Именно так были уничтожены 28 членов Усть-Каменогорского Совета, которые после ареста, произведенного по личному указанию Анненкова, длительное время избивались шомполами и нагайками, а затем были выведены на берег реки, расстреляны и порублены шашками; тела их были брошены в прорубь.

Каждое аяненковское формирование имело штандарт с девизом «С нами бог» и эмблему — человеческий череп с двумя перекрещенными человеческими костями. К девизу «С нами бог» бандиты добавляли «и Анненков». Такие надписи пестрели на стенах домов и вагонов, где располагались анневковцы. «С нами бог и атаман Анненков», — с гиком кричали анненковские бандиты, налетая на деревни и врываясь на улицы городов.

Следствию не удалось точно установить число погибших жителей Семипалатинска, Усть-Каменогорска и других городов и сел. Жертвы исчислялись тысячами. Анненков позволял расстреливать людей, сочувствующих большевикам, «каждому офицеру и добровольцу, как сознательно жертвующим своей жизнью за Родину». Мало того, предчувствуя, что наступают последние дни пребывания в Семипалатинске, Анненков в ноябре 1918 года за две недели до отступления из города отдал распоряжение расправляться без суда и следствия на месте с теми, кто посмеет оскорбить солдат и офицеров его отряда «хотя бы даже взглядом». И расправлялись.

Отступая от Семипалатинска к Семиречью, Анненков расположил свои войска в Лепсинском уезде. Головорезы-добровольцы здесь не ограничивались грабежами: врываясь в крестьянские избы, они, бесчинствуя, расчленяли свои жертвы, отрубали головы, разрезали живот или, насадив на штык грудного младенца, на глазах родителей бросали его в горящую печь.

В ответ на это крестьяне многих сел уезда, вооружившись косами, вилами, пиками, гладкоствольными ружьями и оставшимися у некоторых винтовками, подняли восстание и в начале 1919 года, окопавшись с несколькими пулеметами и орудиями, создали Лепсинский укрепленный район длиною по фронту 100 верст.

Дважды, зимой и в начале весны, Анненков бросал свыше полутора десятков тысяч вооруженных до зубов черных гусар, голубых улан, егерей, казаков полка имени атамана Дутова и другие части против крестьян, но не смог заставить их сложить оружие.

Только ужасный голод, тиф и цинга заставили крестьян прекратить сопротивление. Анненков обещал восставшим бескровный «мир и порядок», а вылилось это в побоище, при котором многие села и деревни были просто стерты с лица земли. При сожжении деревень людей, пытавшихся выбежать из горящих домов, убивали или сгоняли в одно здание, которое потом поджигали. Почти в каждом селе стояли виселицы. Вешали без всякого разбора; сажали на бороны и колья. Трупы не убирались.

Даже там, где население, в основном старики, выходило с хлебом-солью и иконами, по встречавшим открывался огонь.

Расправа с лепсинскими повстанцами и их семьями была настолько ужасна, что вызвала ропот и недовольство отдельных офицеров. Анненков на это отвечал: «Война без убийств не бывает», а колеблющихся, как неблагонадежных и неугодных ему, уничтожал..

За свои «победы» Анненков был назначен командиром корпуса.

Сибирь была освобождена Красной Армией в начале 1920 года. Под ее ударами отдельная Семиречинская армия, командующим которой к этому времени стал Анненков, также была вынуждена отходить к китайской границе. К этому времени в армии, насчитывавшей более 25 тыс. человек, было много недовольных, желавших остаться на Родине. С ними также жестоко расправлялись. Когда часть солдат бригады генерала Ярушина отказалась действовать против местного населения, пытаясь перейти на сторону советских войск, Анненков приказал изрубить всех фельдфебелей и унтер-офицеров бригады. Более тысячи солдат были расстреляны в непроходимых камышах под Уч-Аралом и в степи на берегу реки Эмень. Несколько сотен было избито до смерти длинными палками — суголами близ курорта Барлык.

Страшная трагедия разыгралась у перевала Сельке при подходе к китайской границе. Здесь Анненков, собрав свои части, заявил, что в этом месте, у селения Чулак, он создаст неприступную крепость — Орлиное гнездо и отсюда будет вести дальнейшую борьбу, оставив с собой только самых смелых, здоровых и решительных бойцов. Всех, кто устал или хочет, спасая свою шкуру, уйти в китайские пределы либо вернуться назад в Россию, он отпускает.

Когда изъявившие желание, а их было несколько тысяч, выстроились вдоль ущелья на дороге, ведущей в Россию, казачий полк открыл по ним пулеметный огонь. Сумевшие добраться до озера Ала-Куль были изрублены анненковским арьергардом.

Так закончил свой путь на русской земле Анненков. Вместе с ним пересекло границу 18-тысячное войско.

После перехода на территорию Китая армия Анненкова была интернирована, а сам он в феврале 1921 года Оыл арестован китайскими властями за несдачу оружия и вооруженный конфликт с войсками правительства. Анненков находился в тюрьме три года, поддерживая все время связи с монархически настроенной русской эмиграцией. С помощью представителей английской и французской миссий он был освобожден.

При выходе из тюрьмы Анненков был встречен личным конвоем и Денисовым, принимавшим деятельное участие в его освобождении.

Обосновавшись вблизи города Лан-Чжоу, Анненков на паях с губернатором Гонсунской провинции приобрел конный завод.

Однако такая жизнь была не по душе Анненкову и Денисову. Они решили проникнуть в Советский Союз, что им и удалось сделать в 1926 году. Здесь они были арестованы и после проведенного следствия уголовное дело о них было передано для рассмотрения в Военную коллегию Верховного Суда СССР.

Выездная сессия Военной коллегии Верховного Суда СССР состоялась в Семипалатинске 25 июля-12 августа 1927 г. Процесс широко освещался в печати.

Шаг за шагом распутывался клубок тяжких кровавых злодеяний белогвардейского казачьего атамана и начальника его штаба.

Очень ценным было активное участие в процессе общественных обвинителей Паскевича, Ярнова и Мустабаева.

В судебном заседании было допрошено свыше ста свидетелей и потерпевших. Давали показания очевидцы злодеяний Анненкова и его карателей, а также те, кто был жертвой головорезов и только чудом остался в живых.

Каждый, кто появлялся в эти дни перед судейским столом, говорил о пережитой трагедии, о надругательствах и произволе.

Так, суду было рассказано, как схваченный вместе с командующим Леосинеким укрепленным районом Косенко уполномоченный политотдела большевик Тузов на предложение самого Анненкова сказать, что «Советская власть идет по неправильному пути», за что Анненков обещал сохранить ему жизнь, крикнул: «Ты лжешь, мерзавец!» — и плюнул Анненкову в глаза. Через мгновение он был казнен. Та же участь постигла Косенко.

Показаниями свидетелей и потерпевших вина подсудимых в массовых насилиях и зверствах была установлена полностью.

Суду были представлены самые разнообразные многочисленные документы, книги о революционном движении в Сибири, фотографии и копии архивных документов, акты осмотров и заключения врачей, личные письма и даже присланные советским консулом из г. Чугучака (вблизи советско-китайской границы) черепа «неблагонадежных» солдат, казненных анненковцами при отступлении.

Под давлением улик Анненков и Денисов признали себя виновными в борьбе с Советской властью и в проведении карательных акций, однако, желая спасти свою жизнь, они ссылались на то, что были политически безграмотны и сущности Октябрьского переворота не поняли.

Надо было доказать, и это было сделано в ходе судебного следствия, что Анненков и Денисов не менее других царских генералов понимали, кто и какую роль играл в развернувшейся революции. Было установлено также, что вое приказы по отряду о прекращении безобразий отдавались Анненковым лишь для вида: их отменяли секретные предписания, поощрявшие зверства.

Надо было разоблачить утверждения подсудимых о том, что они прибыли в Советский Союз, убедившись в бесполезности дальнейшей борьбы с Советской властью и считая, что раз Советская власть признана всеми народами России, то белое движение против нее немыслимо и не нужно.