Суд выяснил, что этот расстрел вызвал у ашхабадских рабочих глубокое возмущение. Было выпущено воззвание с призывом протестовать против расстрелов и проведен митинг, на котором среди других выступили жены погибших.
Судом было установлено, что по получении телеграфного согласия «диктатуры Центрокаспия» и Бичерахова на расправу с членами Совнаркома, вывезенными из Баку и содержавшимися под арестом в Красноводске, Фунтиков сформировал для следования туда экстренный поезд с надежной бригадой, исключив из нее сочувствовавших большевикам. В поезд были погружены водка и продукты, а перед отъездом в кабинете начальника передвижения войск за выпивкой собрались члены Закаспийского правительства и члены партии эсеров, вооруженные винтовками и револьверами. 19 сентября все эти лица и присоединившийся к ним начальник штаба английских войск капитан Тиг-Джонс прибыли в Красноводск, где были встречены руководителями краеноводской контрреволюции Куном, Кондаковым, Сомовым и Алания. Сразу же состоялось секретное совещание, на котором была окончательно решена судьба узников и обсуждены подробности предстоявшей казни.
В 12 часов ночи 19 сентября в арестный дом, как сказано в приговоре, явились заметно пьяные заместитель Фунтикова Курылев, председатель Красноводского «правительственного» распорядительного комитета Кун, начальник милиции Алания, эсеры-боевики Седых, Егоров, Худоложкин и другие. По списку, оглашенному заместителем Алания, бывшим околоточным надзирателем Колодко, было отобрано, уведено из камеры и погружено в один из вагонов экстренного поезда 26 человек, после чего поезд направился в сторону Ашхабада.
На рассвете 20 сентября 1918 г. у 207-й версты от Красноводска, на перегоне между станциями Ахча-Куйма и Перевал, где стояли телеграфные столбы №116 и 117, поезд остановился. Обреченные группами были выведены из вагона в пески и частью расстреляны, а частью зарублены. В приговоре указывается, что это установлено свидетелями, присутствовавшими при раскопке в 1920 году захоронений на месте казни. Очевидцы этой страшной картины рассказали, что у многих погибших головы были разможжены или отделены от туловища и, отрубленные, валялись в ногах или сбоку от трупов.
Во время расправы с комиссарами был расстрелян путевой сторож этого участка железной дороги, из любопытства подошедший к таинственному поезду. Лишние свидетели были не нужны преступникам.
Назовем имена товарищей, в память которых горит Вечный огонь на Площади 26 бакинских комиссаров в столице Азербайджана: С. Шаумян, П. Джапаридзе, И. Фиолетов, Г. Корганов, Я.Зевин, Т. Амиров, А. М. Амиран, Г. К. Петров, М. Азизбеков, М. Г. Везиров, С. Г. Осепян, И. В. Малыгин, М. В. Басин, Б. А. Авакян, Ф. Ф. Солнцев, А. М. Костандян, А. А. Борян, И. П. Метакса, И. М. Николашвили, С. А. Богданов, А. А. Богданов, В. Ф. Полухин, Э. А. Берг, М. Р. Коганов, И. Я. Габышев, И. А. Мищне.
...Закончив судебное следствие, выездная сессия Верховного Суда СССР вынесла приговор, которым признала Фунтикова виновным в организации контрреволюционного мятежа против Советской власти в ряде городов бывшей Закаспийской области, в преступных сношениях с английским командованием в целях способствования ему в вооруженном вмешательстве в дела Советской республики, в организации и проведении белого террора, жертвами которого стали наряду с другими 9 ашхабадских и 26 бакинских комиссаров, и приговорила его по совокупности совершенных им преступлений к высшей мере социальной защиты — расстрелу.
Фунтиков обратился в Президиум ЦИК Союза ССР с ходатайством о помиловании, которое было оставлено без удовлетворения.
5 мая 1926 г. приговор был приведен в исполнение.
КРОВАВЫЙ СЛЕД АТАМАНА АННЕНКОВА
Ю. Д. козлов, член Верховного Суда СССР
В истории гражданской войны и иностранной интервенции в Сибири и на Дальнем Востоке среди русской белогвардейщины едва ли не самыми колоритными фигурами были атаман Сибирского казачьего войска, командующий Отдельной семиреченской армией генерал Борис Анненков и его ближайший друг начальник штаба генерал Николай Денисов.
Контрреволюционная деятельность этих белогвардейских генералов в течение трех лет гражданской войны сопровождалась особыми зверствами. Каждый из них потерял право называться человеком. Справедливость требовала возмездия, расплаты.
30 апреля 1926 г. был арестован Анненков, несколько позже — Денисов.
Предварительным следствием их преступная деятельность была полностью раскрыта, выявлены подробности совершенных ими чудовищных злодеяний.
В день Октябрьского переворота, когда власть была взята рабочими и крестьянами, Анненков, командовавший казачьим отрядом в тылу противника, в Пинских болотах, немедленно встал на сторону контрреволюции. Сохранив свой фронтовой казачий отряд как боевую единицу, он к началу 1918 года довел его полностью вооруженным до Омска.
В Омске Совет казачьих депутатов предложил Анненкову разоружиться; отказ последнего поставил его вне закона.
С этого момента, указывается в обвинительном заключении, началась активная борьба Анненкова против Советской власти.
Прежде всего он совершил налет на войсковой казачий собор в Омске и похитил хранившиеся там знамена Ермака и войсковое казачье знамя. После этого он объявил прием добровольцев в свой отряд. Стремясь организовать поход для свержения Советской власти в Омске и на Урале, Анненков вступил в тесный контакт с белочехами, обещавшими ему помощь. После контрреволюционного переворота в Омске отряд Анненкова ;вел боевые действия против Красной Армии, но успехов не имел и в дальнейшем использовался омским правительством, а затем Колчаком для карательных целей. Уже здесь, на Урале, Анненков и его каратели действовали столь жестоко, что даже член Омского правительства Колчака Гинс в своей книге «Сибирь, союзники и Колчак» вынужден был осудить действия отряда Анненкова, указав, что беспощадная расправа со всеми, кто отрекался от монархизма, ускорила победу большевиков: рабочие быстро перешли на их сторону.
Наиболее активные действия отряда Анненкова развернулись в Славгородском уезде Омской области, в Семипалатинской губернии и Семиреченском крае.
В сентябре 1918 года Анненков, получив распоряжение военного министра Омского правительства Иванова-Ринова «немедленно очистить от большевистских банд город Славгород и уезд», жестоко расправился с вспыхнувшим там восстанием крестьян. Всех арестованных делегатов крестьянского съезда Анненков приказал изрубить на площади против Народного дома и закопать здесь же в яму. Истязания и расстрел всех заподозренных продолжались и в последующие дни. Только в первый день было убито и замучено 500 человек.
Смертельным ураганом промчались по уезду анненковцы, оставляя всюду кровавый след. В селах проводилась поголовная порка. Бежавших догоняли и рубили. Степь была усеяна трупами обезглавленных крестьян. Деревня Черный Дол, где во время восстания находился штаб большевиков, была сожжена дотла. Крестьян этой деревни, их жен и даже детей истязали и вешали. Девушек насиловали и тут же расстреливали. Восстановив институт старшин и старост, Анненков объявил мобилизацию в белую армию, обложил крестьян контрибуцией, угрожая за неповиновение расстрелять каждого пятого жителя.
За это Анненкову было разрешено сформировать добровольческую дивизию с присвоением ей «имени самого боевого и самого дисциплинированного защитника престола и Родины», т. е. Анненкова.
С приходом анненковского отряда в Семипалатинск жизнь города, как и в Славгороде, была парализована.
Материалы дела свидетельствуют, что достаточно было малейшего намека на недовольство, чтобы высказавший его подвергался кровавой расправе. В период стоянки штаба Анненкова на железнодорожной станции Семипалатинск в специально приспособленный для пыток арестантский вагон ежедневно приводились граждане (как правило, рабочие), которые, как только темнело, выводились в одном белье за станцию в пески или на лед Иртыша и там расстреливались.
