— Я тоже люблю тебя, дорогая. – Секунду я вдыхал ее аромат, смесь кокоса с чем-то, что я не смог определить. Такая сладкая. – А теперь собирай свои вещи. Ты возвращаешься ко мне сегодня вечером.

      — Не указывай мне, что делать, – поддразнила она, тыкая меня в ребра. – Любовь не удержит меня от того, чтобы врезать тебе по яйцам.

      — Вот и мой упрямый взрывной вулкан. – Ее мягкие губы открылись в удивлении, когда я накрыл их страстным поцелуем. Мне не хватало этого, мне ее так не хватало, я скучал по ее голосу, запаху, вкусу. Я хотел бросить ее на кровать и показать ей, что она пропустила, но это будет не сегодня. После сегодняшнего разговора, думаю, секс это последнее, о чем она думает.

      Тихий стон вырвался у нее из горла, когда мы прервались, и она прижалась своим лбом к моему: «Я правда не могу сегодня…у меня голова раскалывается».

      — Никакого секса, милая. Я просто хочу, чтобы ты была со мной.

      — Это единственное место, где бы я хотела быть. – прошептала она, слезая с моих колен.

      — Конечно, я ожидаю, что ты покормишь меня, — поддразнил я.

      — Для чего? – сострила она, сверкая улыбкой.

      — Тебе обязательно всегда оставлять последнее слово за собой?

      — Конечно нет. – Она натянула свои туфли и отправилась в спальню.

      — Хорошо.

      — Замечательно, — крикнула она из комнаты.

      Упрямая женщина.

* * *

      Эверли закусила губу, выглядя неуверенной, когда забиралась в постель ко мне. Она была по понятным причинам тихой сегодня вечером, после того, как раскрыла свое прошлое. «Я только хочу обнять тебя, милая, и проснуться утром рядом с этим прекрасным лицом».

      Она расслабилась, ее тело идеально подходит к моему. Я положил подбородок на ее мягкие волосы, в то время как она положила голову мне на плечо. «Сможешь ли ты все также смотреть на меня? – Спросила она тихо. – Ну, знаешь…когда мы будем заниматься сексом? Или ты предпочел бы не знать об этом?

      Ее глаза расширились, когда я взял ее за подбородок и потянул вверх, чтобы она посмотрела на меня. «Я вижу все ту же любящую, сострадательную, чертовски сексуальную женщину, которую полюбил. Те ужасные вещи, которые случились с тобой, не определяют тебя. Я бы сделал что угодно, чтобы вернуться в прошлое и не дать тем ублюдкам обидеть тебя, но твое прошлое сделало тебя такой, какая ты есть. Моей Пандой. И я бы не изменил тебя ни на секунду.

      Ее взгляд наполнился облегчением, и она мягко поцеловала меня в губы: «Ты идеальный, и я ужасно боюсь, что опять все испорчу», — призналась она.

      — Я тоже совершаю ошибки, детка. Мы еще не так долго знаем друг друга, и нам многое еще предстоит узнать. Поэтому нет, я бы хотел, чтобы ты мне все рассказала. Я хочу знать о тебе все.

      Нежные пальцы прошлись по моим волосам на груди, когда она ответила: «Я не думала, что когда-нибудь влюблюсь. Это произошло так быстро. Это до смерти меня напугало.

      Тихо засмеявшись, я поцеловал ее в лоб: «Меня тоже. Как только ты задержалась достаточно долго, чтобы позволить мне любить тебя. Только обещай, чтобы не случилось, ты придешь ко мне, позволишь мне объяснить. Больше никаких побегов.

      — Обещаю. То, что ты делаешь для тех женщин, удивительно, Мэйсон. Ты рискуешь собственной свободой ради них. Вот почему твой отец сидит в тюрьме? Он это начал, а ты продолжил?

      Я не смог сдержать грубый смех, который вырвался из меня, и Эви села, уставившись на меня. Полагаю, нечестно прятать свое дерьмо, после того, как она так смело поделилась своим.

      — Мой отец убийца. Он сидит в камере смертников. 

Святое дерьмо. Я уставилась на Мэйсона – Ты серьезно?

— Нет, — усмехнулся он, — я сказал так, только чтобы произвести на тебя впечатление. Женщинам нравятся парни, у которых по венам течет кровь убийцы. – Мэйсон сел, облокотившись на изголовье кровати.

— Хочешь рассказать мне об этом?

— Как ты говорила, Эви, я не хочу говорить об этом, но тебе нужно знать. Я хочу, чтобы ты поняла, почему я никогда не смогу причинить вред женщинам, почему делаю все возможное, чтобы помогать им.

Я взяла его за руку, и он сжал ее. – Мой отец убил мою мать. Он много лет издевался над ней, а также надо мной и моими братьями, но в меньшей степени. Она пыталась защитить нас от него, от его нрава, но чем старше мы становились, тем больше и чаще он приставал к нам.

Он уставился в даль, его лицо смягчилось. – Она была красавицей, Эви, как ты, и такая чертовски мужественная. Это был обычный день, она забрала нас из школы и объявила, что мы не едем домой. В течение многих лет она откладывала деньги, сколько могла. Она прятала их на счете своей подруги. Она сняла квартиру, и ее подруга помогла перевезти наши вещи, пока мы были в школе и понятия не имели, как изменятся наши жизни.

— Она нашла работу в офисе доктора в качестве сотрудника по приему посетителей. Переезд означал, что нам нужно будет сменить школу, но мы не переживали. Мы переехали в худший район, и так как у нас не было машины, нам приходилось ходить пешком или ездить на автобусе, но мы были счастливы, вчетвером.

— Вы прятались от отца? – Спросила я.

— Нет. Он был зол, но считал, что она никогда не справится одна с тремя детьми. Сначала он раскаивался. Извинялся, даже покупал нам какие-то вещи, одежду. Пока она не подала на развод. Тогда он понял, что она не собирается возвращаться. Вот тогда он начал преследовать ее.

— Она обращалась в полицию?

— Да, и ты сама видела, как много от них помощи. – Его выражение было каменным, когда я посмотрела на него – Она написала заявление на выдачу судебного запрета, ссылаясь на физическое насилие и преследование. Они отказали за недостатком доказательств. Когда мы вернулись со школы, он сидел в гостиной, выражение его лица было пугающим. Я понял, что вижу человека, которому плевать на все.

— Мама выгнала нас из комнаты, но я притаился в коридоре, чтобы подслушать. Я взял диктофон близнецов, чтобы записать все его угрозы и предъявить судье в качестве доказательств. Мой отец развалился на диване, положив ногу на ногу, и сказал: «С меня достаточно этого дерьма, Моника. Ты позвонишь этому засранцу адвокату и остановишь развод. Ты привезешь моих мальчиков домой и на этом все».

— Она посмотрела ему прямо в глаза, как и сотни раз до этого, и ответила твердым голосом: «Нет, либо ты сейчас же уходишь отсюда, либо я звоню в полицию. Перестань названивать мне на работу, стараясь чтобы меня уволили. Они знают, что мой бывший – псих, и это не сработает. Они хотят помочь мне, и даже дадут показания в суде, если я попрошу подтвердить, что ты домогаешься меня». Никогда не видел, чтобы человек так быстро двигался. Он набросился на нее, начал бить, и я больше не мог это выносить. Не знаю, что я думал, я смогу сделать ему, если он был в четыре раза больше меня, но по крайней мере я отвлек его внимание.

Мэйсон говорил монотонно, словно робот. Думаю, он даже не понимал, что я все еще здесь. Как оказалось, я не единственная, кому непривычно рассказывать свою историю вслух. Мне хотелось схватить его в охапку, прижать к себе, но также я хотела, чтобы он выговорился, поэтому молчала, позволяя ему продолжить.

— Он обхватил меня рукой за грудь, повернув лицом к матери, и сказал: «Они будут у меня каждые вторые выходные, одни. Черт, да я мог бы даже выиграть опеку». Он схватил меня за горло и стал душить, пока мама не сдалась и не сказала ему, что мы вернемся домой. Только ей надо пару дней, чтобы все уладить. Она сказала ему то, что он хотел услышать, поэтому он отпустил меня.

— И вы вернулись домой? – Спросила я, гладя его по руке.

Легкая улыбка коснулась его губ. – Нет. Она позвонила в полицию, как только он ушел. Ее адвокат добился экстренного слушания о судебном запрете на следующее утро.