– Про-прости, – еще раз прошептала замерзшая Марта, зная, что этих слов лично кузине она никогда не скажет. Ника никогда не узнает о чувствах Марты к Саше. А она, Марта, больше никогда не будет завидовать сестре, ревновать ее к ее же молодому человеку и вообще не станет плохо думать о ней. Она не имеет на это никакого права. Никакого. Осуждать близких никто не имеет права.

Марта утирала слезы, которые все никак не кончались, и ей неожиданно показалось, что ее сердце охватила мятная приятная свежесть, которую послал ей расчувствовавшийся, но выглядевший веселым снег. Свежесть распространилась по всему ее телу вместе с мурашками, странным образом расслабляя мышцы и успокаивая. Прежние переживания показались Марте глупостями.

«Прости, хорошо?» – подумала Марта, и ответом ей стал гром салютов и фейерверков, которые кто-то начал пускать неподалеку от Ёлки с радостными криками.

Что-то перевернулось в Марте, а может быть, просто переменилось, но когда она ледяной рукой закрывала окно, плакать ей больше не хотелось. Она взяла в руки скрипку, которую он подарил ей, не понимая, что будет значить для нее его подарок, и, коснувшись губами смычка, принялась нетвердой рукой играть известную мелодию ирландско-норвежского дуэта «Secret Garden» под названием «Songs From A Secret Garden».

Печальные, но по-светлому грустные чудесные звуки мягким северным сиянием разверзлись над макушкой Марты, а после, когда девушка доиграла мелодию, превратились в птицу с белоснежными крыльями и упорхнули в королевство новогодних облаков, захватив с собой всю тяжесть.

С этих пор она просто будет любить Сашу, и никто никогда этого не узнает. И когда-нибудь это чувство пройдет или его заменит чувство любви к другому человеку. Например, к Феликсу, который обещал прилететь из Лондона летом.

Мятная свежесть в сердце, да и во всем теле Марты превратилась в тепло, и девушка, выпив, чтобы согреться, горячего чаю, уснула, накрывшись теплым клетчатым бело-синим пледом. Однако ее продолжало трясти и наутро. Оказалось, у Марты был жар – она заболела.

Еще несколько дней девушка лежала в кровати, обессиленная, горячая, с хриплым горлом и распухшим красным носом. Она покорно принимала лекарства и пила морсы. И несмотря на то что физически чувствовала себя мерзко, на душе было гораздо легче.

Она выздоравливала.

Непорочный лотос упоенно вздыхал – грязь с персиковых лепестков постепенно исчезала. Он же сделал своей хозяйке и небольшую подсказку.

Последние дни каникул девушка встречала не думами о Саше, а размышлениями о том, что ей предстоит выучить, а что отрепетировать, дабы сдать экзамены в консерватории только на «отлично». Чтобы больше не думать о своем любимом человеке, Марта решила больше заниматься музыкой, и, надо сказать, это у нее это неплохо получалось – ее успехи в обучении повысились. Через некоторое время профессор, в классе которого она занималась, с удовольствием ставил Карлову в пример другим студентам, а дирижер Иван Савельевич, выставив вперед ногу, заявил перед всем оркестром, что он очень доволен Карловой и намерен оставить ее концертмейстером до конца учебного года, когда у них состоится отчетный концерт. Впрочем, сокурсники тоже заметили прогресс Марты, о чем часто ей и говорили.

С Никой девушка общалась так же тесно и часто, как и ранее, научившись не думать о ней как о какой-то там сопернице. После того самого случая с открытым окном, который вдруг стал для Марты какой-то поворотной точкой в отношении к сестре, к Саше, да и вообще к жизни, юная скрипачка решила для себя, что какая-то там любовь, пусть даже невзаимная, не сделает ее несчастной. Ведь у нее есть музыка, и через нее можно будет выплескивать свои эмоции или же, напротив, получать их. И не зря говорят, что любовь – мощный толчок для творческих людей в дальнейшем их развитии.

Ника же, пребывающая в довольно романтичном настроении, часто рассказывала младшей кузине о ее отношениях с Сашей, и та искренне радовалась за сестру и ее парня, старательно прогоняя все тяжелые мысли игрой на любимой скрипке. Кстати, в ту самую новогоднюю ночь отношения этих двоих, естественно, под напором Александра, перешли на новый уровень – так, смеясь, выразилась сама Ника, когда рассказывала о поездке сестре. Правда, при этом, как заметила Марта, глаза ее не казались достаточно счастливыми, вернее, радость-то в них светилась, но вот пьяными от любви они не были. Ее словно что-то беспокоило, и Марта не могла понять, что именно…

В феврале, сразу после очередной репетиции с оркестром, Марта и ее мама приехали в гости к родственникам – на день рождения папы Ники, и скрипачка, поздравив дядю, вошла в комнату к сестре. Ника, сидя в наушниках перед овальным симпатичным зеркалом, рассматривала растерянным потухшим взглядом шикарное колье то ли из серебра, то ли из белого золота, очень осторожно касаясь его – как будто бы это было не современное украшение, а древний артефакт.

– Привет! Я стучала, но ты, видимо, не слышала, – улыбнулась кузине Марта, подходя ближе к ней и с любопытством глядя на колье. – Какое красивое! Это твое?

Ника, вздрогнув от неожиданности, моментально стянула наушники и машинально попыталась спрятать украшение, но тут же поняла, что ведет себя крайне глупо.

– Мое, – кивнула она Марте. – Привет, кстати.

– Привет-привет. Твое? Ого! Где взяла? Такая красота. Можно взять?

– Конечно, бери, – протянула прощальный подарок Ника сестричке. Почему-то ей не хотелось, чтобы его трогал кто-нибудь, кроме нее, но Марте девушка доверяла. Она смотрела, как та примеряет красивое украшение на себя, с легкой печальной улыбкой. Долгое время Николетта не брала в руки этот предмет, а сегодня на нее прямо накатило – вспомнился вновь мерзавец Кларский, чтобы ему жилось, как евнуху в гареме, и Ника почувствовала, как сильно скучает по тому, кого не видела уже больше двух лет. И где Никита сейчас? Он в безопасности? Что делает? Он здоров? Ему есть где жить и чем питаться? А девушка у него есть? И вспоминает ли он Нику?

Наверное, не вспоминает.

– Так здорово смотрится, – проговорила с восторгом Марта, которая вообще любила всяческие украшения, но, правда, плохо в них разбиралась. – Очень элегантно. Никусь, сколько эта штука стоила? И что это за камни? Такие блестящие…

– Да это так, серебро со стекляшками, – сказала неправду Ника, понимая, что если Марта узнает истинную стоимость этого колье, она не успокоится, пока не выведает, как оно у нее появилось. – Купила на распродаже недавно, в «Стелле», – назвала девушка один из самых известных магазинов одежды и украшений города, который славился не только большим количеством модных товаров, но и приемлемыми ценами. Ника часто бывала в подобных магазинчиках, поэтому ее сестра даже не удивилась.

– Ух ты! А смотрится, как будто это россыпь настоящих бриллиантов. Очень здорово. – Скрипачка поднесла колье к шее Ники, примеряя его на девушку, и улыбнулась. – А тебе идет.

– Спасибо. Может быть, пойдем в гостиную, папа нас зовет за стол, – прислушалась к бурным выкрикам из-за двери Ника, спрятала подарок своего Кларского и потащила Марту в другую комнату, к близким друзьям и родственникам семейства Карловых, которые собрались поздравить веселого и довольного жизнью Владимира Львовича.

Это был незначительный эпизод из жизни кузины, но Марте он показался крайне странным – Ника, сидевшая с ожерельем в руках, была сама на себя не похожа. А какие у нее были глаза, когда за столом ее папа, бурно жестикулируя обеими руками, коротенькими и пухлыми, принялся рассказывать всем, какой у Ники появился замечательный молодой человек.

– Зовут Александром. Молод, но имеет свой бизнес. Великолепное авто. Квартира в элитном доме. Вежливый и дарит Николетте цветы! – торжественно вещал именинник, а гости внимательно слушали его слова. – В общем, у нас отличный жених! Да, Николетта?

– Нет, папа, – отозвалась девушка, прячась за графином с компотом. Ее слова отца в восторг не привели.