– Прекрасно, иди же, но действуй быстро. Ты должен упредить ворона и первым нанести удар. Сила зла находится в его сердце, это источник его жизни. Моим именем смело нанеси удар ему в сердце.

И в единый миг все исчезло – яркий свет, серавимы и лестница. Сырой воздух прохода наполнил ноздри Томаса. Он на ощупь подхватил меч варригала, упавший на пол. Ворон подпрыгнул, растопырил когти, готовый обрушиться на него сверху и вонзить когти ему в грудь. Томас открыл глаза и во всю силу легких крикнул:

– Именем Короля… исчезни!

Он ударил мечом в грудь мерзкой твари, в то время как когти ворона уже рвали его плечи. Меч пробил металл и вонзился в сердце огромной птицы. Она издала длинный, громовой, пронзительный клекот и, расслабив когти, рухнула на бок. У Томаса на глазах металл распадался и плавился пузырями, отчего доски пола начали тлеть, а от мокрых стен повалил пар.

Томас видел, как ворон превратился в человека. У него был огромный нос крючком, ослепительно белое лицо и ярко-рыжие волосы. На нем была кожаная куртка, бриджи и высокие сапоги. Томас заметил, что его зубы были из чистого золота. Темно-синяя жидкость толчками лилась из его разверстой груди с каждым биением слабевшего сердца. До последних минут своей жизни он пронизывал Томаса пристальным взглядом своих кошачьих глаз. Это был яростный взгляд, исполненный ненависти… Наконец последний удар сердца унес чудовище из этого мира.

– Томас! – отчаянным голосом крикнул Рафа – Что ты сделал?! – Он смотрел, застыв, на мертвое тело, распростертое на полу. – Ведь это глэшан. Злобная тварь. Итак, Великому Пленению конец. Если они здесь, значит, где-то неподалеку и Пиратеон.

При этих его словах дверь из кухни открылась, и, перебравшись кое-как через груду стульев, горшков и кастрюль, щеток и всего, что могло бы помешать чудовищу ворваться в кухню, появился Бидл.

– Ты убил его… ты спас мою жизнь, – выговорил он, рыдая.

– Демьюрел и Фаррел в подвале, с ними еще двое, – сказал Томас. – Можно отсюда каким-нибудь другим путем выйти в подземный ход? – спросил он, повернувшись к Бидлу.

Бидл подал им знак последовать за ним в кухню. Пройдя по выложенному каменными плитами полу к кладовой в дальнем конце кухни, Бидл толкнул камень-холодильню, вделанный в стену. В стене отворилась небольшая дверца, в нее мог протиснуться человек небольшого роста. От дверцы три ступени вели вниз, в темноту. Бидл взял с полки фонарь и с помощью трутницы зажег фитиль, вывернув его как можно больше.

– Этот ход выведет вас к Чертовой скале. Остерегайтесь этого места, там толкутся нечистые твари, которые подвластны Демьюрелу. Спешите берегу со всех ног. – Он посмотрел на Рафу, прижимавшего к себе золотого Керувима. – Поскорее покинь эту землю и забери эту вещь с собой, здесь ей не место.

– Пойдем с нами, Бидл, ведь ты можешь уйти с нами, – сказала Кейт, потянув его за рукав.

– Нет. Я останусь здесь и отвечу Демьюрелу. Я ведь должен еще закрыть изнутри тайную дверь, так что пойти с вами никак не могу. А теперь поспешите: он скоро будет здесь.

Томас взял меч и фонарь и повел остальных в темноту. Бидл толкнул тот же камень, и дверца захлопнулась за их спиной. Он вымел подальше упавшие на пол кусочки штукатурки и, не обращая внимания на торчавшие у порога ноги глэшана, стал наводить порядок в кухне. Заслышав шаги из прохода, он весь напрягся в ожидании того, что будет дальше.

В подземном ходе долго царила полная тишина, не считая мерного «кап-кап-кап» срывавшихся с потолка капель. Свет фонаря падал на мокрые каменные стены и плиты, которыми выложен был покатый ход.

Здесь пахло морем, застойными лужами между скал, дохлой рыбой и непросыхающей грязью. Каждый шаг отдавался эхом, было смертельно холодно. Томас крепко сжимал фонарь и меч. Он не хотел, чтобы их захватили врасплох. Кейт шагала между ним и Рафой; последний шел, положив ей на плечо свою теплую руку, и то и дело оглядывался, всматриваясь в темноту.

– Молчите, ни слова, – чуть слышно прошептал Томас. – В таких ходах малейший звук будет повторяться и повторяться, разлетаясь на целые километры.

И точно: его слова шелестели еще долго, как будто перешептывались призраки-дети.

Они шли вслед за Томасом по уходившим вниз каменным плитам, надеясь, что он выбрал нужное направление. Томас знал: пока ход идет вниз, он выведет их либо к скале, либо на берег. Если они выберутся к скале, они спасены. Если же окажутся на берегу во время прилива, то будут заперты в пещере, не имея никакого иного выхода, кроме как дожидаться здесь отлива.

Томас это знал даже слишком хорошо. Несколько лет тому назад он был отрезан от суши приливом, который накрыл песчаный берег и скалы под Бейтауном. Ему удалось вскарабкаться на пик ушедшего под воду утеса, и он просидел там долгие часы, видя, как волны, одна за другой, взлетают к нему, стараясь утащить в морскую пучину.

Именно в тот день и обнаружил он этот ход к усадьбе викария, а также нашел свой первый бочонок бренди, запрятанный среди скал у самой кромки воды. С тех пор он стал здесь завсегдатаем, появлялся и днем, и ночью. Он плыл от берега к судну, стоявшему на якоре неподалеку, потом возвращался и с натугой взбирался по подземному ходу повыше с ящиками чая, шелка и джентльменского зелья. Это снадобье представляло собой густую зеленую жидкость в темных бутылках, и пахло от него дохлыми кошками. Его отец говорил, что делают эту жидкость из горькой полыни и человек от нее теряет разум. Это, говорил он, любимый напиток Демьюрела.

Издалека снизу доносился шум морского прибоя. Они остановились и прислушались. Кейт почудилось, что по мокрому камню скрипят башмаки нескольких человек. Она не решилась сказать об этом вслух, но, коснувшись плеча Томаса, указала при слабом свете на свои ноги и в глубь хода.

Томас кивнул. Он тоже слышал вдали, в темноте, звуки шагов. Знаком показал: продвигаться как можно осторожнее. Идя первым, он старательно вглядывался в каждый камень или выбоину, чтоб не споткнуться. Из головы у него не выходила мысль о том существе, которое он убил. Он испытывал гордость, но и страх. Его мучило видение Короля; оно было так реально, как будто он и вправду стоял у райских врат. Это было нечто большее, чем сон. Если глэшаны существуют, значит, кроме убитого, есть еще и другие, и эти другие будут преследовать их. Он знал, что им нужен Рафа и Керувим. Томас беспрестанно возвращался к этим мыслям и задавал себе вопрос: победит ли его верность Рафе страх смерти?

Звяканье металла о камень, эхом пронесшееся по всему ходу, заставило их замереть. Спрятаться было негде. Что бы ни было причиной этих звуков, они приближались. На мокрых стенах уже запрыгали блики, отражавшиеся от еще далекого штормового фонаря. Томас быстро прикрутил фитиль своего фонарика почти до предела и прикрыл его полой куртки. Они оказались в кромешной тьме. Между тем свет, приближаясь, становился все ярче. Некое существо, пыхтя и отдуваясь, карабкалось по крутому подъему. Оно то и дело кашляло и отплевывалось, только что не блевало в темноте. Томас держал меч наготове, прижавшись к стене подземного хода. Он все еще ощущал спиной зарубки в скале, где пробивали проход. Чудище шаркало в темноте, поднимаясь по каменным плитам; казалось, множество ног топает, плюхает по мокрым камням.

Кейт затаила дыхание, со страхом ожидая, что сейчас предстанет перед ее глазами. Она так сильно вжималась в стену, словно надеялась обнаружить там какую-нибудь трещину или щель, в которой она могла бы исчезнуть. Рафа стоял спиной к проходу и мысленно говорил с Риатамой.

Свет от приближавшегося фонаря вдруг скользнул вправо. Неизвестная тварь, всего в нескольких метрах от них, свернула в боковой ход, который вел к двери в подвал. Томас слышал кашель, одышку, звуки все удалялись от них вверх. Огромное облегчение от того, что страшилище удалилось, так и не успев их обнаружить, смешивалось с ужасом – им чудилось, что множество невидимых рук продираются в их мысли; ужасны были и все усиливавшиеся затхлость и вонь в проходе, пронизывающая сырость и долгое громкое эхо при каждом их шаге.