- Ну… видишь ли,- она выдыхает дым через нос и криво усмехается. Ветер так прекрасно откидывал ее волосы назад, путал синие пряди меж собой, раскидывал их в разные стороны. Я с трудом могу побороть желание запустить пальцы в эту пышную безумную как сама жизнь гриву.

- Стив… на фоне всего этого сброда люди с достоинством всегда кажутся какими-то нереальными. Ты видишь всех этих шлюх, наркоманов, ребят, у которых нет целей в жизни. И тут появляется кто-то, кто считает себя выше всего этого. И этот человек, никак о себе не заявляя, почему-то все равно становится… громким. Его все замечают, и все хотят узнать его поближе, но он никому этого не позволяет. Теперь понял?

Я киваю.

- Прекрасное место. Как ты его нашла?

Фира хмурится, словно воспоминания о том дне, когда она впервые оказалась здесь, на крыше, уплывают от нее.

- Я даже не помню. По-моему… по-моему, я просто шла мимо, или курила там, под лестницей, и у меня возникла эта самая идея, залезть наверх.

Я вижу, что она врет. Фира даже не постаралась хорошенько скрыть свою ложь.

- Но это официальная версия, так?

Дерзкая полуулыбка трогает ее губы.

- А разве должна существовать еще какая-то?

- Конечно. Официальная версия- это то, что хотят от тебя услышать. По официальной версии ты не делал домашнюю работу, потому что болел, а на самом деле ты просто не хотел. По официальной версии президент навестил онкологический центр в Вайоминге и пообщался с больными, но на самом деле он просто выпил чашку чая с трясущимся от волнения директором больницы и уехал, не заглянув ни в одну палату. Официальная версия- это всегда ложь. Глупость, придуманная для всех людей.

- И как же тогда назвать реальную версию?

- Никак. Точнее, так, как хочешь. Для правды не существует конкретного названия.

- Разве? А может, правда и есть то самое конкретное название?

- Нет. Люди никогда не говорят правду на сто процентов, никогда. Правда- это слишком, слишком обобщающее слово. В правде есть обман в благих целях, иллюзия, в правде есть то, что мы называем «выдать желаемое за действительное».

- А зря ты не взял вторым факультативом философию,- Фира как-то хрипло коротко рассмеялась, от чего выдыхаемое ею облачко дыма качнулось, пошло рябью.

- Я думаю, многие ребята могут рассуждать на такие темы гораздо лучше меня.

- Серьезно? У нашего учителя все размышления заканчиваются тем, что «эти долбаные тупые ученики не способны даже сказать, что такое философия».

Я смеюсь. Очередной порыв ветра ударяет нам в спины. Солцне заходит за тучи и весь мир становится на пятнадцать оттенков темнее.

- Скоро звонок,- говорю я.

- Да, ты прав, нужно возвращаться. Найти Пайпер, придумать отговорку, почему прогуляли.

Фира тушит сигарету о подошву ботинка.

Мы выходим из-за угла корпуса, и я вдруг понимаю, что так давно хотел ее спросить.

- Фира?

- Да?

- Один вопрос, за который я, возможно, получу от тебя пощечину.

- Пощечину? Ой нет, Хью, ты получишь либо коленом в живот, либо лишишься парочки зубов. Я не Иби Джейн, и я не даю пощечин.

- Почему синий?

- Синий? Ты про волосы?

Я уже начинаю жалеть, что спросил ее. Она выглядит напряженной и даже немного злой. Ветер вновь ударяет ей в спину, от чего те самые синие волосы взлетают вперед и вверх, на несколько секунд скрыв ее лицо от меня.

- Да.

Фира опускает взгляд.

- Просто люблю этот цвет.

Она еще что-то тихо добавляет, потом раздраженно хмурится и ускоряет шаг в сторону дверей.

В школе Фира как-то быстро теряется в толпе, растворяется в ней, как капелька в море. Я чувствую себя опустошенным. Зачем, зачем нужно было спрашивать про волосы? Какая мне, к черту, разница, какого они цвета?

Возможно, она подумала, что я другой, не как они все. Такой же другой, как и Стив, но более доступный. Стив- он словно нереален; недосягаем, как звезда. Казалось бы, вот он, стоит перед тобой и говорит тебе что-то про прогул, про учителей, про какое-то происшествие, но ты не понимаешь, о чем он говорит. Ведь ты не знаешь его языка; а еще мыслями ты все еще на крыше второго корпуса, смотришь на лоскутное одеяло полей и на ветер в синих волосах.

- Хью, Хью, да ты послушай же ты!

Стив встряхивает меня за плечи.

- Что?.. Прости, я нехорошо себя чувствую, отвлекся… Что ты говорил?

- Черт! Хью, где Фира Ятамахи?

- Фира?

У меня пересыхает во рту.

- Я не знаю…

- Ты ведь прогулял этот урок с ней?

- Да, да! То есть…

- Неважно, где она сейчас?!

- Я понятия не имею, как только мы зашли, она потерялась еще в фойе.

- Черт!

- Что случилось?

- У Пайпер Стоун был приступ эпилепсии на уроке, ее увезли в госпиталь. Меня попросили найти Ятамахи и передать ей это.

Приступ эпилепсии.

Мне становится плохо от одних только этих слов. Стив закусывает нижнюю губу до подбородка. Его взгляд напряжен… и испуган.

Приступ эпилепсии. Вы знаете, что это такое? Это когда у человека начинаются сильнейшие судороги, идет пена изо рта и он даже не может встать, а потом засыпает от усталости. Мой дядя, мамин брат, умер на наших глазах, захлебнувшись этой самой пеной. Я помню, что мама пыталась чем-то помочь, но в один момент он вдруг резко перестал дергаться и обмяк в ее руках, как кукла-марионетка, у которой внезапно перерезали все нити. Он умер, так быстро, что мы даже не успели вызвать скорую. Когда его широко распахнутые глаза остекленели, мы все стояли в тех самых позах, что и секунду назад: семилетняя Бетт с телефоном в руках; мама, чье платье все перепачкалось в белом, на коленях возле тела дяди Бена; и я, застывший в дверях и сжавший руки в кулаки так сильно, что ногти повпивались в нежную кожу ладоней. Я чувствовал боль из-за этого, но эта боль была моим тогдашним единственным способом чувствовать себя живым.

- Боже… я понятия не имею, где теперь Фира. Нам нужно ее найти!

- Хью, где ты собрался ее искать?

- Черт, да где угодно!

- Хью, стой!

Но я уже побежал.

Я летел сквозь толпу, толкаясь, задевая. Сшиб с ног какую-то учительницу, услышал яркую брань в след от того самого преподавателя философии.

Синий! Но нет, это пиджак какого-то парня.

Голубой! Рюкзак девушки-старшеклассницы.

А вот и она.

Фира выглядела растерянно. Металась по коридору, заглядывала в каждое лицо, хмурилась. Она искала Пайпер.

Я ринулся вперед, и едва не упал, наступив кому-то на ногу.

- Фира! Фира Ятамахи!

Она увидела меня. Я встретился с ней глазами, но она тут же отвернулась и вообще направилась в противоположную от меня сторону, сердито шевеля губами.

Я протолкнулся сквозь школьников и схватил ее за руку.

- Не трогай меня, черт возьми!- она резко оборачивается и сжимает губы в точку. Я делаю секундную передышку- просто потому, что мои легкие как будто бы уже заливает кровью.

- Фира… Фира, не ищи Пайпер…

- В каком смысле, не ищи Пайпер?! Что за херню ты несешь?!

- Фира! Пайпер в больнице. Ее увезли на скорой после приступа эпилепсии.

Глаза Ятамахи расширяются- больше, больше, больше, больше. Они становятся похожи на Вселенную, которая так же растет- с каждой секундой она расширяется, раздвигает свои границы, свои стены. Нет края Вселенной; нет края глаз Фиры Ятамахи.

- Боже, нет!- она отталкивает меня в сторону, делает пару шагов вперед, шаг в сторону, еще какое-то движение, а потом прислоняется к стене и запускает пальцы в волосы.

- Фира, успокойся…

- Даже не смей, мать твою, говорить мне «успокойся»! Черт! Черт! Кто знает, в какой она больнице?!

- Фира…

- Отвечай, ты, ублюдок!- она хватает меня за отвороты рубашки и притягивает к себе. Ей приходится вытянуть шею вперед и встать на носочки, чтобы наши лица оказались на максимально близком расстоянии.

- Я не знаю…

Она отпускает меня и убегает.