Первая работа Исайи Берлина, посвященная Хаманну, вышла в 1956 году и представляла собой главу из книги о философах восемнадцатого века[1]. Потом была еще пара статей, где речь также шла о Хаманне[2], но до сих пор ни в одной из уже опубликованных работ он не обращался к этой фигуре с должной мерой внимания – если учесть то поистине ключевое место, которое отводится идеям Хаманна в его штудиях в области интеллектуальной истории. Мне представлялось, что с досадным этим упущением уже ничего не поделаешь. И тут я наткнулся на стопку черновиков, сохранившихся аж с 1960-х годов: будучи собраны воедино, они, вне всякого сомнения, представляли собой почти готовое и куда более подробное исследование творчества Хаманна. Берлин настолько успешно выбросил из головы эту свою работу, что до тех самых пор, пока я не обнаружил рукопись, уверял меня, что ничего подобного в природе не существует. Но рукопись существовала – и легла в основу этой книги. Поводом для написания набросков послужило приглашение прочитать курс лекций из Вудбриджской серии в Колумбийском университете, в Нью-Йорке, в 1965 году. Лекции свои он озаглавил «Два противника Просвещения»; вторым противником был Жозеф де Местр[3]. Изначально планировалось опубликовать переработанную версию рукописи, на которой базировались лекции, однако несмотря на то, что и после завершения лекционного курса Берлин продолжал вносить в текст кое-какие изменения, все написанное ему не нравилось, и в конце концов он попросту отложил рукопись в сторону. Через двадцать пять лет материал, посвященный де Местру, увидел свет в форме обширного эссе, вошедшего в самое последнее по времени издание Берлина[4]. Хаманну пришлось ждать дольше. Следует сказать несколько слов о том, как шла работа над текстом, хотя бы для того, чтобы получить повод и выразить благодарность всем тем, кто мне в этой работе помог. Сверка сохранившихся страниц рукописи выявила достаточно серьезные и по объему, и по содержанию лакуны (как выяснилось впоследствии, длиною в несколько страниц) в конце главы, посвященной языку. Без этого недостающего материала публикация вообще навряд ли имела смысл. По счастливому стечению обстоятельств, аудиозаписи надиктованного текста, легшего в основу рукописи, не были уничтожены; но делались они на «диктаблетах», по технологии, которая давным-давно вышла из употребления, и поначалу казалось, что расшифровке они попросту не подлежат. Однако с помощью Национального архива аудиодокументов нам все-таки удалось отыскать нужную машинку в Лондонском музее науки. После того как ее наладили, звук, записанный на «диктаблетах», удалось перебросить на современные кассеты. В то время нам это показалось настоящим чудом – но недостающие части текста на этих записях и в самом деле сохранились; более того, там обнаружились и еще некоторые отсутствующие в рукописи пассажи, о существовании которых мы и догадываться не могли. И я отдаю должную дань уважения и благодарности Бенету Бергонци, Тимоти Дэю и их коллегам из Национального архива аудиодокументов за их техническое мастерство и неизменную готовность прийти на помощь, без которых эта книга попросту не смогла бы появиться на свет в своем настоящем виде – если бы вообще появилась на свет.

Вплоть до начала этой лакуны книга в общем и целом опирается на исходный машинописный текст, по большей части вполне связный. Засим в рукописи шел набор не состыкованных между собой отрывков разной длины, для многих из которых место в структуре текста было не очевидным; было понятно, что автор каким-то образом намеревался включить их в общее целое, однако отказался от мысли о завершении проекта еще до того, как материал был полностью выстроен. Вводя эти фрагменты в основной текст рукописи, я старался по возможности сделать так, чтобы в итоге получился связный текст, в котором разные обсуждаемые темы логично вытекали бы одна из другой: мне кажется, что оставшиеся в итоге швы и шероховатости не слишком мешают его восприятию. Исайя Берлин великодушно согласился вычитать то, что получилось в итоге, одобрил рукопись и весьма существенно ее улучшил[5]; возвращаться к не доделанной до конца работе, о которой ты и думать забыл десятки лет тому назад, да еще и перелопачивать ее заново, есть труд чудовищно неблагодарный, и я крайне признателен автору за проявленную им готовность все-таки взвалить на себя эту ношу.

Другая принципиально важная задача, которую я перед собой поставил, состояла в том, чтобы отследить, выверить и снабдить ссылками как можно большее количество цитат, коими изобилует текст[6]. Эту работу, которая вывела меня на кое-какие неожиданные, а порой и нехоженые тропки, я не смог бы довести до конца, если бы не помощь со стороны ряда ученых, коим я и хотел бы высказать свою благодарность. Профессор Джеймс С. О’Флаэрти, ведущий в англоязычном мире специалист по Хаманну, с безмерной щедростью тратил на меня свое время и свои знания, притом что ему, мягко говоря, было чем заняться; и я никоим образом не впаду в излишний пафос, если скажу, что помощь его была неоценимой и что моя благодарность также не знает границ[7]. Замечательное собрание профессора Ренаты Кнолл, посвященное информации о Хаманне и о том мире, в котором он жил, позволила ей разрешить для меня некоторые проблемы, к которым в противном случае я просто не знал бы, как подступиться. Роджер Хаусхеер с неустанным терпением и по неисчислимому количеству поводов предоставлял в мое распоряжение свои познания как в немецком языке, так и в области истории идей, что, несомненно, пошло на пользу этой книге. Патрик Гардинер вычитал не одну черновую версию рукописи и помог мне внести в книгу ряд существенных улучшений. По конкретным вопросам я обращался за помощью (и получал ее) к профессору Фредерику Барнарду, Гуннару Беку, доктору Джули Кертис, доктору Энн Харди, Веронике Хаусхеер, профессору Артуру Хенкелю, доктору Леофранку Холфорд-Стивенсу, доктору Эйлин Келли, профессору Зееву Леви, профессору Т. Дж. Риду, доктору Джону Уокеру и доктору Роберту Уоклеру. А еще мне помогали библиотекари, причем во многих случаях помощь эта простиралась далеко за рамки их прямых профессиональных обязанностей: чаще всего на линии огня в Оксфорде оказывались Эдриен Хейл, библиотекарь Вулфсон-колледжа, а также сотрудники Бодлеанской библиотеки и библиотеки Института Тейлора.

Я не могу не упомянуть и еще о трех источниках, из которых получал поддержку. Прежде всего, и с превеликим удовольствием, я выражаю благодарность трем благотворительным фондам, без щедрой помощи которых невозможно было бы осуществить тот большой проект, в рамках которого – и в качестве первого этапа оного – и выходит эта книга. Кроме того, я должен признаться в том, что попросту не нахожу слов для того, чтобы описать ту практическую и психологическую значимость, которую имела для меня поддержка со стороны Пат Утехин, секретаря моего автора. И, наконец, лорд Баллок прекрасно знает о том, что я ни словом не погрешу против истины, если скажу, что только его исходное вмешательство на моей стороне и привело к тому, что в конечном счете я смог взять на себя все те обязательства, речь о которых шла выше.