Никита очень боялся окончательно превратиться там в бездушное холодное чудовище с остатками души и поломанным мировосприятием. Странный, конечно, страх, для взрослого, сильного и с виду уверенного в себе мужчины, но тем не менее он мучил Кларского и делал это не без все того же садистского наслаждения.

Светловолосый парень, поддавшись своим страхам, мог бы никогда уже не возвращаться обратно, продолжая жить за границей под чужим именем и с приличными деньгами. Он мог бы еще пару лет подождать и попетлять по миру, чтобы окончательно запутать следы, дабы не дать Максу обнаружить себя, а после остановиться в каком-нибудь небольшом европейском городке около подножия гор или же, напротив, в шумном и многомиллионном мегаполисе и попытаться жить жизнью нормального человека, заведя семью, найдя хорошую работу и занимаясь любимым хобби – той же рыбалкой, как, например, отец Ники, однако Никита не мог себе этого позволить. Он должен отомстить за смерть брата – этой конченой суке Смерчинскому и иуде Максу. Он должен это сделать ради покойного брата и ради себя. Почему ради себя? Потому что месть – это долг по отношению к Андрею. Если он не выполнит этот долг – то предаст Марта. Почему предаст? Да потому что сам Андрей, если бы что-то случилось с ним, Никитой, не задумываясь поступил бы точно так же. Кларский точно знал это – недаром однажды, лет семь-восемь назад, когда еще учился в старшей школе, стал свидетелем одной очень интересной сцены.

Тогда Никита умудрился сильно подраться – что, впрочем, было неудивительно – с лихой компанией парней, учащихся в расположенной через пару улиц школе, печально известной во всем районе как пристанище самых неадекватных отморозков, выгнанных за плохое поведение из прочих учебных заведений и имеющих клеймо «трудный подросток». С легких рук и ног этой компании Ник попал в больницу. Они подкараулили его и хорошенько, едва ли не до полусмерти, избили, а после бросили, испугавшись, что парень откинул ласты. На самом деле Никита всего лишь потерял сознание, а очнулся уже под капельницей в отдельной палате с видом на хвойный лес, обнаружив, что рядом с ним сидит задумчивый, как ученый интеллигент, Март. В руках у него был листок, который мужчина внимательно просматривал. Рядом с Андреем замер Радик.

– Это все? – спросил медленно Андрей, не видя, что младший брат, в голове которого разрывался набат, открыл глаза.

– Все, кто там был. Пофамильно и с адресами, – подтвердил Радик. – Мои ребятки всех нашли, кто из Никки фарш сегодня ночью делал. Они, в натуре, козлы! Поймали малого, когда он один шел, и обработали. Не, я всех нашел, не кипшись, всех!

– Отлично.

– Посетить их?

– Я сделаю это сам, – лениво отозвался Март, потягиваясь, как кот.

– Да че ты будешь время тратить, я проконтролирую, как мои ребятки их торцанут.

– Заткнись, – велел ему бесконечно добрый Андрей. – Зверята едва не убили моего братишку. Думаю, я сам должен преподать им урок. Немного поговорить. – И он как бы невзначай вытащил из кармана бритвенное лезвие.

– А ты за малого трясешься, – заметил Радик, косясь на лезвие.

– Как-никак единственная родная кровь, приходится, – отвечал Март, проводя пальцем по острому тонкому лезвию. – Око за око, кровь за кровь, знаешь ли, дорогой мой друг. Если бы олень просто подрался, я бы и слова не сказал. А эти крысы просто избили его. Твар-р-ри! – вдруг зло загорелись его серо-голубые глаза. – Думают, если он – сирота, некому будет за него постоять?

– А если бы они Никки реально в Сочи на отдых отправили? – спросил, не подумав, туповатый Радик – этим он очень отличался от умеющего все просчитать и знающего, когда и что сказать, Макса.

– Еще одно слово про это – и сам по мгновенной путевочке там окажешься. А если с малым что-то случится, убью того, кто к нему притронется, – тихо, но яростно пообещал Андрей, настроение которого менялось каждую минуту, проводя бритвой по коже на тыльной стороне ладони. На ней тут же появилась густая темно-красная кровь, тотчас решившая проложить себе дорожку к венам крепкого запястья. – Ты думаешь, я шучу? – задумчиво спросил он у своей замолчавшей правой руки.

– Нет, братан, нет.

– Проваливай из палаты. Скажи, чтобы подготовили тачку, я уезжаю. Проведаю ублюдков. – Бритва вновь была спрятана Мартом в кармане, а сам он неспешно подошел к кровати, на которой лежал, прикрытый белой простыней, Никита.

Парень закрыл глаза, продолжая слышать все, что происходит в комнате. А Андрей, не подозревая, что младший брат пришел в себя, встал напротив, склонив голову к боку, и сказал спокойным голосом:

– Малой, не боись, брат за тебя постоит.

А после ушел, оставив Ника в глубоком недоумении. Он почувствовал вдруг, что старший брат действительно о нем заботится, только очень своеобразно, и это искренне поразило юного Кларского, который, впрочем, вскоре вновь погрузился в зыбкий туман забытья.

Когда Никита пошел на поправку, Март, более не одаривавший его своими посещениями, ни разу не сказал о том, как он вступился за избитого отморозками младшего брата, только лишь глумился над временной нетрудоспособностью Никиты, очень прямо намекая на то, что он слабак и неудачник.

И почему его брату выпала такая тупая Судьба? Когда она играла с будущими землянами в покер, где ставками стала жизнь на голубой планете, кто-то легкой рукой вытащил роял-флэш, стрит-флеш, каре или фул-хаус, а Андрей стал обладателем самой слабой комбинации «Старшая карта» с кикером в лице пикового короля.

Когда сознание Никиты из раздумий плавно погрузилось в объятия Морфея, ему вновь приснилась милая и озорная обладательница бабочки на светлых волосах. Только теперь Кларский не целовал ее, как в своем первом сне, а просто смотрел на девушку, стоящую за каким-то покачивающимся зеркалом, на котором изредка вспыхивали серебряные разводы. Она не улыбалась, но и не плакала – просто спокойно смотрела ему в глаза и, кажется, несколько раз звала его по имени. Никита очень, очень хотел подойти к ней, но не знал, как ему оказаться по ту сторону проклятого зеркала. Все, что он мог сделать, – так это коснуться гладкой, холодной как лед поверхности кончиками непослушных пальцев. На щеке девушки появились взявшиеся ниоткуда четыре царапины, и все исчезло.

Проснулся парень с неожиданной дурной мыслью: «А она ведь тут, в городе. Она же тут, эта идиотка Ника».

Как же он забыл о ней? А вот она, она, которая так просилась с ним три года назад, нагло заявив, что не боится, она его помнит? Он велел ей ждать его, но… ждет ли эта ветреная стервочка того, с кем таким, как он, нельзя связываться?

Кларский и сам не понимал, зачем думает о той, которая его так бесила. Ну, вообще она неплохо готовит. Тот завтрак ей удался. И с ней интересно играть – ее страх перед ним, с которым она так отчаянно боролась, реально заводит, заставляет кровь усиленно пульсировать в висках.

Ника Карлова. Наглая, невоспитанная девица с плохими манерами и громким смехом, которая была совсем не во вкусе парня и казалась полной противоположностью той же Ольге – первой любви Никиты, девушки нежной, милой и скромной, похожей на настоящего ангела. Правда, вот оказалось, что Оля любит и умеет лгать, а вот Ника – она ни разу ведь ему не соврала. Да, подначивала, да, издевалась, да, злила, порой даже бесила до желания схватить нахалку за волосы и сделать ей больно, так больно, чтобы она тотчас поняла, что он, Ник, – главный и его ей нужно слушаться абсолютно во всем. Но Ника оставалась искренней. А Ольга, бывший ангел, предала Никиту с его же другом. Да и другом ли был Димка? Или в этой истории самый плохой он, мерзкий злодей Кларский, смесь разбитного гопника и темного повелителя, мешающей прекрасной любви Оли и Чащина?

Никита не знал ответа на эти вопросы. Он знал только одно, что три года ему было до омерзения одиноко. Да, он всегда любил одиночество и свободу, но за это время из приятного времяпровождения, этакого подарочного бонуса жизни, одиночество превратилось в наказание. Тотальное, очень жестокое, сопровождающее всюду – даже с огромной толпе людей.