— Невиновную девушку? Ты же меня знаешь, Риен. Я падок на милые мордашки.

— Конечно, — поддержал я. Не знаю, поверил ли я ему. Так же, как я был хорош в разборе выражений лиц, Вейл был хорош в сокрытии своих мыслей.

— Хотя, тебя я убил бы точно, — произнес он. — Не лги мне снова.

— Не отправляй мне подставные лица, и я не буду тебе лгать.

— Хорошо. Да. Как только найдется другое тело, я дам тебе знать, — сообщил Вейл.

— Мне все равно. Просто сообщи мне, когда для меня появится другой клиент. Если мы все еще сотрудничаем.

— Мы все еще сотрудничаем. Риен?

— Да?

Вейл покачал головой, сунув пистолет в пиджак.

— Ты хреново разбираешься в женщинах.

— Поверь мне, — бросил я. — Я удивлен так же, как и ты.

Сара 

Я ошарашенно сидела в приемной. Здесь, в соседней комнате находился труп. Я убила его. Я убила Мистера Стидхилла. Желчь поднялась в горле, и я отвернула лицо от двери.

— Сара?

Я испуганно подскочила, но в дверном проеме стоял всего лишь Риен.

— Дашь мне секунду? — спросил он. — Я приберусь, ладно?

Я молча кивнула. Он затворил дверь. Я слышала, как он по кругу двигал предметы. Означал ли этот звук, что он что-то делает с телом? Я задалась вопросом, как он собирался от него избавляться.

Весь мой организм все еще пребывал в шоке. Я ничего не чувствовала. В ушах шумело. Я уставилась на свои ноги. Разбитые осколки стеклянного глобуса были аккуратно сметены в кучку посреди пола, вместе с маленькими пластмассовыми кусочками. Он пока еще не выбросил ни одного.

Прошла минута. Затем дверь вновь открылась. Руки Риена были чистыми, но на его рубашке была кровь, образовывая темное пятно у сердца.

— Теперь все хорошо, — заговорил он.

— У тебя кровь на рубашке, — я указала на его грудь.

Он сразу же расстегнул ее и, отвернувшись, вернулся обратно в другую комнату. Я услышала, как включился кран. А вернувшись, он уже был одет в новую рубашку, свежую и чистую.

— Лучше? — поинтересовался он.

Я кивнула. Он подошел ко мне и обнял за плечи, словно я была осколком хрупкого стекла. Вопреки себе, я оперлась на него.

— Хочешь, чтобы я отвез тебя домой? — спросил он.

— Я... не знаю.

— Хочешь остаться?

Я открыла рот, но не сумела ответить.

— Ты не должна уезжать, Сара, — произнес Риен.

— Просто... мне не с кем поговорить об этом, — сказала я, и голос застрял в горле. Кожа горела. За пределами этого места мне не с кем было поговорить. Моя мать ничего обо мне не знала. Как и моя сестра. Я хранила свою жизнь в тайне от них. Сдерживала свое истинное «я» так долго, что теперь не было никого, с кем я могла бы это разделить.

— Ты можешь оставаться здесь так долго, как сама того хочешь.

Оставаться? Оставаться? О чем я думала? Но каждая частичка меня стремилась остаться здесь, с ним. В этот момент он утешал. Знатная опасность. И, да простят меня небеса, он смотрел на меня так, словно хотел, чтобы я осталась.

— Я чувствую, будто схожу с ума, — сказала я. — Я схожу с ума?

— Нет, не сходишь. Первый раз... это тяжело.

Я заплакала, икая и всхлипывая. Риен протянул мне платочек и крепко обнял, пока я рыдала в белый хлопковый квадратик.

— Все хорошо, — успокаивал он. Его рука поглаживала мою спину и — уф! — я захотела растаять в его теплой сильной ладони. Полностью растаять. Образ крови заполнил мой разум, и я попыталась его перебороть. Там было столько крови. Прижав платок к лицу, я плакала и плакала, опираясь на него.

— Я это сделала, — простонала я.

— Все хорошо.

— Сделала. Я убила его.

— Он должен был умереть. И умер бы в любом случае.

— Но...

— Я не могу сказать тебе не чувствовать себя плохо из-за этого. Ты все равно будешь чувствовать себя так, как сама того хочешь. Его убила именно ты.

Убила его. Убила его. Убила его.

— Послушай меня, Сара.

Я вернула себе внимание. Глаза Риена испытующе остановились на моих.

— Что ты видишь? — поинтересовалась я.

— Не уверен.

— Теперь я убийца. Ты видишь, что я изменилась?

Он грустно покачал головой.

— Ты сделала то, что должна была, Сара.

— Я не могу... не могу... — я захлебнулась рыданиями. Мое тело напротив его разрушалось, а он держал меня так крепко, что то, что я падала, не имело никакого значения.

— Что? — прошептал он. Его руки вокруг моих плеч были теплыми, а грудь широкой и крепкой. Я прижалась к нему, позволяя слезам падать. Пальцы слепо обвились вокруг него, и он поцеловал мои влажные костяшки. Щеки же мои были горячими и влажными, и я с трудом выдавила из себя эти слова:

— Я не могу... смотреть, как ты умираешь.

Риен 

Она осталась поговорить. Я подкинул еще одно полено в огонь, и мы сели вместе на ковер перед пламенем. Она плакала. Я обнимал ее. Когда пламя догорело, ее веки затрепетали, опускаясь.

— Не могу уснуть, — произнесла она.

— Потому что ты не в кровати?

— Нет. Я чувствую себя так, будто если усну, случится что-то страшное. А когда проснусь, все начнется по новой, — она опустила взгляд на свою правую руку, которой убила Мистера Стидхилла. Пальцы были согнуты.

— Я не позволю ничему с тобой случиться.

— Знаю, — ответила она. — Я все еще переживаю. Не мог бы ты...

— Да?

— Не мог бы ты вколоть мне снотворное?

Я приподнял брови.

— Я думал, ты боишься игл.

— Боялась. Но больше не буду.

— Нет?

— Может, и буду, но иногда ты должен делать то, что должен.

— Правда? — спросил я, сжимая ее руку.

— Ага, — прошептала она. — Правда. Я просто хочу, чтобы это ушло, Риен. Всего лишь на какое-то время.

— Тогда позволь мне отнести тебя в кровать, и там я введу тебе какой-нибудь лошадиный транквилизатор, который прогонит все твои плохие сны.

— Хорошо, — ответила она. Когда я поднял ее на руки, она зевнула, а ее веки опустились. Голова опустилась на мою грудь, рука сжала мой бицепс. И к тому времени, как я устроил ее голову на подушке, она уже крепко спала.

Сара 

На следующий день я проснулась в пустой постели. Риен исчез. Я блуждала по дому, но его нигде не было. Подойдя к парадной двери, я попробовала ручку.

Разблокирована.

Дверь распахнулась, являя мне яркость Лос-Анджелесского солнца. Был слышен шум далекой автострады.

Я закрыла дверь.

Риен нашел меня сидящей в приемной, собирающей воедино его скульптуру. Я избавилась от стекла, и теперь пыталась собрать иллюстрацию по кусочкам. Без шара, удерживающего их вместе, было трудно понять, как это работало.

— Вот, — произнес он, вручая мне тюбик с суперклеем. — Давай, я помогу.

Мы молча работали бок о бок. Маленькие кусочки строились один за другим, и с помощью клея нам таки удалось переделать шар без стекла вокруг него. Риен уложил сверху последний кусочек, удерживая пока клей не подсох.

— Не совсем идеально, — заметила я, качнувшись на пятки, чтобы рассмотреть скульптуру. Сломанные кусочки создавали такое впечатление, будто верхняя часть иллюстрации собиралась разлететься в разные направления.

— Нет?

— Она больше не похожа на ловушку.

— Это же прекрасно, — произнес Риен, сжав мою руку. — Даже лучше, чем идеально, любовь моя.

— Не называй меня так.

— Любовь моя? А как же мне тебя называть?

Я молча покачала головой.

— Как еще, если не «моя любовь», «моя дорогая», «моя прекрасная»"?

Слезы навернулись на глаза. Он не это имел в виду. Он не мог.

— Риен, не надо...

— Ты — мое все. Моя неописуемая боль и моя вечная радость. Моя страсть и мой страх. Мой ангел. Моя радость. Мой маленький псих.

— Риен...

— Ты моя, вся моя, до последней частички, независимо от того, когда ты решишь уехать.

Я повернулась к нему. Из моих глаз хлынули слезы. Он наклонился и поцеловал меня, спрашивая разрешения своими мягкими губами.