Позвали на ужин: все, кто был в курилке, поднялись и вышли, погасив окурки и бросив их в ведро. В столовой больные быстро расселись за небольшие столики, пришла дежурная медсестра с небольшим ящиком лекарств. В мисках – маленькая порция плохо отваренных макарон и отварная рыба; в маленьких металлических кружечках – слабый, чуть подслащённый чай. Мужчины быстро съедают свои порции, с какой-то надеждой смотрят в окошко раздачи, но добавки сегодня нет. Все встают в очередь за таблетками, встаёт и Костя Зыбов. Ему дают малые дозы двух нейролептиков, к которым он давно привык.

Славка Федюшин зажимает под языком финлепсин, который выбросит потом при удобном случае в туалете. А старик Иннокентьич с умным видом профессора демонстративно глотает сонапакс, запрокинув голову вверх.

- Ладно, дедуля, верю! - смеётся молодая медсестра, кареглазая брюнетка, стройная, с изумительной фигурой, привлекая к себе весь мужской пол. Она не замечает (или не хочет замечать), как молодой симулянт уже вынул изо рта таблетку и положил в карман.

Все остальные выполняют врачебные назначения - многие боятся уколов. У кого-то дрожат руки, и медсестра суёт им таблетки прямо в рот, помогает запивать из кружки. Она что-то записывает себе в журнал, пристально следит за состоянием каждого.

Зыбов уходит к себе в палату. Скоро пересменка, затем надо мыть полы перед отбоем. Надо хоть чифирнуть, пока есть время. Костя достал из-под подушки кипятильник и пачку грузинского мелкого чая. Рядом шконка соседа, но тот уже вовсю храпит. Константин направился к единственной розетке, которая рядом с телевизором в коридоре, прихватив с собой трёхсотграммовую кружку из обливного металла.

Через пару минут чифирь готов, и Зыбов с кружкой в руке зашёл в курилку. Хорошо, многие разошлись по палатам, другие гуляют по коридору, слоняясь из угла в угол. Костя глотнул из кружки горячей густо заваренной жидкости.

- Зыба, дай глотнуть! - внаглую примостился неожиданно появившийся Федюшин.

Зыбов протянул ему кружку. Славка глотнул крепача и чуть не подавился.

- Хорош!

Он отхлебнул пару раз ещё и отдал кружку Константину.

- Зыба, ну ладно, расскажи что-нибудь...

- Что тебе рассказать? - Костя прикрыл глаза, немного "прибалдев" от чифиря. - Не гони, Славка...

Зыбов лежит на шконке, долго не может уснуть. Сосед продолжает храпеть - храпит почти вся палата, кроме низкорослого юноши, Владика Орлова. Тот лишь посапывает и как младенец улыбается во сне. Костя посмотрел в его лицо и погрустнел ещё больше. Молодость прошла... Последнее его место работы на свободе - дворник одного из городских ЖКО. Константин жил в уютной двушке со своей мамой, женой и сынишкой. Костя заболел ещё подростком, поэтому не проходил военную службу. Хотя в школе учился без троек, но едва получил аттестат об окончании, как попал первый раз в психушку. У Зыбова начались навязчивые идеи, соседи стали всё чаще замечать у паренька странности в поведении - замкнутость, неприветливость, подавленное настроение. Пацан нередко ходил голым по квартире, подняв руки кверху, бормоча себе под нос. Мать, придя однажды с работы, застала Костика нагим, с порезами на руках - он с бессвязной речью и ножом в руке шёл прямо на неё. Испугавшись, женщина срочно вызвала скорую. Приехавшая спецбригада подоспела вовремя: Зыбов уже сидел у раскрытого окна, так и не одевшись. На него наскоро надели трусы и вывели к машине. Благо на улице уже было темно, и парня мало кто мог заметить в подобном состоянии и неглиже. Пролежав несколько месяцев, Костя выписался домой. Мать стала к нему относиться настороженно, однако приступ долгие годы не повторялся. Зыбов благополучно устроился подсобным рабочим на стройку, где работал длительное время. Во время устойчивой ремиссии женился, умудрившись найти себе девушку. Катя была детдомовской, проживала в общаге. Кое-как отучилась в ПТУ, освоила несложную профессию. С Константином познакомилась случайно, на улице. Парень в выходной день сидел в скверике на лавочке и попивал прохладный свежий лимонад из бутылки, купленный в ближайшем ларьке. Катерина подошла к Зыбову.

- Молодой человек, купите даме мороженного!

Костя, в белой кепочке и рубашке с коротким рукавом, прищурившись от палящего солнца, только фыркнул:

- Брысь, шалашовка!

Но Катерина оказалась упёртой и назойливой.

- Фи! Какой грубиян! Такая жара на улице, а ему денег жалко мороженого купить для девушки.

Она стояла перед ним в летнем недорогом платье, в красных босоножках, русоволосая и очень привлекательная. Большие, серые глаза лукаво смотрели на Зыбова.

- Ладно! - улыбнулся вдруг Костя. - Не обижайся. Сейчас куплю две порции.

Он сбегал в ларёк, купив два "Эскимо", и протянул одну порцию Кате. Девчонка вся сияла от радости - Зыбов ей сразу понравился. Было в нём что-то такое, чего не было у других. Хотя кавалеров у Катерины хватало и более щедрых.

Они весело гуляли по городу, радуясь жаркому лету, пробегая мимо поливающих асфальт машин и обрызгивающих их. За первым свиданием шло второе, за вторым - третье. Катя и подумать не могла, что Костя серьёзно психически болен, и эта болезнь будет преследовать его всю жизнь...

Мать Кости, Клавдия Васильевна, была родом с Украины. Её родители рано умерли, и Клаве перешло всё хозяйство на хуторе. Рано приученная к труду, молодая женщина успешно со всем справлялась. Развела домашний скот: корову, свинью, а также домашнюю птицу - гусей и кур. Появился мужчина в доме, настоящий помощник и труженик. От него был зачат Костя. Однако пожениться не удалось. Олега (так звали любимого мужчину Клавы) убили в пьяной драке.

Как-то на хутор пожаловали два хлопца из города и попросились на постой. Их приняли, и вечером мужчины выпили. Один из гостей стал приставать к хозяйке, вёл себя крайне неприлично. Олег одним ударом опрокинул нахала на пол. Второй "гость" схватил со стола нож, который был очень острым, и несколько раз ударил хозяина хутора. Казавшийся здоровущим мужиком, любитель горилки и сала Олег был зарезан насмерть.

- Грех-то какой! - шептались меж собой родственники Клавдии. - Замуж не вышла, а уже в подоле носит... Сама виновата во всём!

Хлопцев судили, их родители на коленях просили за них перед Клавдией. Потом того, кто убил, расстреляли, а второго отправили на длительный срок по этапу.

Через некоторое время Клавдия родила сына, родственники помогали по хозяйству. Сама Клавдия, в основном занимавшаяся с ребёнком, стала вымотанной, нервной и даже раздражительной. Ночью, во время кратковременного сна, её одолевали кошмары: перед глазами - зарезанный Олег в луже крови, с искажённой гримасой.

- Ты сама во всём виновата! - злословила одна из родственниц. - Житья тебе здесь спокойного не будет, помяни моё слово!

- Сама знаю! - рявкнула на неё Клавдия. - Дай мне спокойно ребёнка перепеленать.

Совместная жизнь с родственниками, да ещё с дальними, стала невыносимой. Через несколько лет Клавдия продала им хутор и с ребёнком на руках выехала из Украины.

Клавдия с Костей приехали в небольшой городок в России. В областном центре жилья не нашлось - пришлось остановиться в провинции. Часть денег, полученных с продажи хутора на Украине, пришлось дать в виде взятки городской администрации, чтобы получить хоть какое-то жильё. Трудней всего пришлось находить работу. Коллектив ткацкой фабрики, куда устроилась Клавдия Васильевна, встретил её сначала неприветливо.

- Из-за тебя, хохлушка, чернявую уволили - она хоть и пила, но своё дело знала, - в укор выговаривали Клавдии ткачихи. Молодой женщине было непросто освоиться с новой профессией в чужом месте.

По-русски она говорила хорошо, со слегка украинским акцентом, была сдержана на работе, а придя домой, падала, обессиленная, на кровать. В комнате было их две, одна детская. С ребёнком сидела пожилая соседка - ей Клавдия заплатила вперёд, как только въехала в дом. И так отдавала каждый месяц треть своей зарплаты.