Она сидела минут пять молча, сдавив ладонями виски, потом осевшим голосом спросила:
— А что бы сделал в данной ситуации Корнеев? Как ты считаешь?
Вопрос удивил Николая, он не ожидал услышать подобное и даже немного опешил.
— Ну… наверное он бы пошел на упреждающий удар, на то он и был мафиози.
До Николая все еще не доходило, куда клонит Татьяна, и он смотрел на нее вопросительно.
— Ты же сам только что говорил, что не веришь органам, — продолжала свою мысль Татьяна. — Вот тебе и ответ на вопрос — что нужно делать.
Наконец-то до Михася дошло, но он снова засомневался.
— Но, как же… Я не могу так…
— А они могут и сделают, ты уже один раз понадеялся на ФСБ и получил результат — трупы. Я с этой минуты одна не поеду никуда, только с тобой, пусть убивают вместе — без тебя мне так и так не жить.
Татьяна заплакала тихонько, уткнувшись в грудь Николаю, он гладил ее по спине и молчал, обдумывая и переваривая слова. Неужели это правда — если не ты, то тебя? По всем меркам выходило, что правда. Он тяжело вздохнул.
— Хорошо, Танечка, видимо, нет другого выхода, я найму кого-нибудь.
— Зачем? — Татьяна отстранилась от него, вытирая слезы и с укором глядя в глаза, — Разве я смогу предать тебя? Я скорее умру, но никому и никогда не расскажу нашей тайны. Я знаю, как умерли те трое, и наоборот, рада за тебя, что ты решился: подонков надо наказывать жестоко и быстро. Я помогу тебе с алиби, никто не сможет доказать, что ты ездил куда-то, и не будет никаких следов. Верь мне, милый, без тебя мне нет жизни, и если бы был какой-то другой способ остановить их, я бы пошла на все и обивала бы пороги прокуратуры. Но нас и слушать никто не станет, пока не свершится преступление, а если свершится, нам будет все равно, трупы не говорят и не мстят за свершенное.
Дни тянулись медленно и серо, Михаси ездили с усиленной охраной и никуда не ходили. Работа — дом, дом — работа. Николай не посвящал Татьяну в детали разрабатываемой операции, но готовился он к ней тщательно, выверяя каждый свой шаг, и она не мешала и не требовала подробностей. Знала, что спланирует он все досконально и точно.
Корнеевская агентура осталась вся в полном составе, Михась еще внедрил в возможно опасные сферы лучших своих людей. Работая под прикрытием, они сообщали о готовящемся покушении.
По полученным сведениям, злодеи должны собраться завтра для последнего, решающего обсуждения планов. Медлить нельзя, иначе заказ будет сделан и может осуществиться без них.
Михась загримировался до неузнаваемости и тайно выбрался из дома, охрана так и не догадалась, что его нет. Поймав такси, он поехал в аэропорт. Зная все лазейки и проникнув на территорию, Николай Владимирович наблюдал за самолетами, выполняющими чартерные рейсы. Як-40 или в крайнем случае Ан-24 — вот что необходимо для поездки. Он выбрал один экипаж и подошел к самолету, начал без предисловий.
— Завтра мне нужно слетать в Новосибирск и почти сразу обратно, — Михась вытащил пачку стодолларовых купюр. — Это задаток, в Новосибирске получите столько же и в Иркутске, по возвращению, еще столько же.
Командир взял доллары, провел пальцем по ним, определяя, не кукла ли, вытащил наугад купюру, потрогал руками, посмотрел на свет и убрал в карман.
— Вы не требуете расписки или других гарантий. А если я вас обману? — спросил командир.
Николай Владимирович усмехнулся и спокойно ответил:
— Гарантия — твоя жизнь, я просто тебя убью.
Он смотрел, не мигая, в глаза командиру и понял, что тот осознал сказанное — в глазах одновременно светились алчность и страх.
— Когда вылетать? — спросил командир. Он тоже не хотел лишних слов.
— Вылет завтра в шестнадцать, я прибуду на борт в пятнадцать пятьдесят. Из Новосибирска вылетаем в девять вечера, возможно и раньше, минут на двадцать-тридцать, необходимо быть готовым к этому времени. За молчание тоже получите вознаграждение.
В Новосибирске Михась быстро добрался до уже знакомой гостиницы, сменив пару раз такси, чтобы не смогли вычислить конечный пункт. Он внутренне торжествовал — преступники собрались в том же номере, как когда-то и их отцы. Именно оттуда они намеревались вершить свое «правосудие», и номер гостиницы являлся для них символом мести.
Николай Владимирович без стука вошел в номер и повернул ключ, торчащий в двери. Оцепенение охватило обитателей номера — они бы так не удивились и не испугались, если бы к ним влетели инопланетяне. Михась окинул их взором, усмехнулся.
— Собрались вершить свои грязные делишки, прикрываясь отмщением за отцов? А кто вернет к жизни мою жену и не родившегося еще ребенка, кто вернет к жизни ни в чем не повинных охранников? Кто? — повысил он голос. — Грязные деньги толкнули на преступление ваших отцов, недополученная прибыль, а не месть толкает на преступление вас сейчас. Вы бы спокойно пережили гибель родителей, она дала вам власть, к которой вы так стремились. Кто дал вам право распоряжаться людскими жизнями? Вы договорились заказать меня, и я вынужден защищаться, а надежная защита одна — ваша смерть. Хотите умереть быстро и без мучений — садитесь к столу и пишите, текст я вам продиктую.
Никто из троих не тронулся с места.
— Ну-у, — угрожающе произнес Михась. Он бросил на стол обычное яблоко, оно развалилось на две части, потом еще на четыре, словно разрезанное острейшим ножом. — Если кто-то из вас выкинет фортель, я начну сдирать кожу с живого, но и ободранного стану резать, как это яблоко, потихоньку: сначала руки, ноги, уши, а потом и голову, сдохнете страшной смертью. Пишите! — резкий окрик привел их в чувство.
Троица кинулась к столу, вытаскивая поспешно авторучки, у одного нашелся блокнот, на этих листочках и стали писать под диктовку все.
«Мы собрались и окончательно решили — наказание необходимо, и его голова должна покоиться на этом столе. Но ангел возмездия снизошел с небес и направил нас по истинному пути, мы выбираем раскаяние и платим за него своими головами, только сейчас осознавая поговорку: Не рой яму другому — сам в нее попадешь».
Михась накрыл листочки целлофаном и отошел в сторону. Три головы практически одновременно покатились с плеч, что-то еще шевеля губами, три фонтана брызнули враз, заливая кровью окружающие предметы.
Выждав немного, когда прекратилось кровотечение, он скинул целлофан на пол, поставил головы напротив листочков и взял телефонную трубку.
Звонок в редакцию несколько озадачил: звонивший утверждал, что в номере гостиницы находятся три трупа, трое убийц, заслуживших справедливое наказание. Редактор рассудил просто: проверить не помешает. Оператор и тележурналист выехали к месту предполагаемого убийства — и кровь застыла в их жилах.
Три обезглавленных тела застыли в обычных позах, сидя в своих креслах, головы на столе как бы читали оставленные предсмертные письма. И везде кровь, море крови, и только островки-листочки не запачканы ею.
Михась вышел на улицу, поймал такси и бросил коротко: «На железнодорожный вокзал». Оттуда он снова на такси доехал до центра и потом уже покатил в аэропорт.
Самолет взлетел в двадцать сорок пять. Командира согревала изнутри еще одна пачка долларов, приземлившись в Иркутске, он получил еще две и навсегда забыл о пассажире, которого возил только что. Никто бы его и так не смог узнать: он загримировался под молодого мужчину и изменил голос, а командир и его экипаж не хотели неприятностей, тем более, что можно было и денег лишиться.
Дело сделано, и Николай Владимирович ехал домой, поймав попутку. Он сменил парик и подретушировал грим, к дому подъезжал совсем другой мужчина, которого невозможно опознать по ментовскому фотороботу, который составят в Новосибирске. След терялся в аэропорту, терялся навсегда, оставляя нераскрытым зловещее наказание.
Газеты запестрели заголовками: «Ангел возмездия возвращается», «Преступление или наказание», «Номер гостиницы проклят», «Гильотина по-мафиозному», «Постояльцы без головы»… По телевидению передавали наводящую ужас картину преступления и довольно точно составленный фоторобот предполагаемого преступника.
