– У нас есть право заниматься своим делом. Что мы и делаем.

– Я это ценю, мистер Коллуэй. Но, занимаясь своим делом, вы, как мне почему-то кажется, не могли не слышать про два теракта, случившиеся здесь, в Нью-Йорке.

– Об этом день и ночь кричат с экрана.

– Легко могу себе представить.

– Да, но при чем здесь мы? Нас там не было.

– Вот как? А вот ваш сын Льюис Коллуэй был. В баре «Виски с содовой», где произошел первый теракт. Он ушел оттуда за считаные минуты до того, как все случилось.

– Лью там был? – Одри схватилась за горло и крошечный золотой крестик, висевший у нее на шее.

– Разве вы не знали? – Ева слегка отклонилась на спинку и пару раз качнулась на стуле. – Ведь об этом день и ночь кричат с экрана. У вас же есть сын, который не просто живет и работает в Нью-Йорке, а буквально в паре кварталов от этих самых кафе и бара. И вам даже в голову не пришло связаться с ним, убедиться, что с ним все в порядке.

– Я…

– Откуда нам было знать, что это случилось рядом с работой?! – рявкнул Рассел. – Мы понятия не имеем, что и где происходит в вашем Нью-Йорке. Мы никогда в нем не были раньше и сейчас не в восторге от того, что оказались здесь.

– Вы ни разу не приехали проведать сына? – удивилась Тисдейл своим самым нежным, проникновенным тоном.

– Он сам уехал в это безбожное место. У нас же нет ни времени, ни средств приезжать сюда. Тем более он навещает нас.

– С ним все в порядке? – подала голос Одри. – Я пыталась дозвониться до него, но он не берет трубку. Прошлым вечером Лью прислал мне текстовое сообщение, успокоил, написал, что с ним все в порядке, но он страшно занят. Вы же говорите, что он был там, в том самом баре, где все это случилось.

– Все верно, со своими коллегами. Один из них потом погиб.

– О ужас! – ахнула Одри и прикрыла рот руками. – Да упокоит Господь его душу.

– Погибли и другие его коллеги. В кафе, где произошел второй теракт, также погибли люди.

– Господи, Расс, это какой-то кошмар. Мы непременно должны его проведать. Он наверняка теперь сам не свой и страшно переживает.

– Видно, не слишком переживает, раз умолчал о том, что погиб тот, с кем он бок о бок проработал несколько лет. Тот, с кем он за считаные минуты до трагедии сидел в одном баре.

– Он просто не хотел лишний раз волновать мать, вот и все.

– Допускаю это, мистер Коллуэй. Но у меня такое впечатление, что его мать уже была взволнованна, иначе почему бы она стала ему звонить? Скажите, когда вы в последний раз видели сына и говорили с ним?

– Он приезжал навестить нас несколько недель назад, провел с нами пару дней…

– Насколько я понимаю, за последние полгода он приезжал к вам несколько раз. – Ева открыла папку и пробежала глазами данные. – Но раньше он навещал вас гораздо реже. Примерно раз в год.

– Лью очень занят, – негромко произнесла Одри, глядя куда-то в пол. – У него серьезная должность в фирме. От него зависят другие работники. У него важные клиенты. Это очень ответственная работа.

– Вам доводилось видеть кого-то из его коллег?

– Нет, – отрезал Рассел прежде, чем жена успела открыть рот. – Нас это не касается.

– А разве он вам ничего не рассказывал? – развела руками Тисдейл. – Про своих коллег, про друзей, про работу?

– Я только что сказал вам: нас это не касается.

– Но ведь он человек, занимающий важный пост, на ком лежит ответственность. Вдруг ни с того ни с сего он зачастил к вам. Наверняка он рассказывал вам о своей жизни.

– Мы люди простые и не разбираемся в его работе, – поспешила пояснить Одри и нервно покосилась на мужа.

– Тогда почему он так часто приезжал к вам в последнее время? – гнула свою линию Ева.

– Чтобы отдохнуть. Ферма – это вам не сумасшедший Нью-Йорк. Отдохнуть, потому что ты весь день ходишь перед ним на задних лапках. Подай то, принеси се. Сам же он никогда не испачкает своих нежных ручек грязной работой.

– Расс, прекрати.

– Правда есть правда, но вас она не касается, – бросил он Еве. – Скажите, что вам от нас нужно?

– Вам разве не ясно? Ваш сын представляет интерес для расследования.

– Как это понимать? – Одри посмотрела на мужа, затем снова на Еву. – Что вы хотите этим сказать?

– Вы его подозреваете? По-вашему, он причастен к этим убийствам?

– Нет! Нет! Нет! – Одри закрыла лицо руками и едва ли не сжалась в комок. Рассел в упор смотрел на Еву.

И она увидела то, что хотела увидеть. В его глазах. Да, шок. И еще страх. Чего в них не было – так это возмущения или несогласия.

– Пока он рос, вы часто переезжали с места на место, – заметила Ева.

– Мы переезжали туда, где была работа.

– Позвольте вам не поверить. Ведь вы, мистер Коллуэй, дипломированный медик. С вашей квалификацией и опытом у вас не было необходимости колесить по стране в поисках работы. За вашим сыном водились грешки, не так ли? Он попадал в неприятности. Сначала мелкие, но ведь на то они и мальчишки. Всегда было нечто такое, что заставляло вас тревожиться. Ваш сын никогда не нравился соседям. Другие дети отказывались с ним играть. Были вещи и посерьезней, которые вы пытались отрицать или закрывали на них глаза. В такой ситуации самое разумное – уехать куда-нибудь подальше. Ваш сын никогда не заводил друзей. Постоянных интересов или хобби у него тоже не было.

– К нему все придирались, – заступилась за сына Одри. – Он по натуре очень чувствительный.

– Скорее обидчивый. Легко впадает в дурное настроение, дуется на весь мир. Сидит в своей комнате и отказывается выходить. Вы сами учили его дома. Так было легче и для вас, и для него. Вам казалось, он потому не заводит друзей, что не любит, когда другие говорят ему, что делать и когда.

– Ему просто требовалось внимание. Некоторые мальчики требуют к себе повышенного внимания. Но он ни разу никого не обидел.

– Зато он распространял слухи, – ровным тоном возразила Тисдейл. – Например, он мог сказать соседскому мальчишке, что о нем говорила девочка, живущая на их улице. Даже если эта девочка ничего подобного не говорила. Ему нравилось стравливать людей. Например, потихоньку своровать вещь, а затем подкинуть ее другому. Чтобы потом наблюдать, как они подерутся, а все из-за него.

– То же самое он проделывал и с вами, – продолжила Ева. – Особенно с миссис Коллуэй. Врал по мелочам, пакостил исподтишка, чтобы вы поругались, сорвались, накричали друг на друга. Он и сейчас поступает так, когда есть возможность. Когда он приезжает к вам, в доме всегда стоит нервозная атмосфера, возникают трения. Стоит ему уехать, как вам обоим можно вздохнуть с облегчением.

– Неправда! Неправда! Он наш сын. Мы его любим!

– Одной любви ему недостаточно. – В глазах миссис Коллуэй Ева прочла подтверждение своим словам. – Когда он к вам приезжает, вы готовите его любимые блюда, обстирываете его, обслуживаете с утра до ночи. И все равно он смотрит на вас с презрением, или, что даже хуже, ему просто скучно с вами. – Но в последнее время он вдруг начал проявлять к вам интерес. У него возникли вопросы. Скажите, когда он узнал, что Джузеппе Мензини приходится ему дедом?

– О нет, только не это!

– Одри, лучше помолчи, – произнес Рассел и положил на руку жены свою огромную крепкую ладонь. Вместе с тем Ева заметила в этом жесте нежность. – Мы христиане. Живем своей жизнью и никому не мешаем.

– Охотно вам верю, – отозвалась Тисдейл и аккуратно сложила на столе руки. – Я уверена, миссис Коллуэй, что вы всегда стремились быть образцовой дочерью для Эдварда и Тессы Хаббард.

– Разумеется.

– Когда вы узнали, что они вам не биологические родители?

– Боже мой, Расс!

– Послушайте, Одри вырастили и воспитали достойные люди. Она ничего не знала про Мензини до того самого дня, когда ее приемный отец оказался на смертном одре. Он решил, что она должна знать правду. Я бы на его месте предпочел унести тайну с собой в могилу, но он был при смерти и опасался, что она узнает все сама, когда его уже не будет, чтобы объяснить, как все случилось.