Литмир - Электронная Библиотека

Если женщины настаивали, Юдит рассказывала, что ей довелось увидеть в Изорддеррексе, но ее истории о том, как воды преобразили дворец и как ручьи опровергли законы тяготения, выглядели пресновато по сравнению с ходившими слухами. После нескольких разговоров, в которых ее чуть ли не силой пытались заставить описывать абсолютно неизвестные ей чудеса, она сказала Хои-Поллои, что больше не намерена вступать в беседы на данную тему. Но ее воображение не могло остаться равнодушным к чужим рассказам, какими бы невероятными и нелепыми они ни казались, и с каждой новой милей Постного Пути мысль о городе, который ожидает их в конце путешествия, пугала ее все больше и больше. Она боялась, что благословения Богинь уже утратили силу за долгое время ее отсутствия. Они могут знать, что она сказала Сартори, что любит его, и сделала это совершенно искренне, а тогда никто не станет защищать ее от гнева Джокалайлау, если она отважится еще раз войти в Их храм.

Впрочем, теперь эти страхи уже не имели значения. Юдит и Хои-Поллои продвигались вперед по Постному Пути и не собирались поворачивать обратно, тем более что обе чувствовали себя уже очень усталыми. Город звал их из облаков тумана, и они намеревались войти в него и встретить все, что их ожидает, — будь то суровый приговор, невероятные чудеса или глубоководные рыбы.

Но как же он все-таки изменился! Наступило более теплое время года, воздух стал едва ли не тропическим, а по улицам текло великое множество ручьев. Но удивительнее всего была растительность. Сквозь трещины и провалы потоки вынесли на поверхность семена и споры, томившиеся под землей, и благодаря заклинаниям Богинь они дали всходы и разрослись со сверхъестественной скоростью. Руины зазеленели древними, давно исчезнувшими формами растительности, и Кеспараты превратились в буйные джунгли. За полгода Изорддеррекс стал чем-то вроде затерянного мира, предназначенного только для женщин и детей, а нанесенные ему раны были исцелены всепроникающей флорой. Повсюду стоял терпкий, сочный запах, исходивший от плодов, под тяжестью которых ломились лозы, деревья и кусты. Их изобилие привлекло в Изорддеррекс животных, которые никогда не осмеливались приблизиться к городу. И конечно же, весь этот райский ландшафт был орошаем божественными водами, которые питали семена, вымытые ими из подземного мира, и по-прежнему упрямо стремились вверх по склонам холма. Сложенных корабликами молитв уже не было видно: то ли все чаяния местных жителей были исполнены, то ли, окрестившись в волшебной воде, они сами обрели силу исцелять и творить чудеса.

Юдит и Хои-Поллои не пошли во дворец ни в день прибытия, ни днем позже, ни через день. Вместо этого они отыскали дом Греховодника и устроились там вполне сносно, несмотря на то что тюльпаны на столе в столовой уступили место цветущим тропическим зарослям, пробившимся сквозь щели в полу, а крыша превратилась в птичник. После долгого путешествия, во время которого они никогда не знали, где им суждено приклонить голову на ночь, эти неудобства показались им ничтожными, и они рады были заснуть под воркование и трескотню в кроватях, которые больше напоминали живые беседки. Когда они проснулись, еда уже поджидала их: ветви были усыпаны фруктами, на улице текла чистая, холодная вода, а в более глубоких ручьях попадалась и рыба, служившая основной пищей живших неподалеку кланов.

В состав этих огромных семей входили не только женщины, но и мужчины — некоторые из них наверняка участвовали в жестокой битве в ночь накануне падения Автарха. Однако то ли чувство благодарности за то, что они остались в живых, то ли успокаивающее влияние окружающего изобилия заставили их направить свою энергию на лучшие цели. Руки, которые калечили и убивали, теперь были заняты восстановлением домов, причем стены их возводились не наперекор джунглям и питавшим их водам, а в полном с ними согласии. На этот раз архитекторами были женщины, которые вернулись после крещения с твердым намерением использовать руины старого города, для того чтобы построить новый, и Юдит повсюду замечала отзвуки безмятежной и изящной эстетики, которой были отмечены творения Богинь.

Строительство велось неспешно и, судя по всему, не подчинялось никакому единому плану. Век Империи завершился, а вместе с ним ушли в небытие все догмы, законы и установления. Каждый решал проблему возведения крыши над головой по-своему, но не забывая о том, что деревья сами по себе могут служить источником тени и пищи. Получавшиеся в результате дома были такими же разными, как и лица женщин, которые управляли их возведением. Тот Сартори, которого она видела на Гамут-стрит, одобрил бы это. Разве во время их предпоследней встречи он не притронулся к ее щекам и не сказал, что мечтает построить город по ее образу и подобию? Если он имел в виду образ и подобие женщины, то здесь поднимался именно такой город.

Итак, их день состоял из шелестящего полога листвы, журчащих ручьев, жары и смеха, а ночь — из отдыха под птичьей крышей и сновидений, легких и приятных. Ничто не тревожило их сон — по крайней мере, в течение недели. Но на восьмую ночь Хои-Поллои растолкала Юдит и подозвала ее к окну.

— Смотри.

Она посмотрела. Звезды ярко горели над городом и серебрили реку. Но вскоре она поняла, что источником сияния являются не только звезды. Слухи оказались правдой. Вверх по реке поднимались серебристые существа, которых ни одна рыбачья лодка никогда не находила в своих сетях, как бы глубоко их ни забрасывали. Одни напоминали дельфинов, другие — осьминогов, третьи — гигантских скатов, но всех их объединяло едва уловимое человекоподобие, погребенное так же глубоко в их прошлом (или будущем), как их дома — в глубинах океана. У некоторых были заметны конечности, и казалось, что они не плывут, а скачут вверх по склону. Тела других существ были такими же тонкими и гибкими, как у речных угрей, но строением головы они скорее напоминали млекопитающих. Глаза их светились, а рты были такими тонкими и изящными, что Юдит не удивилась бы, если бы они заговорили.

Вид этого шествия наполнил Юдит радостным возбуждением, и она не отходила от окна до тех пор, пока весь косяк не исчез за углом. У нее не было ни малейших сомнений по поводу цели их путешествия, да и по поводу ее собственной цели тоже.

— Мы уже достаточно отдохнули, — сказала она Хои-Поллои.

— Значит, пора подниматься на холм?

— Мне кажется, да.

Они вышли из дома Греховодника на заре, чтобы успеть подняться как можно выше, пока комета не оказалась в зените. Путешествие это и прежде не было бы легким, но сейчас превратилось в настоящую пытку. Юдит казалось, что в животе она несет не живое существо, а свинцовую болванку. Несколько раз ей пришлось просить Хои-Поллои подождать ее, чтобы хоть немного отдышаться в тени. Однако, поднявшись после четвертой такой остановки, ока почувствовала, что задыхается, а тело ее пронзила такая острая боль, что она чуть не потеряла сознание. Панические крики Хои-Поллои не были оставлены без внимания, и несколько подоспевших на помощь женщин уложили ее на поросший цветами холмик. Именно там и отошли воды.

Менее чем через час и не далее чем в полумиле от ворот святых Криз и Ивендаун, в рощице, по которой порхали стайки бирюзовых птиц, она произвела на свет первого и единственного ребенка Автарха Сартори.

3

Хотя после встречи с создательницей озера маршрут преследования не вызывал уже сомнений, Миляга и Понедельник тем не менее оказались в Изорддеррексе шестью неделями позже, чем Юдит и Хои-Поллои. Отчасти это произошло потому, что сексуальные аппетиты Понедельника значительно поубавились после совокупления в Квемском дворце, и шаг его стал далеко не столь лихорадочен, как прежде, но основной причиной был возросший картографический энтузиазм Миляги. Чуть ли не каждый час он вспоминал какую-нибудь провинцию, по которой ему довелось пройти, или некогда виденный им указатель и, независимо от окружающей обстановки, тут же доставал самодельный атлас и добросовестно вносил в него новые подробности, бормоча при этом литанию из названий возвышенностей, долин, лесов, равнин, дорог и городов. Ничто не могло оторвать его от этого занятия, даже если при этом упускалась возможность поймать попутную машину или промочить горло с доброжелательным местным жителем. Он говорил Понедельнику, что это главный труд его жизни, и жалеет он лишь о том, что начал его слишком поздно.

125
{"b":"274739","o":1}