— Вроде как логично на самом деле, — заявил Джек. — Я проведу вас. Кроме того, парни знают, что делать; все командиры рот проинформированы.

— Хорошо, давай, влезай, — сказал Ганс, и Кетсвана махнул напоследок, перед тем, как нырнуть под дирижабль и подняться на борт.

— Как наши дела? — спросил Ганс.

— Еще одна машина остается на земле. Около часа назад загорелся двигатель, когда его запускали, и обгорела часть крыла. Этот взлет в темноте, малость заковыристый.

— Я знаю. Таков расклад. Я бы предпочел вылет на рассвете, но это означало бы, что в конце нас ожидает ночной полет, и большинство этих мальчиков заблудится, или окажется в Карфагене, или вернется в Суздаль. Мы должны приземлиться при достаточном количестве дневного света, чтобы выполнить задачу.

— Тогда нам лучше пошевеливаться.

Джек первым взобрался по веревочной лестнице, а моментом спустя, один из механиков, тот, что находился в передней кабине, пока двигатели работали на холостом ходу, быстро спустился вниз. Ганс поднялся в кабину и взобрался на кресло второго пилота, внезапно осознавая, что зловоние вчерашнего дня из-за укачивания, полностью не исчезло. Ганс задался вопросом, было ли что-то странное в пилотах, в их тайном восхищении запахом. На минуту он испугался, что у него в животе поднимется революция, и он останется без завтрака. Открыв боковой иллюминатор, Ганс высунулся наружу и сделал глубокий вздох.

— Давайте надеяться, что все на своих местах, — прокричал Джек. — Я выруливаю первым, затем каждый дирижабль в дальнейшем следует за нами. Мы двигаемся по кругу наружу к морю и там выстраиваемся, затем оттуда и отправляемся.

Открыв обе переговорные трубки, он прогудел в них.

— Верхняя палуба. Нижняя палуба, держитесь, мы выдвигаемся.

Ганс расслышал снизу несколько стонов и взрыв смеха. Кетсвана ведь на самом деле получал от этого удовольствие. Любой шанс пойти в битву, на броневике, на дирижабле, а если понадобится, то хоть через выгребную яму, это не имело для него никакого значения, если он мог убить бантага.

Джек ухватил рукоятки управления подачей топлива, медленно продвигая их вверх, до тех пор, пока все четыре мотора не взвыли. Наконец, корабль дернулся вперед.

— Мы тяжело нагружены, чертовски тяжело, и ветра нет, что бы помочь нам оторваться от земли.

Он повернул колесо, перекрывая спусковой вентиль горячего газа, в верхней части центрального воздушного баллона. Они достигли центра взлетно-посадочной полосы, следуя за механиком из посадочной команды, держащего над головой белый флажок, который выделялся словно бледное мерцание в раннем утреннем свете. Ганс почувствовал, как будто машина каким-то образом начала ощущаться легче, и указал на это Джеку.

— Центральный баллон, в зависимости от наружной температуры, обеспечивает несколько сотен фунтов подъемной силы. Черт возьми, да я еще сделаю из вас воздухоплавателя. Похоже, что у вас есть необходимое ощущение для этого. Правобортные рукояти на холостой ход, сохраняйте левобортные в положении полного газа.

Ганс положил руки на рукоятки. Джек быстро наставлял его, затем отошел, так как ему нужно было повернуть штурвал руля направления. С помощью посадочной команды, дирижабль медленно повернулся и встал на полосу в слабом мерцающем свете, три фонаря в конце поля, отмечали путь взлета. Бригадир держал флажок вверху, вращая им над головой, и опустил его только тогда, когда побежал к левому борту, чтобы убраться с дороги.

— Ну, начали, полный газ, теперь не так быстро… вот так.

Ганс подал топливо, и тепловые двигатели медленно начали набирать скорость. Они оставались неподвижными столько, что казалось прошла целая вечность, затем вновь начали движение. Взлет выглядел более долгим, чем вчера, корабль медленно дергался и качался, один раз подскочил вверх, потом опустился на землю, затем, наконец, взмыл в воздух. Три фонаря юркнули под днищем судна, Джек удерживал корабль низко, чтобы набрать скорость, горячие выхлопные газы поступали в центральный воздушный баллон, еще сильнее нагревая его, увеличивая подъемную силу. Он аккуратно накренился к правому борту, и в темноте Ганс скорее почувствовал, чем увидел океан, открывшийся внизу под ним. Джек продолжил медленный поворот с подъемом, верхний стрелок доложил, что второй, третий и четвертый корабль построились в линию позади них. Они по спирали взбирались наверх и Ганс задался вопросом, как хоть кто-то мог видеть, где находятся другие суда, но когда они завершили полный круг, и вернулись в направлении восточного горизонта, он ясно разглядел несколько силуэтов дирижаблей на фоне красно-фиолетового горизонта.

Воздух был великолепно неподвижным, напоминая Гансу диковинное ощущение скольжения на коньках по первой зимней гололедице, когда он был мальчишкой. Они совершили еще один круг, и еще, корабль двигался по спирали вверх, словно орел, медленно взбирающийся по летним восходящим теплым потокам воздуха, взмывающий в темные небеса. Обширный мир распростерся под ними, слабые пучки наземного тумана, теперь выглядели темно-серыми, вторая из двух лун скользила по западному горизонту, на востоке небо становилось более ярким. Каждый разворот относил их все дальше в море, побережье отдалялось, часть плана, на всякий случай, ведь на земле были внимательные глаза врага, которые могли как-то восстановить сообщение в течение ночи.

— Потеряли еще одного, — заявил Джек, нарушая тишину, и он указал туда, где судно истекало дымом из одного двигателя, развернулось и направилось назад на поле для дирижаблей.

Подошли два «Шмеля», поднимаясь под намного более крутым углом, чем «Орлы», взмывая ввысь, и их сопровождение, и сигнал о том, что последний из «Орлов» стартовал.

— Какое количество? — спросил Джек, вызывая верхнего стрелка, которого Ганс по-настоящему жалел, сидящего на взрывоопасном водородном баллоне, с прикрепленным незащищенным «гатлингом». Также его задачей было ползать вокруг по баллону и затыкать любые дырки, пробитые выстрелами во время битвы. На время этого полета экипажу не выдали ни одного парашюта, соображение уменьшения веса исключили их, но даже с таким приспособлением для прыжка, верхний стрелок редко использовал его, поскольку, как только корабль загорался, большой вес орудия бросал человека вниз, прямо в горящий баллон.

— Трудно считать. Я прикидываю, что, по меньшей мере, тридцать кораблей в воздухе, сэр.

— Лучше старайся и предоставь мне точные цифры, — рявкнул Джек. — Проклятье. Если в воздух смогли подняться только тридцать, то нам конец.

Джек вздыхал, смотря на Ганса.

— Мы идем с тем, что есть, даже если к этому моменту их всего тридцать, — рассеянно ответил Ганс, напрягая зрение, чтобы хоть немного увидеть землю восточнее Тира. Там рассвет только прорезался; наиболее вероятно, что Винсент перешел в наступление. Ганс думал, что сможет заметить намеки дыма, или вспышки огня. Они продолжали свой последний разворот, мягко выводя дирижабль из подъемного виража. Джек выровнял их, при этом комментируя, что они были на высоте более трех тысяч футов и медленно поднимались. Воздух был заметно более прохладным, по-прежнему неподвижный и спокойный.

Несколькими сотнями футов ниже заметили дирижабль, проходящий непосредственно под ними, стрелок смотрел вверх и махал. Джек подстроился по компасу на юго-восточное направление, нажал руль высоты обратно немного выше, наклоняя носовую часть корабля вверх. Тир теперь находился по левому борту, на расстоянии в дюжину миль, и с этого момента Ганс не мог видеть его со своего места у правого борта.

— Мы выровняемся на девяти тысячах, где у нас должна появиться возможность поймать поток, идущий с запада. Это нам немного поможет. Теперь помните Ганс, все эти карты взяты просто из памяти. Я там был только два раза, поэтому схемы не слишком хороши.

— Я доверяю тебе.

— Вам придется, другого пути нет.

Подъем продолжался и постепенно, через обзорный застекленный порт между их ног, внизу в позиции переднего «гатлинга», Ганс заметил берег, когда они направились обратно к побережью.