деньги, а самих продать в рабство! А то и хуже.

– Боги защитят нас, – беззаботно заявила Аврелия.

– Нет, вы так не поступите, моя госпожа. К тому же Луций никогда бы мне этого не простил.

– Это не ваша забота, Темпсан. Вы уезжаете сегодня, не так ли? Когда вы уедете, я отправлюсь вслед. Вы не сможете меня остановить.

У нее был решительный вид. Прошло какое-то время, прежде чем в глазах Темпсана начало проявляться признание своего поражения, и Аврелия поняла, что победила.

– Ладно, – со вздохом сказал он. – Да оградит нас Фортуна.

– И да будет Луций еще жив, когда мы доберемся до Регия.

Муж поправится скорее при ее заботе, подумала Аврелия, а пока он выздоравливает, она будет мечтать о встрече с братом. И с Ганноном.

Глава V

Покинув братьев – расставание с Бостаром было особенно тяжело, – Ганнон отправился на западное побережье Бруттия. В маленькой рыбацкой деревушке он нашел старого, покрытого струпьями рыбака по имени Алким, в чьей маленькой лодке и находился сейчас. Ганнибал велел сохранить поездку в тайне, насколько это возможно, да и все равно у него не было в распоряжении достаточно кораблей. И потому лучше было прибыть в Сиракузы без объявления. В городе наверняка множество шпионов, и они даже могли бы попытаться убить Ганнона, прежде чем тот доберется до Гиппократа и Эпикида. Проникнув в город самостоятельно, никого не предупредив, он будет иметь больше шансов на успех.

Алким направил утлую лодку в море. Командир бросил взгляд на побережье Италии и подумал о своих солдатах, особенно о Мутте. Прощание с ним оказалось тяжелее, чем ожидал Ганнон. Он никогда особенно не открывал душу своему заместителю – если не считать, что недавно рассказал про Аврелию, – но их совместное боевое прошлое создало нерушимую связь между обоими.

– Значит, уезжаешь, – сказал тогда заместитель.

– Да, – ответил он, неловко переминаясь с ноги на ногу и чувствуя себя дураком. – Пора.

– Да, командир.

– Береги солдат.

Мутт насупил брови.

– Ты знаешь, что я приложу все силы.

– Конечно, – ответил Ганнон, слишком быстро. – Береги себя.

– Постараюсь, командир. И ты береги себя.

Мутт на мгновение посмотрел ему в глаза, потом отвел взгляд.

– Проклятье! – Ганнон шагнул вперед и неуклюже обнял Мутта. После некоторого колебания тот тоже обхватил его. – Мне будет тебя не хватать. Ты прекрасный командир.

– Ты тоже.

Мутт быстро разжал объятия, а за ним и молодой человек. Заместитель, как обычно, без улыбки, посмотрел на него.

– Да защитят вас боги. Там, куда вы отправляетесь, вам понадобится их защита.

– Со мною все будет хорошо.

– Фортуна, видно, благоволит тебе, это точно, командир. – На его лице мелькнула тень улыбки. – Да пребудут боги всегда такими к тебе.

– И к тебе.

Ганнон хотел сказать больше, но не нашел слов. Мутт понимающе посмотрел на него.

– Езжай, командир.

– Пусть мы встретимся снова.

– Надеюсь. Когда-нибудь.

Проглотив комок в горле, Ганнон пошел прочь. Когда он оглянулся назад, рука Мутта была поднята в прощальном приветствии.

Слезы защипали юноше глаза при воспоминании об этом, и он был рад, что Алким смотрел в другую сторону. Ганнон окинул взглядом горизонт, высматривая паруса, но ничего не заметил. Его слегка удивили признаки войны на море. В тот день, когда они отправились, римская либурна, один из самых скоростных морских кораблей, гребла на север. Он не имел представления, что происходит, пока Алким не прошептал что-то про «официальные сообщения», посылаемые в Рим Сенату. У Ганнона возникла фантазия захватить либурну с ее сообщениями, чтобы передать их Ганнибалу, но даже если бы подобное было возможно, это не входило в его миссию. Несколько раз они проплывали мимо римских трирем, направлявшихся на юг, чтобы присоединиться к флоту, собирающемуся близ Сиракуз. В первый раз Ганнон встревожился. Издали он ничем не отличался от обычного рыбака – дочерна загоревший и в одной набедренной повязке, – но судно было такое крохотное, что негде спрятать имущество. Даже самый поверхностный досмотр обнаружил бы его вещи и меч под сложенными сетями.

Трирема даже не сбавила ход. Дозорный увидел их и окликнул с палубы; Ганнон увидел, как капитан в шлеме поднес руку к глазам и посмотрел в их сторону, – но этим все и ограничилось. И все остальные боевые корабли почти не замечали их. А также множество больших порожних грузовых кораблей, неуклюже двигавшихся к побережью Регия, где на них будут перевозить солдат, оружие и провизию через Мессинский пролив. В конечном итоге карфагенянин стал спокойнее воспринимать паруса вдали. Благодаря большому количеству римских кораблей в море пиратов в тех краях было мало. Мысль о том, что скоро он ступит на берег, вернула его к реальности. Наверное, та часть Сицилии в руках римлян – Ганнон не имел никаких сведений, как война протекала в последние дни, – и как только его нога ступит на берег, он окажется в опасности.

Юношу охватила меланхолия. Если что-то пойдет не так, спасения нет. Солдаты Мутта, братья и Ганнибал остались далеко. Пока он не доберется до сиракузских стен, каждый встречный, вероятно, будет врагом. Ганнон вознес молитву Танит, богине-защитнице карфагенян и их домашнего очага, прося о помощи, и сжал кольцо Ганнибала, зашитое в ткань набедренной повязки.

– Мы приближаемся к отмели. Я не хочу задерживаться, – сказал Алким. – Готов?

– Да.

Ганнон посмотрел на море. Вода кристально прозрачная, а каменистое дно не глубже его роста. До берега оставалось шагов сто. Он порылся в кожаном мешке, где лежали его одежда, меч, кинжал, деньги и еда, и достал из кошелька золотую монету. Перевоз стоит гораздо меньше, но Ганнибал дал много денег, а Алким был хороший человек.

– Вот.

Монета засияла на солнце, когда он протянул ее. Мужчина прищурился.

– Ты уверен?

– Бери и забудь, что видел меня.

Золото исчезло в заскорузлой руке моряка, и впервые с момента их встречи его суровые губы сложилось в широкую улыбку.

– Для тебя я слеп, мой карфагенский друг.

С быстротой, приобретенной долгой практикой, Алким убрал маленький парус, и лодка тут же сбавила ход, лишь легкая зыбь тихо гнала ее к берегу.

– Здесь по грудь. Слезай. Я передам мешок.

Алкиму так легко уплыть с пожитками, подумал Ганнон, но иногда надо доверять людям. Не было другого подходящего способа покинуть лодку, кроме как нырнуть, и юноша так и сделал. Он ожидал, что вода окажется холодной, но это не имело значения. У него захватило дух, и он был рад, что ноги сразу нащупали дно. Когда Ганнон взглянул вверх, Алким протягивал мешок. Карфагенянину стало стыдно, что он мог предположить в нем коварство.

19
{"b":"275273","o":1}