Был полдень, когда мы добрались до Эфразии. Ежевичный лес значительно уменьшился и поредел, но не настолько, чтобы проехать через него на машине. Мы пошли пешком. Забавно было смотреть на отца, шагающего в своем деловом костюме, с портфелем и ноутбуком. Зато как загорелись у него глаза, когда мы пришли в эфразийскую деревню! Она стала больше похожа на Колониальный Уильямсбург. Люди в старинных одеждах поили и чистили лошадей, кололи дрова и занимались иными старинными делами. Растения по-прежнему оставались чахлыми, а сами дома — обветшалыми, с облупившейся краской, но их обитатели были живыми.

— Должен признаться, я тебе не верил, — сказал отец. — Я все-таки думал, что это твои фантазии.

— Знаю.

— Но это невероятно. И всему этому... триста лет.

Мы пошли дальше. У самого замка отец достал коммуникатор, чтобы сделать снимки.

— Вот он! — вдруг закричал кто-то.

— Хватай его! — крикнул другой.

Не успел я и ахнуть, как мясистые руки сдавили мне шею. Второй молодец крепко держал меня за руки.

— Эй! Что вы делаете? Что тут происходит? — закричал отец.

— Вот он, злодей, похитивший мою дочь! — заорал его величество король Эфразии. — Говори, где она?

Спасибо, ваше величество, за теплую встречу. Только в двадцать первом веке так дела не решают.

— Как видите, не со мной. Я приехал помочь вам с поисками вашей дочери.

— Сомневаюсь, — угрюмо буркнул король. — Мы уже осмотрели указанный тобой дом на самом высоком холме. Талии там нет.

— Вы уже там были?.. Знаете, ваше величество, трудно говорить, когда ваш молодец сдавил мне шею. Может, он уберет руки? Все-таки мы вам помощники, а не враги.

Король подал знак. Стражники с явной неохотой убрали руки.

— Ваше величество, вы сами осматривали тот дом? — спросил я.

Король даже поморщился от такой дерзости.

— Не королевское это дело по холмам лазать. Я послал своих стражников.

Я покосился на его ребят. Один показался мне знакомым.

— Слушай, не ты ли стерег королевскую тюрьму, когда я оттуда сбежал?

Стражник виновато кивнул.

— Думаю, вы добросовестно потрудились, — сказал я, играя на тщеславии этих взрослых мальчишек. — Но вдруг вы что-то пропустили, когда осматривали дом?

— Не-а. Катберт — он был со мной — подтвердит. Все просмотрели как велено. Верно, Катберт?

Они переглянулись, после чего второй стражник выдавил:

— Верно.

— Плезант, вы действительно осмотрели в том доме все углы и щели? — спросил король.

Плезант? Ну и имечко!(по-английски «приятный», «любезный».)

— Сверху донизу?

— Ага, — ответил щуплый Катберт.

— И даже погреб? — допытывался король.

— У старухи нет погреба, — пробасил Плезант. — Но все кладовки мы проверили. Пусто.

— Слышал? — раздраженно спросил меня король. — Поиски продолжаются. Я приказал осмотреть все дома Эфразии. Никаких сил не пожалею для поиска дочери.

— Тогда, ваше величество, позвольте мне немедленно присоединиться к поискам. А чтобы вы не думали, будто я сбегу, пусть со мною пойдут двое ваших стражников.

Стражникам вовсе не улыбалось снова тащиться в такую даль, но сказать это вслух они не смели и потому только что-то бубнили себе под нос.

До короля, видимо, дошло, что мы с Трэвисом действительно хотим помочь с поисками.

— Ступайте. Если намерение ваше искренне, я не стану вам препятствовать. Я только хочу снова увидеть Талию.

Он отвернулся и шмыгнул носом.

— Я наговорил ей ужасных вещей. Если я не смогу исправить эту чудовищную оплошность, мне незачем жить.

Взгляд короля упал на моего отца.

— А ты останешься здесь. Как залог их возвращения.

Я подмигнул отцу, и мы с Трэвисом, сопровождаемые королевскими стражниками, отправились к самому высокому в Эфразии холму.

ТАЛИЯ

Ну вот, корсаж моего платья готов. В нижней части нет ничего сложного. Сшить ее куски я смогу достаточно быстро, а это значит, что моя жизнь оборвется завтра утром или даже сегодня вечером. Я посмотрела в окно. Вспомнила, как вчера вечером в небе горели яркие звезды. Здесь они гораздо ярче, чем в мире с электрическими лампочками.

Я старалась шить как можно медленнее. Из глаз капали слезы. Я вытирала их куском шелка, который подобрала среди обрезков. Трудно поверить, что когда-то мне ужасно хотелось надеть такое платье. Скоро я его надену. И что дальше?

— Не тяни время, — бросила мне Мальволия.

Я запихнула «носовой платок» в карман пижамных штанов и принялась за подол платья. Стежки на нем я старалась делать совсем крошечными.

— Я кое-что решила, — через некоторое время вдруг сказала Мальволия.

— Что именно? — спросила я, не смея надеяться, что ее решение означает мою свободу.

— Я решила тебя не убивать. Как я неповинна в смерти младенца Джорджа, так и ты не виновата, что твой отец был жестоко несправедлив ко мне. Зачем я буду брать грех на душу, убивая тебя?

— Так значит, я могу идти? — спросила я, от радости едва не выронив иглу. — Спасибо тебе, Мальволия.

— Нет. Так просто я тебя не отпущу. Но я дам тебе шанс на жизнь.

— Шанс?

— Ты почти выполнила условия моего проклятия. Ты проспала триста лет и пробудилась от поцелуя. Но я очень сомневаюсь, что это был первый поцелуй любви. И потом, тот парень не хотел на тебе жениться.

— Но в двадцать первом веке никто не женится в шестнадцать лет.

— Да, конечно, — язвительно усмехнулась ведьма. — Теперь все мечтают быть... рок-звездами. Что ж, тем труднее будет сказать: «А после они жили счастливо». И потому я решила устроить тебе испытание.

— Испытание?

— Я сама дошью платье. Такой швеи-копуши, как ты, я еще не видела.

— Я намеренно тянула время. Кому хочется умирать? — сказала я, но Мальволия только махнула рукой.

— ...и когда платье будет готово, ты его наденешь, а я уколю тебе палец веретеном.

— Опять? — воскликнула я, вовсе не обрадованная таким поворотом событий.

— Да, опять. Ты заснешь. Я окружу холм своими чарами, и на этот раз глупость Флавии мне не помешает. А проснешься ты только в том случае, если тебя поцелует юноша, который и есть твоя настоящая любовь и судьба, который способен пройти множество миль и не побояться мучительных испытаний, дабы тебя найти. Если он это сделает, ты будешь свободна.

— Но... но стражники из замка уже побывали здесь. Ты уверила их, что меня в этой хижине нет. Тогда как же он меня найдет?

— Я же тебе сказала: испытание будет трудным. Если он тебя любит, то не поверит этим охламонам и пойдет сюда снова. Настоящая любовь не сгибается под тяжестью испытаний. Истинная любовь не принимает «нет» в качестве ответа. Если он тебя любит, он обыщет весь свет, и уж конечно все дома в Эфразии, пока тебя не найдет.

— А если он этого не сделает?

— Тогда твой сон продлится вечно.

На зеленый подол платья упало несколько моих слезинок. Я люблю Джека. Люблю по-настоящему. И все-таки я не могу поручиться, что у него хватит настойчивости довести поиски до конца.

— Нечего мочить платье слезами, — сердито бросила мне Мальволия. — Шелк от них портится.

Она забрала у меня платье и принялась шить.

Я тупо сидела и роняла слезы, глядя на дерево за окном. Дул сильный ветер. Я достала кусок шелка, вытерла слезы. И тут у меня появилась мысль.

— Мальволия, — как можно ласковее окликнула я ее.

— Чего тебе?

— Может, пока ты шьешь, я смогу немного погулять вокруг дома?

— И сбежать? — засмеялась старуха. — Нет уж, сиди здесь.

— Но я подумала... — Я теребила шелк, подбирая нужные слова. — Я знаю: ты — могущественная фея. Тебе ничего не стоит окружить пространство невидимой стеной, за которую мне будет не проникнуть. Просто мне захотелось подышать свежим эфразийским воздухом. А то ведь опять погружаться в сон. Быть может, я дышу в последний раз.

— Что, не слишком-то уверена в своем парне? — засмеялась Мальволия.