Питер подошел к шкафу, где хранили Писание и брошюры. Библия (издание Гидеона) и отдельно Новый Завет и псалмы, Коран и трепаная книжица на индонезийском языке, вероятно тоже Новый Завет. На нижней полке рядом с пачками «Сторожевой башни» Свидетелей Иеговы и изданиями Армии спасения лежала оптимистически огромная пачка брошюр. Обложки выглядели знакомо, и он наклонился, чтобы удостовериться. Брошюры были изданы самой большой американской евангелистской сектой, а пастор их лондонского отделения проходил интервью для той же самой миссии, что и он сам. Питер даже встретил его в фойе СШИК, удаляющегося во гневе.

– Банда бездельников, – прошипел пастор, спеша к выходу.

Питер ожидал, что провалится тоже, но вместо этого… его выбрали.

Почему он, а не кто-нибудь из церкви с кучей денег и политическим влиянием? Он все еще не понимал.

Он открыл брошюрку и сразу наткнулся на обычную чепуху о символическом значении числа шестьсот шестьдесят шесть, о штрихкодах и вавилонской блуднице. Возможно, ответ был на поверхности – СШИК искал отнюдь не фанатизма.

Тишина в комнате прервалась сообщением из интеркома, выдутого маленьким, похожим на блюдце репродуктором на потолке. «„Американ Эйрлайнс“ вынуждена сообщить, что рейс Эй-Би – тридцать один до Аликанте снова откладывается в связи с техническими проблемами. Следующее объявление будет в двадцать два тридцать. Пассажиров, еще не получивших талоны на питание, просят получить их. Компания еще раз приносит извинения за отсрочку вылета».

Питеру показалось, что по аэропорту пронесся коллективный жалобный стон, но, вероятно, это было только его воображение.

Он открыл «Книгу посетителей» и перелистал страницы – огромные, как у гроссбуха, пробегая записи путешественников со всего мира, нацарапанные одна под другой. Подобные записи никогда не разочаровывали его, не разочаровали и эти. Сегодня три страницы уже были заполнены комментариями. Некоторые были в виде иероглифов, другие арабской вязью, но большинство по-английски, запинающиеся или четкие. Господь был здесь, проливаясь сквозь каракули шариковых ручек и фломастеров.

Его всегда поражало то, что, когда бы он ни оказывался в аэропорту, весь огромный, многоэтажный комплекс претендовал на то, чтобы быть площадкой для мирских удовольствий, галактикой потребительства, местом, где веры не существует. Каждый магазин, каждое табло для объявлений, каждый дюйм здания, включая заклепки и розетки в туалете, излучал предположение, что в Боге здесь не нуждаются. Толпы в очередях за бутербродами и безделушками, постоянный поток пассажиров, записываемый видеокамерами, являлись доказательством огромного разнообразия человеческих видов, за исключением того, что предполагалась полная идентичность безверия в каждом путешественнике, дьюти-фри во всех смыслах, никаких обязательств. Но все же эти орды охотников за дешевизной, летящие на медовый месяц или за загаром, модницы в погоне за обновками… мало кто мог догадаться, что многие из них тайком пробирались в эту комнатку и оставляли продиктованные сердцем послания Всемогущему и таким же верующим, как они.

Дорогой Бог, пожалуйста, замени все плохие части нашего мира – Джонатан.

Ребенок, предположил он.

Юко Ойама, Хиойо, Япония. Я молюсь за детей болящих и за мир на планете. И я молюсь чтобы, найти себе достойную пару.

Где же крест Христа, нашего воскресшего Господа? Проснитесь!

Шарлотта Хогг. Бирмингем. Пожалуйста, помолитесь, чтобы моя любимая дочь и внук смирились с моей болезнью. И помолитесь обо всех страждущих.

Мариян Тегелаарс, Лондон/Бельгия. За мою любимую подругу Г., чтобы она нашла мужество быть самой собой.

Джил, Англия. Пожалуйста, помолитесь за душу моей покойной матери, чтобы она покоилась в мире, и за мою семью, которая в разладе и где все ненавидят друг друга.

Аллах лучше всех! Бог рулит!

Следующая запись была густо зачеркнута. Непристойная, нетерпимая реакция на предыдущую запись мусульманина, скорее всего, и удаленная другим мусульманином или смотрителем комнаты для молитв.

Коралли Сайдботтом, Сло, Беркс. Спасибо, Господи, за великолепное творение.

Пат и Рэй, Мерчистон, Лэнгтон, Кент. Молимся за нашего дорогого сына Дейва, погибшего вчера в автокатастрофе. Навсегда в наших сердцах.

Торн, Фредерик, Ко, Армаг, Ирландия. Я молюсь за исцеление планеты и пробуждение ВСЕХ людей на ней.

Мать. Мое сердце разбито, ибо мой сын не разговаривает со мной семь лет, с тех пор как я снова вышла замуж. Пожалуйста, помолитесь за наше примирение.

Кошмарный запах дешевого освежителя воздуха могли бы найти чего получше.

Мойра Венгер, Южная Америка. Господь бдит.

Майкл Люпин, Хаммок-Коттеджес, Чизик. Какой угодно запах, только не антисептик.

Джеми Шапкотт, 27, Пинли-Грув, Йовил, Сомерсет. Пожалуйста, сделай так, чтобы мой самолет в Ньюкасл не разбился. Спасибо.

Виктория Самс, Тамворт, Стафф. Отличный декор, но свет все время гаснет.

Люси Лоссимаут. Пусть мой парень вернется.

Питер закрыл книгу. Руки дрожали. Он понимал, насколько велика вероятность, что он умрет в течение месяца, или если даже выживет, то никогда не вернется. Но это был его Гефсиманский сад. Он закрыл глаза и взмолился Господу, дабы Он открыл ему, чего Он от него хочет, – может быть, Господь на самом деле желает, чтобы Питер схватил Беатрис за руку и побежал с ней к выходу и дальше на парковку, чтобы примчаться домой раньше, чем Джошуа заметит его отсутствие?

В качестве ответа Господь дал ему возможность прислушаться к лепету его внутреннего голоса, перекатывающегося эхом под сводом черепа. Потом, позади, он услышал звон рассыпавшейся мелочи, когда один из мусульман подпрыгнул, натягивая туфлю. Питер обернулся. Мусульманин вежливо кивнул ему, выходя из комнаты. Женщина за занавеской подкрашивала губы, поправляла ресницы мизинцем, убирала выбившиеся волосы под хиджаб. Стрелка на стене затрепетала, когда мусульманин широко распахнул дверь.

Руки Питера уже не дрожали. Будущее было ему обещано. Место это оказалось не Гефсиманским садом, и он не шел на Голгофу, ему предстояло великое приключение. Он был избран из тысяч, чтобы исполнить самую великую миссию со времен, когда апостолы рискнули завоевать Рим силой любви, и он постарается сделать все, что только сможет.

Беатрис не было там, где он ее оставил. На секунду он подумал, что она потеряла самообладание и покинула терминал, не попрощавшись. Питер почувствовал, как сердце горько сжалось. Но потом он заметил жену в передних рядах кресел ближе к киоску, где торговали кофе и сдобой. Би стояла на четвереньках, лица не было видно из-под волос. Перед ней в той же позе стоял ребенок, толстый малыш в трикотажных штанишках, которые топорщились над криво надетым подгузником.

– Смотри… у меня десять пальцев! – говорила она ребенку. – А у тебя десять пальцев?

Бутуз вытянул ручки вперед, почти касаясь Би. Она пересчитала его пальчики, потом воскликнула:

– Сто! Нет, десять!

Ребенок рассмеялся. Девочка постарше стояла чуть позади и сосала палец. Она все время оглядывалась на мать, которая не обращала внимания ни на детей, ни на Беатрис, поглощенная прибором, который держала в руке.

– О, привет! – Би заметила Питера.

Она отбросила волосы с лица и заправила их за уши.

– Это Джейсон и Джемма. Они летят в Аликанте.

– Надеюсь, – откликнулась мать слабым голосом.

Приборчик издал тихий звук, анализируя уровень глюкозы в крови женщины.

– Эти люди здесь с двух часов, – объяснила Беатрис. – Они измотаны.

– Чтоб я еще раз когда-нибудь… – пробормотала женщина, раскапывая в сумке шприц с инсулином. – Клянусь, они берут у тебя деньги, а потом им по барабану.