Мкртычан стал родоначальником вратарской школы игры. И сейчас я хочу извиниться перед ним за то, что так много мучил его из-за своей тренерской неопытности: я ведь тоже знал эту игру не больше его. Многое решал на ходу, экспериментируя вслепую, на ощупь. А ведь пробовал и проверял я свои поиски на живом человеке и искал при этом не совсем складно и не всегда удачно.

Я хочу не только извиниться перед Гришей, но и поблагодарить его за мужество и терпеливость, за такт и деликатность.

Не все у нас было правильно. Я и тогда в какой-то степени понимал, как обидно это было Грише: жизнь у человека одна, и исправлять допущенные ошибки было уже некогда. Но Гриша не обижался на меня. Он говорил, что все равно кто-то должен начинать, не он, так другой. И может, добавлял он, еще и хорошо, что доля эта выпала ему. Быть пионером, первым, всегда почетно.

Гриша многое открыл для наших вратарей. И великое ему за это спасибо!

Самым трудным в обучении игры с шайбой было освоение тактики. Мы вынуждены были во многом начинать с нуля.

Но трудности нас не смущали. Наоборот, они придавали новые силы, дополнительную энергию, звали нас к дерзанию, к творчеству, к размышлениям.

Советские хоккеисты вынуждены были создавать свою, оригинальную школу хоккея.

И они создали ее.

А когда пришла пора первых испытаний, когда наш хоккей проверялся в международных встречах, и проверялся успешно, всем стало ясно, что важнейшей причиной наших успехов было как раз то, что мы никому не подражали, а шли своим, непроторенным путем.

Уже позже, спустя несколько лет, когда мы находились в Канаде, к нам после первого проигранного в этом турне матча подошел симпатичный, хорошо одетый господин, представился руководителем одного из известных спортивных клубов и сказал: – Ну, почему вы не берете к себе тренером нашего канадского специалиста?..

Помолчал, добавил с укоризной:

– Стоит ли упрямиться… Беритека лучше пример со своих европейских коллег. Ведь все европейцы буквально нарасхват тащат наших знаменитостейпрофессионалов, уже закончивших свои выступления…

Мой собеседник улыбался и с какимито особыми, воркующими нотками убеждал переводчика и меня:

– Нет ни одной страны, где не работали бы канадские специалисты… Возьмите и вы к себе нашего тренера года эдак на два, на три, и он научит вас играть по-настоящему.

Не помню точно, что я ответил этому господину. Но про себя твердо решил, что этого делать ни в коем случае нельзя. Ведь приглашенный из Канады тренер будет создавать команду по своему вкусу, по канадскому образцу, и потому мы вечно будем нагонять канадцев…

И еще одно. Как может учить нас иностранец, если он не знает нашего народа, его характера, склонностей, особенностей национального поведения.

Сейчас, когда прошло десять лет со времени той нашей беседы, анализ развития не только советского, но и европейского хоккея подтверждает правильность избранного нами пути, верность, наших суждений. Сравните хотя бы две немецкие команды. Два коллектива, два разных подхода к пониманию хоккея, и – . разный класс игры. Команда ГДР зарекомендовала себя в последние годы как талантливый, творческий, коллектив, где есть хоккеисты европейского класса, например вратарь Петер Кольбе, защитник Манфред Будер, нападающий Иоахим Цише. Команда ФРГ производит значительно менее яркое впечатление, и не случайно, в Вене матч между этими командами закончился победой спортсменов ГДР с убедительным счетом 8:1.

Причину такой разницы в классе этих двух команд я вижу в том, что наши друзья из ГДР идут своим путем, а хоккеисты ФРГ пошли на выучку к канадцам, их сборную возглавляет канадский тренер Э. Рейгле, и, как я и ожидал, канадская школа хоккея плохо прививается на немецкой почве.

Самобытностью нашего хоккея, так удивившего спустя много лет величайшего канадского хоккеиста Мориса Ришара, мы обязаны хоккеистам старшего призыва, особенно спортсменам думающим, ищущим, творчески беспокойным, которые годами складывали оригинальную хоккейную мелодию из совершенно новых игровых мотивов.

Нам здорово помогли хоккей с мячом, скорость, приобретенная в этом хоккее, принципы коллективности, почерпнутые из него.

Конечно, в условиях такого обособленного, ведущегося наобум, на ощупь обучения немало было и всяких казусов.

Я вспоминаю сейчас одного из наших первых вратарей, Дмитрия Петрова, игравшего в ЦДКА. Он ничего и никого в игре не боялся, обладал превосходной реакцией, хотя и был человеком высокого роста, тяжелым, сильным, на первый взгляд неповоротливым.

Он играл в воротах и в хоккей с мячом. Привык к маленькой клюшке, действовал ею легко и небрежно и, как нынешней ракеткой для настольного тенниса, парировал с лета все мячи.

Естественно, что большая клюшка для хоккея с шайбой показалась ему непривычной и неудобной. Со временем она стала вызывать у него прямотаки отвращение.

Новая клюшка раздражала его и мешала ему. Частенько, чтобы поймать летящую или скользящую шайбу, он отбрасывал клюшку в сторону, и ловил шайбу рукой. За это он наказывался двухминутным штрафом (тогда с поля удаляли и вратарей), как за умышленный бросок клюшки.

И вот однажды конфликт между Дмитрием и клюшкой достиг апогея.

Едва начался матч, как капитана армейцев Владимира Никанорова подзывает судья и объявляет, что он удаляет с поля Петрова, потому что вратарь армейцев вышел на поле играть… без клюшки.

Капитан подъехал к Дмитрию и начал его стыдить, что он снова подвел коллектив. Вместо того чтобы оправдываться, вратарь вдруг вспыхнул и, видимо едва сдержавшись, зловеще проговорил:

– Нука позови сюда судью, я ему сейчас все здесь разъясню…

Судья подъехал, и тогда Петров показал ему… клюшку.

Эта малюсенькая клюшка, привязанная шнурком к кисти руки, была спрятана за перчаткой. Не клюшка, а обозначение клюшки, ее символ, что ли.

Это не было оригинальничаньем или попыткой к остроумию. Просто большая настоящая клюшка уж очень мешала Дмитрию.

Судья удивленно покачал головой и, видимо растерявшись, отменил свое решение. Петров остался на поле.

Вот так и доиграл наш вратарь игру с этой клюшкойминиатюрой.

Вторая зима прошла так же быстро, так же бурно, в таких же напряженных поисках, как и первая. Наше увлечение хоккеем с шайбой продолжало расти.

У каждого вида спорта есть свои главные вехи. Такие вехи есть и у нашего хоккея с шайбой.

И если первой нужно, безусловно, считать декабрь 1946 года – время рождения отечественного хоккея, то вторая важнейшая дата – февраль 1948 года…

Той зимой разыгрывались Олимпийские игры. И потому чемпионат мира совпал с Олимпиадой.

На хоккейном турнире в СенМорице присутствовало и несколько наших специалистов, в том числе и Сергей Александрович Савин, который в то время немало сделал для развития у нас хоккея с шайбой.

Однако наши специалисты привезли не только первые впечатления, но и первые сомнения: слишком далеко нам до корифеев мирового хоккея, рассказывали они.

По окончании чемпионата пригласили к нам в страну чехословацких хоккеистов. Чехословацкая сборная выступила на первенстве мира исключительно удачно. Она не проиграла ни одной встречи и, сделав лишь одну" ничью – 0:0 – с канадцами, заняла… второе место, уступив первое из-за худшей по сравнению с канадцами разницы заброшенных и пропущенных шайб.

И вот 21 февраля газета «Советский спорт» сообщает: «Приезд чехословацких хоккеистов.

В Москву по приглашению Всесоюзного комитета по делам физической культуры и спорта прибыла для совместных тренировок с советскими хоккеистами команда «ЛТЦПрага», чемпион Чехословакии по канадскому хоккею».

Мы жили предстоящими встречами. Все разговоры вертелись вокруг одной темы.

Многие считали, что мы поторопились с приглашением сильной чехословацкой команды, что наше пока еще далеко не совершенное мастерство лучше проверять в матчах с равными соперниками.