– Мама, мама! – закричал Публий, как только Аврелия вышла из ларария во двор.
Он играл у фонтана в центре, а Элира рядом бдительно наблюдала за ним. Молодая женщина видела сына мельком после возвращения с похорон, но оставила его под присмотром рабыни. Ей требовалось время, чтобы попытаться смириться со смертью матери и известием о Луции. Однако в данном случае деваться было некуда. Публий подбежал, протягивая ручки, и она остановилась, чтобы поднять мальчика, радуясь, что его невинность не позволит ему заметить ее фальшивую улыбку.
– Привет, мой милый.
– Пойдем, поиграем, – предложил он.
Она уступила.
– Что мы будем делать?
– Плескаться в воде.
Это была одна из его любимых игр. Простое удовольствие, которое Публий получал от игры у края фонтана, и бесконечное повторение его требований – обрызгать ему руки и плечи и иногда попасть на лицо – заняли все внимание Аврелии. Было хорошо не думать о матери, о Луции и чем-то еще, кроме того, что забавляло сына. Удовольствие вскоре прервал появившийся привратник. На краю двора, не решаясь нарушить домашнюю идиллию, топтался здоровенный фракиец, купленный Луцием после их переезда в Рим. В конце концов Аврелия уже не смогла не замечать его.
– Публий, успокойся на минутку… Кто там, в дверях? – спросила она. – Еще один заезжий предсказатель, желающий продать свое вранье? Или кто-то намеревается сбыть в Риме изысканные благовония?
– Нет, госпожа, – промямлил он.
– Кто же тогда?
– Не говорит.
– В таком случае гони его прочь!
– Он н-настаивет. – Фракиец запнулся. – Просит позволения поговорить с вами, госпожа. С Аврелией, дочерью Гая Фабриция.
Хозяйка повернула голову, чтобы увидеть пришельца. Мало кто в Риме знал имя ее отца.
– Что еще?
Раб беспомощно пожал плечами.
– Ничего, госпожа.
Не было смысла дальше расспрашивать привратника.
– Пусть войдет. Обыщи, нет ли у него оружия, и приведи ко мне.
– Хорошо, госпожа. – Фракиец уже удалялся.
– Пора снова поиграть с Элирой, мой милый. Иди, разыщи ее. Я скоро вернусь.
Мать запечатлела на головке Публия поцелуй и прошла в таблинум. Там она могла найти уединение. Аврелия походила туда-сюда, гадая, кто может быть визитер, знающий ее семью. И с внезапным страхом подумала о Фанесе, ростовщике, о котором говорила мать. До Канн он превратил их жизнь в мучение. Она отогнала эту мысль. У него бы не хватило мужества прийти сюда. Тем не менее Аврелия испытала облегчение, увидев, что за фракийцем следует не Фанес. У него была такая же смуглая кожа, но его черные волосы были короткими и курчавыми, а не намасленными колечками. Она не узнала его. Взяв себя в руки, Аврелия встала рядом с ларарием и попросила домашних богов позаботиться о ней. Фракиец остановился в нескольких шагах.
– У него был нож, госпожа, но он довольно легко его отдал. Больше ничего, кроме кошелька.
Аврелия кивнула.
– Оставайся здесь.
Раб отошел в сторону, позволив визитеру пройти. Тот вежливо поклонился.
– Я имею честь обратиться к Аврелии, дочери Гая Фабриция?
– И жене Луция Вибия Мелито. Да. Кто вы?
Он взглянул на нее темно-синими осторожными глазами.
– Мое имя Тимолеон. Я афинский купец.
– Не знаю ни одного афинского купца. Возможно, вы пришли к моему мужу? Его здесь нет…
– Я здесь, чтобы увидеться с вами, моя госпожа. Я принес вам послание.
Аврелия ощутила знакомую дрожь в животе. Это не может быть хуже известия из Регия… Или может?
– От кого?
– От одного друга.
Он покосился на фракийца. Аврелия поняла.
– Выйди в атриум, – велела она. Фракиец глянул с несчастным видом. – Ты ведь взял у него нож, не так ли? – крикнула она. – Если понадобишься, я тебя позову. Ступай!
Бросив последний взгляд на Тимолеона, раб пошаркал прочь.
– Подойдите, – велела Аврелия.
Тимолеон приблизился.
– Спасибо, моя госпожа. Мое настоящее имя Бомилькар. – Он помолчал. – Это карфагенское имя.
У Аврелии сжало горло.
– Вас прислал Ганнон? – прошептала она.
– Я здесь… по другому делу, но он попросил меня разыскать вас, если смогу.
– Р-разве Ганнон не думает, что я по-прежнему в Капуе? – заикаясь, проговорила она.
Губы гостя едва заметно изогнулись.
– В городе, перешедшем к Ганнибалу? Он знает, что вы и ваша семья всегда будете хранить верность Риму.
Аврелия ощутила жар в щеках, и не только потому, что Ганнон догадался, на чьей она стороне. Женщина подумала о поцелуях и объятиях в ночь их случайной встречи.
– Тогда как вы меня разыскали? Как узнали, что я уехала?
– Я не знал. Мне нужно было приехать в Рим, и пока был здесь, я стал расспрашивать. Как вы можете представить, в таком большом городе расспросы не привели ни к чему. И в конце концов я сдался. Однако два дня назад я разговорился с группой каменщиков, которые пили в моем постоялом дворе. Один из них случайно упомянул, что ему поручено построить гробницу для госпожи по имени Атия, жены человека по имени Гай Фабриций. Больше он ничего не знал, но я рискнул предположить, что в Риме не очень много людей с таким именем. Было не так трудно уговорить его рассказать, где жила ваша мать. Несколько медных монет – и у меня есть ваше имя и адрес.
– Вы ловкий человек.
Бомилькар признательно улыбнулся, и Аврелия поблагодарила его за настойчивость.
– С Ганноном все хорошо?
– Да. Здоров и весел. Командует фалангой ливийских копейщиков. И Ганнибал благоволит ему.
Даже упоминание о злейшем враге Рима, разорившем половину Республики, и его солдатах не остановило охватившей ее предательской радости. Ганнон жив и здоров! Боги не совсем оставили ее…
– Что он просил передать?
– Что часто думает о вас. Часто. – Бомилькар дал осознать это слово, после чего добавил: – Он сказал: «Передай ей, что с помощью богов мы когда-нибудь увидимся снова».
Аврелия ощутила слабость в коленях.
– Надеюсь. Когда-нибудь, – прошептала она.
Бомилькар улыбнулся.
– Да увидят мои и ваши боги, что это сбылось! А теперь, с вашего позволения, я должен уйти.
Аврелии пришлось сдержать себя, чтобы не закричать «нет!». Ей так хотелось расспросить гостя о многом, хотелось, чтобы он все рассказал про Ганнона, но она удержалась. Ведь Бомилькар – вражеский шпион в самом сердце вражеской территории.
– Вы очень рисковали, придя сюда. Я от всего сердца благодарю вас и даю вам благословение этого дома. Идите с миром, и пусть ваше возвращение будет быстрым и безопасным.
Он благодарно кивнул.
– А вы можете передать мое послание Ганнону?
Лицо мужчины выразило сожаление.
– Увы, моя госпожа, не могу.
– Почему?
– Я не волен говорить об этом.
– Клянусь, клянусь могилой моей матери, что не скажу ни одной душе, – умоляла она.
Осторожный взгляд и вздох.
– Ганнон отправился в Сиракузы.
– В Сицилию?
Ее сердце подпрыгнуло. Регий был рядом с островом, где находился Квинт. Теперь и Ганнон там же…
– Я и так сказал слишком много. Больше не могу сказать ничего.
– Ладно. Спасибо, – проговорила женщина, склонив голову. – Прощайте.
Когда она снова подняла глаза, Бомилькар уже ушел. Сердце заныло, и Аврелии захотелось побежать за ним. Встреча была слишком коротка, но если задержать карфагенянина, можно подвергнуть опасности его жизнь. Внезапно получить весточку от Ганнона – и так большая удача, сказала она себе, и дает еще больше оснований отправиться в Регий, к Луцию. Впрочем, Аврелия испытывала небольшое чувство вины. У нее не было шанса увидеться с Ганноном или Квинтом – как такое возможно? – но было бы утешением оказаться поближе к ним, даже ненадолго. Никто не узнает ее тайной цели; для всех эта поездка будет казаться поступком преданной жены. Главным препятствием оставался Темпсан, но женщина чувствовала, что знает, как его обойти.
