– Думаю, что это самовлюбленный ублюдок и трус. Но это тоже фактор. Его дед, узнай о нем широкая публика, мог бы войти в историю как второй Гитлер. Потому что это тоже слава. А так ее у него отняли.

– Вот это да! Кому-то хочется быть внуком Гитлера?

– Тем, кто считает, что белым позволено все, сбрендившим самовлюбленным ублюдкам, не желающим прозябать в безвестности.

– Что ж, наверняка есть и такие, и все же…

– В тебе говорит романтик-волонтер, Пибоди. Большинство людей далеко не подарок. Более того, они этим гордятся.

Они сели в машину. Ева ввела в бортовой компьютер адрес Кэттери, а про себя подумала: может, рассказать Пибоди сейчас?

– Тебе будет полезно узнать, что было в Далласе.

– С Маккуинном?

– С его сообщницей. – С этими словами Ева вырулила из гаража. Да, наверно, ей будет легче излить душу, внимательно следя за дорогой. – Она тоже была далеко не подарок и страшно этим гордилась.

– То есть она была таким же отморозком, что и он. Если не хуже.

– Это точно, – согласилась Ева, чувствуя, как от этих слов внутри у нее все сжалось. Ладно, как-нибудь переживем. – Когда мы искали его сообщницу, мы прошерстили длинный список женщин, которые навещали его в тюрьме. Одна из них значилась как сестра Сьюзан. Что-то в ней показалось мне смутно знакомым. Я тогда подумала, наверно, я когда-то ее арестовывала или допрашивала. То же касалось и других ее личин. Все они будили во мне какое-то смутное чувство, но я, хоть убей, не могла понять, в чем дело.

Сгорая от любопытства, Пибоди придвинулась к ней ближе.

– Ты ее арестовывала.

– Нет.

– Наверно, это просто был знакомый типаж. Такое случается.

– Я тоже тогда так подумала. Но нет. Дело было не в этом. Ты читала отчеты. И знаешь, что мы обложили ее дом со всех сторон. Мы уже поджидали ее, когда она вышла на улицу, чтобы встретиться с Маккуинном. Помешала невезуха. Пацан на велосипеде, собачонка на тротуаре, откуда ни возьмись автомобиль. В общем, она попыталась от нас уйти.

– Эх, жаль, что меня там не было. Представляю, как ты на всей скорости неслась за ее фургоном! Ты тогда в нее врезалась?

– Пустяки, ничего страшного. – Немного крови и синяков, подумала Ева. Страшное было потом. – Ей досталось куда хуже моего. Никаких подушек безопасности в ее старой колымаге не было. Она же, садясь за руль, даже не подумала пристегнуться.

– Так ей и надо. Поделом. Заслужила.

– Я была зла как черт, – продолжала Ева. – И боялась, что во время погони она сумеет связаться с Маккуинном. Черт возьми, это значило бы, что мы упустим шанс взять его за мягкое место и тем самым спасти Мелани и ребенка. Я была готова придушить ее.

Ева вспомнила тогдашнюю ярость, хлеставшую фонтаном, словно кровь из открытой раны. А затем…

– Я выдернула ее из машины – плевать, что я перепачкаюсь в ее крови, – и резко развернула к себе лицом. Дурацкие розовые очки, криво сидящие на носу. Я сорвала их и посмотрела ей в лицо, заглянула в глаза. И тут же ее узнала.

От ее тона по спине Пибоди пробежал холодок.

– Этого в вашем докладе не было, – осторожно заметила она.

– Верно, не было. Потому что это не имеет ровно никакого отношения к этому случаю. Это личное. Когда-то ее звали Стелла. Она изменила глаза, перекрасила волосы, сделала пластику, но я все равно узнала ее. Я узнала Стеллу. Она была моей матерью.

– Матерь Божья! – ахнула Пибоди и прикрыла ладонью руку Евы. Такое легкое движение, хотя пальцы ее дрожали. – Ты уверена? Мне почему-то казалось, что ее уже давно нет в живых.

– На мне была кровь. Ее, моя. Я на всякий случай попросила Рорка провести тесты ДНК, хотя сама уже все знала. Я мало что о ней помню, она оставила меня с Троем, когда мне было года четыре. Может, пять. Точно не помню. Но того, что помню, достаточно.

– Она оставила тебя с… Она знала? – От одной мысли об этом Пибоди начало мутить. – Она была в курсе, что он делал с тобой?

– Думаю, что да. Но ей было наплевать.

– Но ведь…

– Пойми, Пибоди. У меня к ней никаких чувств. Да, ей было наплевать на меня. Для нее я была товаром, капиталовложением, от которого никакой выгоды, а одна лишь головная боль. Ее это не устраивало. Как-то так.

Тошнота отступила, ее место заняли злость и отвращение.

– А она тебя узнала?

– Нет. Какое ей было до меня дело? В ее глазах я была лишь копом. Я помешала им с Маккуинном провернуть очередное дельце. По моей вине она угодила в больницу. Я хотела упрятать ее за решетку. Наверно, мне следовало приставить к ней парочку охранников.

– Даллас, я читала отчеты. Ты все правильно сделала: надела наручники, приставила охрану. Когда она бежала из больницы, там дежурили полицейские.

– Она отказалась сообщить мне местонахождение Маккуинна. Ни по-хорошему, ни по-плохому. Я была вынуждена нажать на нее. Наверно, я перегнула палку.

– Прекрати! – оборвала ее Пибоди. – Ты все сделала как надо. Не будь ты уверена, что сможешь ее расколоть, ты бы наверняка попросила кого-нибудь сделать это за тебя. Но ты это сделала сама.

Слова Пибоди были очень даже кстати. Ева бессчетное количество раз прошлась по каждому своему шагу, по каждому решению, и ей казалось, что она сделала все, что могла.

– Я решила, что просто так ее не оставлю, что снова попробую загнать в угол. Я выждала какое-то время, дала ей шанс задуматься, чтобы затем повторить попытку. Но она успела бежать, отправилась к Маккуинну, и он ее убил.

– И ты ее нашла.

– Она была еще теплая. Он ушел буквально у нас из-под носа.

– Но ведь ты все равно спасла Мелинду Джонс и Дарли Марганстен. Страшно даже представить, чего тебе это стоило. – Пибоди шумно вздохнула. – И что было с тобой потом. Но у тебя была Мира, – добавила Пибоди, вспомнив про психоаналитика. – Слава богу, у тебя были Рорк и Мира.

Пибоди умолкла и какое-то время смотрела в окно.

– Даллас, почему ты не позвала меня? Почему ты взвалила все это на себя одну? Все-таки вдвоем надежнее.

– Знаю. Но мне хотелось все сделать самой. Самой во всем разобраться. Ты имеешь право это знать, но до этого мне нужно было во всем разобраться самой.

– Я читала то дело, – ответила Пибоди. Голос ее вновь приобрел былую твердость. – И я знаю, кто она такая. Теперь же мне известно, что она бросила тебя на растерзание этому зверю. Слава богу, что ее больше нет.

Ева никак не ожидала услышать от нее такое.

– Такое заявление не совсем в твоем духе, Пибоди, – заметила она слегка растерянно.

– Так ей и надо! – Пибоди сверкнула глазами. – К черту терпимость и понимание! Да, по идее, ты должна была упечь ее за решетку до конца ее жалких, ничтожных дней. Возможно, когда-нибудь до нее вдруг дошло бы, что к чему, и она бы тебя узнала. И наверняка попыталась бы этим воспользоваться. С нее бы сталось. До того как ты напугала бы ее до потери пульса, если бы вдруг поставила перед Рорком. Или передо мной. Оно даже к лучшему, что она была такая эгоистка, что даже не помнила, кто ты такая, не думала о тебе все эти годы. Она бы наверняка тебя узнала, особенно после Рорка. Она бы увидела твое лицо на экране и узнала, чем причинила бы тебе новые страдания. Так что нет ее, и слава богу, – подвела итог Пибоди.

Да, это совсем не в ее духе, снова подумала Ева. Какое-то время обе молчали.

– Я даже не знаю, что тебе на это сказать, – наконец отозвалась она. – Думаю, нам не помешало бы выпить. Да что там, напиться в стельку!

– Прошу тебя, только не плачь.

– Хочу и буду плакать, – шмыгнула носом Пибоди. – Это надо же быть такой сукой!

– Нехорошо называть меня сукой, когда я тебе все честно рассказала.

– Да я не о тебе! Я имела в виду твою… сообщницу Маккуинна, будь она неладна. Эх, зря меня тогда с тобой не было!

От Евы не скрылось, что ее напарница упорно избегала произносить слово «мать». В этом вся Пибоди.

– После того как Маккуинн убил Стеллу, Рорк послал за доктором Мирой. И попросил ее привезти с собой Галахеда.