Тут Джаудар размяк и воскликнул: «Да, ты права, больше не нужно раздеваться». Как только эти слова слетели с уст Джаудара, она радостно закричала: «Он попался, бейте его!» Все слуги, бывшие в сокровищнице, собрались и стали бить Джаудара так, что он не мог забыть этого до конца жизни. Они поволокли его и вытолкнули из сокровищницы, и тогда закрылись все двери, и все стало как прежде.

Когда Джаудара выбросили из сокровищницы, Абдассамад тут же подобрал его, и река наполнилась водой. Магрибинец стал читать над Джаударом молитвы и заклинания, и наконец он очнулся и пришел в себя. «Что ты натворил, несчастный?» — спросил Абдассамад. «Я разрушил все чары, — отвечал Джаудар, — а когда ко мне вышла моя мать, я потребовал у нее снять всю одежду. Оставшись в одной рубашке, она сказала: „Не позорь меня“. Тут я не выдержал, брат мой, и разрешил ей не снимать рубахи, а она закричала: „Он попался, бейте его!“

Тут на меня набросились люди, которые неизвестно откуда взялись, и избили меня до полусмерти. Затем меня выволокли оттуда, а дальше уже и ничего не помню». «Разве я не говорил тебе, — стал его упрекать Абдассамад, что ты должен выполнить все так, как я сказал тебе? Теперь ты испортил дело и мне и себе. Если бы ты заставил ее снять всю одежду, мы бы уже достигли нашей цели. Что ж делать, теперь тебе придется остаться здесь на целый год!»

Магрибинец позвал рабов, и они разобрали палатку и унесли все, что было там, затем рабы ушли и через некоторое время привели мулов. Джаудар и магрибинец сели на них и поехали обратно в город Фас.

Итак, Джаудар остался; он ел изысканные яства, пил вкусные напитки, носил нарядные дорогие одежды. Наконец прошел год и наступил означенный день. Магрибинец сказал: «Долгожданный день наступил, собирайся, поедем». Они снова добрались пешком до окраины города, где их ждали рабы с мулами. Они сели на мулов, отправились в путь и наконец добрались до реки. Рабы установили палатку, постелили ковры, а магрибинец достал хурджун, и они поели. Затем он разложил каменные пластинки и тростник, как в прошлый раз, развел огонь, и поднялся дым. «Джаудар, я хочу, чтобы еще раз ты выслушал мои наставления», — сказал магрибинец. «Господин мой хаджи, молвил Джаудар, — если бы я забыл прошлогодние удары, забыл бы и твои наставления!» — «Значит, ты помнишь все указания?» — «Да, помню», — ответил Джаудар. «Тогда будь крепок духом и не думай, что та женщина — твоя мать. Она чародейка в облике матери, а цель ее — поймать тебя. Если ты тогда вернулся живым, то на этот раз, если ошибешься, они выбросят твой труп». — «Да, — воскликнул Джаудар, — если и на этот раз я ошибусь, то заслуживаю того, чтобы меня сожгли». Затем магрибинец развел огонь, так что пошел дым, начал колдовать, и вода в реке испарилась. Джаудар спустился на дно реки, постучался в дверь, и все произошло, как и в первый раз. Наконец он добрался до своей матери. «Привет тебе, сын мой!» сказала она. «Какой я тебе сын, проклятая, снимай одежду!» крикнул ей Джаудар. Волшебница снова и снова пыталась обмануть его, но он не поддавался. Наконец она осталась в одной рубашке. «Сними и рубашку, проклятая!» — приказал ей Джаудар. Как только волшебница сбросила рубашку, она тотчас исчезла. Тут Джаудар увидел целую груду золота, но прошел мимо. Он пошел дальше и увидел волшебника Шамардала, лежавшего на диване; меч висел у него на поясе, кольцо было на мизинце, сосуд с сурьмой висел на цепочке на шее, а небесное зерцало находилось у изголовья ложа. Джаудар подошел к волшебнику, вынул меч из ножен, снял с его пальца кольцо, забрал сосуд с сурьмой и небесное зерцало и вышел. Вдруг загремели барабаны, и слуги сокровищницы закричали: «Поздравляем, о Джаудар, с тем, что ты добыл!» Гром барабанов не стихал до тех пор, пока он не вышел из сокровищницы и не пришел к Абдассамаду. Магрибинец рассеял дым, перестал колдовать, встал, обнял его и горячо приветствовал. Джаудар отдал ему все четыре сокровища. Магрибинец спрятал их, позвал рабов, и те быстро убрали палатку. Затем они на своих мулах возвратились в город Фас.

Во дворце Абдассамад расстелил скатерть, взял хурджун и начал извлекать из него разнообразные блюда в драгоценной посуде, разложил их перед Джаударом и сказал ему: «Брат мой Джаудар, ешь!» Джаудар наелся досыта, а магрибинец переложил оставшиеся блюда в обычную посуду и положил освободившиеся золотые блюда, извлеченные из хурджуна, обратно. Затем Абдассамад сказал: «Джаудар, ты расстался с родиной ради нас и исполнил нашу просьбу, и мы бесконечно тебе обязаны. Требуй всего, чего пожелаешь, без стеснения, и все получишь, ибо ты достоин того, что дарует тебе нашими руками Аллах».

«Господин мой, я прошу у Аллаха всевышнего, а затем у тебя подарить мне этот хурджун», — сказал Джаудар. «Возьми его! — воскликнул магрибинец, а затем продолжал: — Возьми его, воля твоя. Если бы ты попросил еще чего-нибудь, мы бы с охотой отдали тебе. Однако, бедняга, этот хурджун ничего не даст тебе, кроме еды, а ты ради нашего дела испытал столько трудностей. Мы ведь обещали отправить тебя на родину удовлетворенным, а этот хурджун обеспечит тебя только пропитанием. Мы дарим тебе еще и другой хурджун, наполнив его золотом и драгоценными камнями. Мы доставим тебя на родину, и ты станешь там купцом и будешь жить в благоденствии вместе с семьей. Благодаря этому хурджуну ты не будешь тратить деньги на еду. Обращаться же с этим хурджуном надо так: ты вложишь в него руку и скажешь: „Во имя твоего долга перед Великими именами, о слуга этого хурджуна, принеси мне такое-то блюдо!“ — и он немедленно доставит тебе, что ты пожелаешь, если даже ты потребуешь тысячу блюд в течение одного дня».

Затем Абдассамад-магрибинец приказал рабу оседлать мула, дал Джаудару хурджун, наполненный золотом и драгоценными камнями, и сказал Джаудару: «Садись на этого мула, а раб пойдет перед тобой, покажет тебе дорогу и проводит до дверей твоего дома. Когда ты доедешь, забери хурджуны, а мула отдай рабу, и он вернется на нем. Помни хорошенько, не разглашай никому этой тайны, и да благословит тебя Аллах!» — «Да умножит Аллах твои удачи!» — ответил Джаудар.

Затем он положил хурджуны на спину мула и сел на него. Впереди шел раб, а за ним следовал Джаудар на муле. Они были в пути весь день и всю ночь, а утром следующего дня через ворота Насра вошли в город. Джаудар увидел, что мать сидит у ворот и твердит: «Подайте, ради Аллаха!» Увидев это, Джаудар лишился чувств от сострадания к ней и упал с мула. Увидев его, мать заплакала. Джаудар усадил мать на мула, а сам пошел рядом. Когда они добрались домой, он помог матери спешиться, взял хурджун, а мула отдал рабу. Раб забрал мула и отправился к хозяину, а раб этот, как и мул, был джинном.

Несмотря на свою удачу, Джаудар был очень огорчен тем, что мать нищенствовала и просила подаяние. Войдя в дом, он спросил: «Матушка, братья живы, здоровы?» — «Да, у них все хорошо», — ответила она. «Тогда почему ты просила милостыню на улице?» — спросил он. «С голоду, сын мой, с голоду!» — ответила она. «Но перед отъездом я дал тебе первый раз сто динаров, второй раз еще сто динаров, а затем в день отъезда тысячу динаров. Куда они делись?» — спросил Джаудар. «Сын мой, — отвечала мать, — твои братья обманули меня, они отобрали у меня все деньги, а затем выгнали. И я стала с голоду просить на дорогах подаяние у людей».

«Не горюй, матушка, — стал утешать ее Джаудар, — теперь я с тобой, и ты больше не будешь знать ни забот, ни печали. Вот этот хурджун наполнен золотом, драгоценными камнями и всяким добром». — «Да осчастливит тебя Аллах, да будет он доволен тобой и да умножит он свою милость к тебе! А сейчас, сынок, я не могу встать с места от голода, пойди и купи мне что-нибудь поесть!» Джаудар улыбнулся и сказал матери: «Не беспокойся, матушка, пожелай любое блюдо, я тут же добуду его. Нам не нужно ничего покупать на рынке и заниматься стряпней на кухне». — «Но я не вижу у тебе никаких съестных припасов!» — сказала мать. «Здесь у меня в хурджуне есть всякая еда», — ответил Джаудар. «Сын мой, — сказала женщина, — я поем что угодно». «Ты права, матушка, — воскликнул Джаудар, — когда ничего нет, человек может удовлетвориться самой малостью, но, если припасов достаточно, тогда человек ест самые изысканные яства, которые пришлись ему по вкусу. Проси же у меня то, что тебе по вкусу». «Я хочу немного горячего хлеба и сыра», — сказала мать. «Тебе не подобает теперь есть хлеб и сыр!» — воскликнул Джаудар. «Если ты знаешь, что подобает мне, — заметила мать, — то накорми меня тем, что подобает моему сыну». — «Твоему сыну подобают жареное мясо, жареная курица, наперченный рис, — ответил Джаудар, — далее твоему сыну подобают фаршированные барашек и телятина, шашлык на ребрах, кунафа с сахаром, пчелиный мед, сладости, пахлава и катаиф». — «Остановись, остановись!» — воскликнула мать, — ведь она думала, что он смеется и издевается над ней. — Что с тобой случилось, ты грезишь, или обезумел, или в тебя вселились джинны?» — «Почему ты думаешь, что в меня вселились джинны?» — спросил Джаудар. Женщина сказала: «Потому что ты мечтаешь о таких редких яствах, что никто не в состоянии ни купить, ни приготовить их». — «Клянусь своей жизнью, — возразил Джаудар, — я накормлю тебя всеми этими яствами сейчас же!» — «Я жду от тебя лишь малости!» — ответила его мать. «Подай мне хурджун!» — попросил Джаудар. Она взяла хурджун, ощупала его и убедилась, что он пуст, а затем передала сыну. Он начал извлекать из него блюдо за блюдом и наконец положил перед ней все, что перечислил.