Ей потребовалось всего несколько минут, чтобы раздеть ребенка и уложить в постель, но Мэгги медлила, гладя девочку по темной головке, желая еще раз убедиться, что с ней все в порядке.

— Как она?

Мэтью тихо вошел в комнату с полным стаканом в руках и уставился на ребенка. Мэгги отодвинулась, делая вид, что расправляет одеяло, ибо ей стало не по себе при виде его лица.

— С ней все в порядке, просто она устала. Где ты нашел ее, Мэтью? Кто это сделал?

Он бросил на нее тяжелый взгляд и, сделав глоток, ответил нарочито резко.

— Не твое дело. И раз ты закончила здесь, я прошу тебя спуститься вниз. Нам надо поговорить.

В его голосе был едва сдерживаемый гнев, и Мэгги почувствовала, как внутри у нее все перевернулось. Она спустилась вниз и села, положив руки на колени, в то время как Мэтью вновь наполнил свой стакан.

— Ты думаешь, хорошо столько пить? Ты уже выпил один за другим два стакана.

— Может, и нехорошо, но по крайней мере пока я держу в руках этот стакан, я не трогаю тебя!

, — Он неприятно улыбнулся. — Я бы с большим удовольствием открутил твою изящную шейку, Мэгги, дорогая, за то, что ты сделала мне и ребенку, но это слишком простой выход для тебя, поэтому я так не поступлю. Я заставлю тебя страдать, и мне доставит огромное удовольствие видеть твои мучения!

— Прекрати! — Она резко вскочила на ноги, лицо ее мертвенно побледнело, и она вся дрожала от ненависти, которая была в его голосе. — Послушай, Мэтью, я знаю, что ты расстроен, но, если хорошенько подумаешь, то поймешь, что разговор в таком тоне не принесет пользы. Мы должны быть благоразумны и постараться все уладить во имя Джейни!

— Все уладить? Черт возьми, Мэгги, ты говоришь, что мы должны уладить все твое вранье и обман? Тогда скажи мне, как мы можем «уладить» тот факт, что ты намеренно обманула меня и не сказала о моем собственном ребенке? — Он швырнул стакан так, что тот разлетелся вдребезги, ударившись о стену, и она в испуге отпрянула, но Мэтью поймал ее за руки и начал изо всех сил трясти. — Я знал, что ты меня ненавидишь, Мэгги, но не знал, что до такой степени!

— Нет! — страх и необходимость стереть гнев с его лица боролись в ней. — Я это сделала не потому, что ненавидела тебя. Я это сделала потому, что боялась!

— Боялась? — Он уставился на нее, затем, проведя рукой по волосам, плюхнулся в кресло; лицо его посерело. — Я тебя никогда пальцем не тронул, Мэгги, как же ты можешь говорить, что боишься меня?

— Не физически. — Она с трудом сглотнула. — Я боялась, ты не поверишь, что ребенок, которого я носила под сердцем, твой! Будь честен, Мэтью, вспомни, сколько раз ты обвинял меня в том, что я кручу романы с разными мужчинами, даже с твоим собственным братом. Когда я поняла, что беременна, то была вне себя от счастья — я не могла дождаться, чтобы сказать тебе об этом, и тут ты обнаружил меня на квартире у Дэвида, и опять посыпались обвинения. Мне была невыносима даже мысль о том, что ты скажешь, будто ребенок не от тебя, и точно также мне было невыносимо думать, что, если ты в это поверишь, то попытаешься у меня его отнять. — Она горько улыбнулась. — Бог знает, что наш брак был шатким даже в лучшие времена. Я часто думала, почему ты женился на мне, пока не поняла, что ты не мог получить меня иным путем! Я была совсем невинна, как ты знаешь. Если бы я была немного мудрее, тогда, возможно, всего этого не случилось, и мы не терзали бы друг друга. У нас был бы роман, может, мы пожили бы вместе до тех пор, пока я тебе не надоела, но мы никогда бы не поженились. Я совсем не соответствовала твоему жизненному укладу, и я это знала с самого начала. Я была из другого круга. Он покачал головой.

— Это всего лишь отговорка. Дело не в этом. Тебе надо было только любить меня, но тогда ты на это оказалась не способна.

— Я любила тебя! — И сейчас люблю, добавила она про себя, но сказать это уже не могла. Момент был упущен. Теперь она могла лишь надеяться убедить его, что он не осуществлял своей угрозы заставить ее страдать, но, когда Мэтью вновь заговорил, она поняла, что это безнадежно.

— Да ты понятия не имеешь о том, что такое любовь! Для тебя это все игра, Мэгги. Тебе нравится внимание, тебе нравится, чтобы все тобой восхищались. Тебе недостаточно мужа. Тебе нужно больше! Наш брак мог быть удачным, если бы ты этого захотела!

— Не сваливай все на меня. В браке двое, а ты, как всегда, винишь меня, вместо того, чтобы признать свои ошибки! Я любила тебя, Мэтью, и я хотела, чтобы наш брак был счастливым, но нам мешала твоя безумная ревность! Ты хотел владеть мной безраздельно, но это невозможно… даже для тебя!

— Ты так считаешь? — Он встал, возвышаясь над ней, однако не сделал попытки дотронуться до нее. — Тогда ты очень скоро убедишься, что ошибаешься, моя дорогая.

— Не знаю, о чем ты. — Она отвернулась, потому что у нее мурашки побежали по спине от того, как он смотрел на нее. Он поймал ее за руку, но пальцы его были на удивление нежными, однако Мэгги знала, что вырваться будет не так-то просто, да и что-то подсказывало ей не делать этого.

— Это очень возможно, Мэгги. Я действительно собираюсь владеть тобой.

— Я… не будь смешным! — Она хотела, чтобы ее голос прозвучал насмешливо, но у нее это не получилось. Он улыбнулся с самоуверенностью, которую она так ненавидела.

— Не смешным, моя дорогая, а естественным. До тех пор, пока ты мне не надоешь, я буду владеть тобой безраздельно, как ты изящно выразилась. И знаешь, почему ты согласишься?

Она покачала головой.

— Нет. Я ничего не хочу слышать. Ты — сумасшедший, если считаешь, что можешь принудить меня делать то, что я не хочу. Я уже не та наивная девочка, Мэтью. Я — взрослая женщина, и ты меня ничем не запугаешь!

— Ничем? Даже тем, что отберу у тебя Джейни, если ты будешь сопротивляться? — Он жестоко улыбнулся, увидев выражение шока на ее лице.

— Ты не сделаешь это! Ни один суд не позволит тебе сотворить такое!

— Ты так думаешь? Ты забываешь, я прекрасно знаю, что могут и не могут суды, и сейчас сплошь и рядом детей отдают отцам. Но если ты хочешь попробовать, пожалуйста. — Он отпустил ее и пошел прочь из комнаты, оставив Мэгги в растерянности, но она опомнилась и выбежала за ним в холл.

— Подожди! — Она преградила ему путь, когда он направился к двери. — Ты не можешь так просто уйти после того, что сказал. Я хочу знать, что ты намереваешься делать. Черт возьми, Мэтью, я ее мать!

— А я ее отец, и у меня тоже есть права. Жаль, что ты просмотрела это обстоятельство.

В его голосе слышался гнев, и Мэгги почувствовала, что у нее на глаза навернулись слезы. А каково было бы ей, если бы все получилось наоборот и ее вычеркнули из жизни Джейни?

— Прости меня, Мэтью. Я знаю, что была не права, но постарайся хотя бы понять, почему я так поступила.

Он покачал головой, и рука его сжалась в кулак.

— Нет, не могу. Мне все равно, что ты говоришь, Мэгги. Ничто… ничто не давало тебе права сделать то, что ты сделала! А теперь я прошу тебя посторониться и дать мне пройти.

Мэгги отошла от двери со склоненной головой, чтобы он не видел страдания на ее лице. Что же делать?

Он открыл дверь, но остановился, глядя на ее склоненную голову.

— Я — разумный человек, Мэгги. Я даю тебе сорок восемь часов, чтобы все приготовить.

Она нахмурилась и быстро взглянула на него.

— Что приготовить? Я не понимаю. Он улыбнулся.

— Одежду, игрушки Джейни и так далее и тому подобное. А ты что думала, я так и буду вас навещать? Ты и Джейни переедете ко мне, и я даю тебе сорок восемь часов на сборы.

— Нет! Я этого не сделаю… не сделаю! В ее голосе было отчаяние, граничившее с истерикой, но он лишь улыбнулся и, обхватив ее за шею, привлек к себе и поцеловал так, что это больше походило на оскорбление, чем на ласку.

Он отпустил ее, убрав при этом прядь ее волос за ухо.

— Сделаешь, Мэгги… сделаешь, если подумаешь, что будет в противном случае.

В тишине гулко раздались его шаги. Мэгги быстро закрыла дверь и оперлась о нее.