— Привет, крошечка, — бросила, энергично ворвавшись в приемную, девушка в темных солнечных очках, заправленных в чуть подкрашенные спереди волосы. Она была еще выше, чем рослая секретарша.

Вот где скульптура, с которой я бы вытирал пыль Дрожащими руками, подумал Роберт.

— Привет, Мари-Луиза! — обрадовалась секретарша. — Где ты пропадала? Может, тебя опять командировали к австралийским аборигенам? Идем пить кофе. Хочу кофе.

— Ни черта, — сказала та, что ворвалась. — Откуда ты выкопала такого бравого кандидата?

— Бравого? — переспросила секретарша.

— Угу. Честное слово, он похож на неумытого Алена Делона.

— Обожди немного. Сейчас я с ним закончу и пойдем пить кофе.

— Дай лучше я с ним кончу.

— Ты что? Серьезно?

— Не будь смешна. Это так… Каламбур.

— Нам было бы лучше всего встретиться завтра вечером, — сказал Роберт, — если Консилиум меня не замучает. Предупреждаю заранее: у меня в карманах гуляет ветер. А у вас?

— Еще спрашиваете, — рассмеялась Мари-Луиза. — Я же сразу подумала, что вы подойдете к роли альфонса. Ну а теперь вижу: все сбывается.

— Мари-Луиза работает в Комиссии инспектором, — пояснила секретарша. — Ее не подкупишь ни красотой, ни Интеллектуальным коэффициентом. Для нее самое главное — доброта, а для меня — кофе. Хочу кофе.

— Когда я работала в Интерполе, самым главным для меня было лицо человека. Видно, это зафиксировалось в моем подсознании. Отгадай, Эльмира, кого я встретила на лестнице Консилиума? Не отгадаешь.

— Умираю от любопытства. Может, ту трещотку Сабину? Шла пить кофе?

— Ваша профессия меня не охладила, — перебил их Роберт, обращаясь к Мари-Луизе. — Завтра в девять вечера я бы пригласил вас обеих на безалкогольный ужин в честь бенефиса баскетболистов из колледжа Икс. Каждый платит за себя и…

— А кто его знает, — проговорила Эльмира. — Может, и стоит вам поассистировать. Что скажешь, Мари-Луиза? Редко человеческое хамство доставляет такое удовольствие.

— Я не против. Соединим приятное с полезным.

Сверкну как инспектор Комиссии. Но знайте, что в баскетбол мы никогда не играли. Нас роднит не рост и не сексуальный аппетит, а…

— О сексе… Боже мой… Неужто нам не отделаться от фрейдистских штучек. Кстати. Для тебя, Мари-Луиза, новость. Сабину чуть не изнасиловал в оранжерее негр-садовник. Говорят, завалил на большущие-большущие огурцы. Эти огурцы ее и спасли. Она расквасила этому негру лоб огурцом. Но хватит мне болтать. Чего вы хотите от несчастной секретарши, у которой Интеллектуальный коэффициент едва сто шесть. Роберт Шарка, отправляйтесь прямо к доктору Мейеру. Он применит серии из четырех субтестов для измерения психики в условиях стресса. А мы идем пить кофе.

— Завтра в девять в баре «Астория», — сказала Мари-Луиза. — Будьте готовы выложить всю свою кошачью биографию. Желаю успеха на Консилиуме. Чтобы везло так же, как соблазнять бедняжек женщин.

— Успеха, поторопитесь к доктору Мейеру, — сказала Эльмира.

— Похоже, возвращаются времена преследования первых христиан, — затрясшись, как брейкист, произнес у дверей Роберт.

Ему отвечали приятные одобрительные взгляды и музыкальный рассыпчатый смех.

Бар «Астория».

Погружаясь в оцепенение, Роберт увидел сахар, талый, обтекший кусковой сахар — облизанный, старый и тусклый. Что это, стал он размышлять, придя в себя. Смысл жизни? Счастье? Или новая идея?

Вдруг он увидел свою умершую жену. Она сидит в кресле голая и вяжет.

— Роберт, скажи, ты меня любишь? — спрашивает она.

— Я разобрал кофемолку и не нахожу неисправности, — говорит Роберт.

— Поцелуй меня, — просит жена.

— Сейчас, только найду меньшую отвертку, — говорит он.

— Мне иногда кажется, что нашу любовь держат два слона, а вместо их хоботов болтается нечто, символизирующее страсть. Если ты меня любишь, почему не думаешь обо мне? Брось эту несчастную кофемолку!

Он слышит голос жены, слышит, как тикают стенные часы, и видит, как за окном на западе разгорается закат цвета бабьей крови, заостряя бутафорный горизонт Чикаго. Ха-ха-ха-ха-ха.

— Привет, Роберт, — сказала Мари-Луиза, устраиваясь рядом с ним за столиком.

— Привет, Мари-Луиза. Выключите эту музыку, говорить невозможно, — крикнул он бармену. — Что будете пить? — спросил он у сыщицы. — Я уже третий день пью только сок.

— Мне горячего шоколада и бокал вермута, — сказала Мари-Луиза. — Ничто так не тонизирует мой бедный мозг со 128 I. Q., как чашка горячего шоколада.

— Чертовски хотел бы угостить вас анекдотами из лагеря муджахедов, что слышал в Афганистане, но думаю, что сальные солдатские шутки отложим на будущее…

— Вы воевали в Афганистане?

— Да. Между прочим.

— Как инспектор Комиссии, изучу вас сначала биографическим методом: профессиональный труд, хобби, путешествия, личные связи с другими людьми, письма, дневники и генетика. Я вам принесла три формуляра. Вы их заполните. Отныне ваш Коэффициент доброты будет зависеть от нас обоих. Предупреждаю, ваша привлекательность не повредит моей объективности. Я очень принципиальна. Извините, кажется, я задела за вашу ногу…

— Ничего. Я люблю подобные знаки. Так спрашивайте. Жду. Пороемся в моей побитой жизни, — Роберт зажег ей сигарету.

— Мы руководствуемся таким абсурдным принципом: если ты в тяжелом состоянии, приходи и выговорись, а если тебе везет, приходи и расскажи, почему тебе так везет.

— Вы левша? — спросил Роберт, заметив, что Мари-Луиза держит сигарету в левой руке.

С удивлением он отметил, что она покраснела и, заморгав, опустила глаза.

— Да. Как и Тиберий, Леонардо да Винчи, король английский Ричард Второй, Гарри Трумэн, Чарли Чаплин,

Пол Маккартни и так далее. А куда стряхивать пепел? В одном кафе я видела надпись: если будете гасить сигареты о тарелки, мы принесем вам кушанья в пепельницах…

— Вам, наверное, интересно, как проверяют мой Интеллектуальный коэффициент? Там задают и глупые вопросы. Например, что такое гносеология? Почему глухие от рождения обычно не могут говорить? Но задачки из олимпиадного задачника действительно очень путанны. Скажем, вопрос: повторите в обратном порядке цифры 72819653453726. Необходима большая сосредоточенность. Однако проведем лучше вечер юмора. Хватит серьезных разговоров.

— Вы женаты? — неожиданно прервала его Мари-Луиза.

— Вдовец, — сказал Роберт, удивленный скачком ее мысли.

— Дайте объявление в газету. С этими объявлениями бывают всякие курьезы, которые, сказала бы, скорее характеризуют Интеллектуальный коэффициент людей. Один врач, в свободное время разводивший уток, объявил через газету: селезню нужна подружка. На объявление откликнулось множество дам, решивших, что врач столь оригинально хочет найти себе жену. Хотите немного сплетен об Эльмире?

— Не хочу.

— Все-таки послушайте. Оригинальная история. Вот как признался в любви ее первый муж Дик. Теперь они снова живут вместе.

— Почему?

— Кто их разберет. Так вот, сначала он опрокинул ей на голову кружку пива. Потом гонялся за ней по улицам на автомобиле, пока не врезался в ее машину, кстати, перед тем прострелив шины. Его на два месяца посадили, а Эльмира после суда сказала: «Я решила выйти за Дика. Поняла, как страстно он меня любит». В тюрьму, где сидел Дик, пробрался какой-то бандит, открыл его камеру, а в ней были еще два банковских гангстера, и, угрожая пистолетом, отобрал 182 доллара. На другой день ограбленные гангстеры и Дик обратились к тюремной администрации, требуя, чтобы им гарантировали безопасность и возместили моральный и материальный ущерб. Итак, в тюрьмах Нобля не так безопасно, как можно подумать.

— Вижу, что в идеальном государстве нет стерильной скуки, — сказал Роберт. — Абсурд и курьезы, как и везде. Может, еще шоколада?

— Пожалуй, не откажусь. С виду вы такой джентльмен…

— Ошибаетесь, — хладнокровно перебил ее Роберт. — Заплачу только за свой сок.