Одежда Химеры тоже претерпела метаморфозы – вместо свободно ниспадающих волн светлой ткани на ней оказались неширокие шаровары и тончайшая блузка, подчёркивавшая каждый изгиб её великолепного тела. Подхватив лежавший в ногах тонкий серый плащ, женщина медленно перетекла из саркофага наружу, встав перед Шиффсом.

– Они не придут, – насупился помощник, ещё раз прожимая тугой выступ блокиратора. – Я пробудил тебя затем, чтобы…

– …убить очередной мир, – прервала его Химера, опираясь на драгоценные камни своей капсулы, и изящно изучая кончики ногтей. – Или своего начальника? Выбирай, что тебе ценно, младший. Я выполню работу, но плату ты мне предоставишь сейчас…

Шиффс передёрнулся. Слова его собеседницы упали на благодатную почву – если бы господин Директор… завершил свой путь, следующими кандидатами в капитаны становились главный Инженер, и, собственно, первый помощник. «Но я хочу свалить шефа самостоятельно».

– Нет! – почти закричал он, отскакивая назад, к границам маск-поля. – Мне не нужно разрушать мир, но… Вот образцы тканей одного… человека. Его необходимо… устранить.

Перед Химерой на светлых плитах пола материализовался контейнер с образцами. Она легонько ковырнула крышку пальцем ноги, и ненадолго прикрыла глаза, избавив Шиффса от необходимости лицезреть заполнявшую их темноту.

– Маттершанц? – с презрением произнесла женщина, отшвыривая прочь рассыпавшуюся в прах ёмкость. – Изгнанник из изгнанников, ставший человеком? Ты не расплатишься со мной, Младший…

Шиффс ещё раз нажал на блокиратор, начиная беспокоится. Работает ли устройство?

– Он и будет твоей платой, Химера, – помощник облизнул пересохшие губы. – Его душа и тело, его потенциал, запертый в клетке – принадлежат тебе. Найди и… уничтожь его.

– С этой задачей справился бы и ты, Младший… Ш-шиффс-с-с… – растягивая шипящие, протянула она, придвигаясь всё ближе и ближе…

Шиффс снова нажал на выступ футляра, покрываясь липким потом.

– Брось каку, мальчик, – грубым голосом просипела прямо ему в лицо Химера, оскаливаясь. Её клыки впечатляли – помощник безвольно обмяк, и упасть навзничь ему не давала только железная хватка Химеры, сдавившей руками его горло и промежность. – А то поранишься…

Через полчаса Шиффс очнулся на груде своей же рваной одежды, обнажённый, порядочно обескровленный, и почти полностью опустошённый – как телесно, так и духовно. Удовлетворённая Химера, стоявшая над ним, кивнула, как только заметила, что помощник пришёл в себя, и тихо произнесла:

– Это – задаток. Я взяла его с тебя, чтобы начать поиск. Молись всем богам, которых ты не успел проклясть, чтобы я нашла твоего Маттершанца живым…

– Я-я-я…

– Заткнись! – хлёсткая пощёчина повалила пытавшегося встать Шиффса наземь, и отшвырнула в сторону. – Младший, поверь, если он умрёт раньше, я вернусь за тобой, и никакая Пирамида меня не остановит…

– Я… Я… люблю тебя… – помощник обессилено уткнулся лицом в бледные руки, и завыл: – Химера!!!

– Засранец… – женщина сплюнула красным на испачканные кровью и прочими телесными жидкостями рваные драпировки, и одним движением завернулась в сверкнувший серым плащ. – Червяк…

– Я не сказал, где искать Матти… – простонал сквозь пальцы Шиффс, стараясь не потерять сознания от слабости. – Он…

– … Потерялся, – Химера усмехнулась, облизываясь. – Но я его найду.

Она повела плечом, и исчезла в тёмном вихре, рассеявшемся прахом, запятнавшем пол и Шиффса.

Тот с трудом отнял руки от лица и застонал… «Какая женщина! – билось в его сознании, тихо сползающем в темноту. – Как же приятно быть человеком хотя бы в этом…»

Я смотрю на алое, полуприкрыв глаза, вдыхая его запах, смешанный с горьким запахом гари и сладким запахом неизвестных мне трав поблизости.

Мне совсем не интересно, чем кончится сцена передо мной. Я итак это знаю. Ещё пять минут назад я сам стоял в той же позе, поглощая пищу, удовлетворяя свои инстинкты, наслаждаясь обильной жатвой. Сейчас я просто хочу спать. Как хорошо, что до вечера мне не придётся выходить на вахту. Сегодня очередь других братьев, я могу просто сидеть, изредка поглядывая в ярко-голубое небо над головой, прикрывая глаза от солнца, и вдыхать запахи…

Спорных было всего пятеро. Они стояли на коленях, со связанными за спиной руками, бессильно уронив головы на грудь. Никто не произносил ни слова, в полной тишине были слышны только приглушённые всхлипы молодой женщины, прижимавшей к груди мёртвое тельце маленькой девочки. Хмурый, мрачный до предела мужчина, с седыми висками на фоне иссиня-чёрной шевелюры, тенью замер у противоположной от спорных стены.

В сарай вошла невысокая женщина. В высоких блестящих сапогах почти до колен, облегающих тёмно-серых штанах и форменной куртке судьи. Её узкое бледное лицо не выражало никаких эмоций. Бесстрастные, почти мёртвые глаза смотрели совершенно спокойно. Она прошлась из стороны в сторону, давя каблуками сапог мелкие камешки, с хрустом разлетающиеся на крошечные осколки под ногами, остановилась напротив первого из спорных и ровным голосом осведомилась у мужчины рядом, чьи тёмные волосы покрывала седина на висках:

– Что он сделал??

Женщина едва заметно кивнула на первого спорного.

– Вырезал три семьи, – сглотнув, хрипло ответил офицер. Женщина склонила голову набок, сощурилась, разглядывая лицо мужчины, стоящего на коленях перед ней.

– Отправить в лабораторию, после последней вылазки нам нужны новые органы.

Осуждённый дёрнулся, в панике пытаясь отползти прочь, но ему не хватило сил. Он лишь завалился влево, бледный, как снег, шепча нечто неразборчивое в адрес женщины в форме.

– Следующий?

Она сделала шаг дальше, проходя мимо ряда спорных.

– Ослушался приказа не поджигать храм.

– Жертвы? – женщина холодно посмотрела в юное, почти мальчишеское лицо спорного.

– Старый священник, отказавшийся покинуть святилище.

– Умер в огне?

– Отказало сердце, – словно через силу, произнёс офицер, не двигаясь с места. – Он его сам вытащил, – мужчина кивнул на спорного.

– Отправить на уборку за шестым отрядом, после их поощрения, разумеется. Этот?

Женщина подошла к третьему из пятёрки.

– Он и два его союзника, – офицер указал кивком на двух спорных рядом, – изнасиловали несколько женщин и детей, заставив семьи смотреть на это. Вон та женщина – одна из них, – он махнул рукой на всхлипывавшую у стены женщину с мёртвым ребёнком. Судья медленно подошла к ней, по сараю разнёсся громкий хруст каменной крошки, который показался офицеру скрежетом зубов судьи. Женщина заглянула в лицо плачущей матери, потом долго и пристально всматривалась в мёртвое личико девочки на её руках, затем также медленно повернулась и глухо произнесла:

– Всех троих отдать в шестой отряд.

– Нет! – в панике завопил третий спорный, пытаясь упасть на земляной пол. – Нет, вы не можете! Нет, пожалуйста, только не в шестой отряд! Мы же ваши люди, мы прошли с вами не одну зону, мы вместе… мы же люди! Мы ваши люди!

– Идём со мной, – не желая выслушивать причитания размазывающего по лицу сопли и землю солдата, сказала судья, кивком позвав с собой женщину с ребёнком. – Ты увидишь наказание, если захочешь.

Та лишь молча кивнула, сильнее прижав к груди тельце дочки.

Наслаждение… какое же это наслаждение, о, боги мои! Невыносимое, разрывающее рецепторы в клочья, терзающее острыми иглами сознание, наливающее разум лёгкостью и сладостью. Наслаждение…

Плоть так сладка, что я не в силах устоять, не в силах остановиться. И вожделение, и страсть, и наслаждение самым древним, самым крепким инстинктом, инстинктом размножения.

Они называют это спариванием, сексом, удовлетворением. Что они могут об этом знать? Ничего. Ни-че-го… они – люди, простые организмы, слабые, сладкие.