Энни не пугала слепота. Она смирилась бы с любым увечьем. Лишь бы Тео уцелел. Лишь бы спасся.

Что-то мягкое коснулось ее колен. Опустив глаза, Энни увидела Ганнибала. Она подхватила его и прижала к груди, не помня себя от ужаса. Возможно, в эту самую минуту Тео бродил по задымленным комнатам, уворачиваясь от языков пламени, и искал кота, не зная, что тот в безопасности.

Букер с Дарреном пытались вывести Танцора из конюшни. Они чем-то обернули его голову, чтобы прикрыть глаза, но обезумевший мерин чуял дым и упирался.

Провалилась часть потолка. Дом мог обрушиться в любую секунду. Энни ждала, молясь про себя. Она так крепко обняла Ганнибала, что тот с возмущенным воплем вырвался из ее рук. Зря она не сказала Тео о своей любви. Ей следовало признаться, и к черту последствия. Жизнь – бесценный дар. Как и любовь. Теперь Тео никогда не узнает, как сильно она его любила. Без притязаний, требований и безумных угроз. Не желая ни в чем стеснять его свободу.

В дверном проеме показалась фигура. Сгорбленная. Шатающаяся. Энни ринулась вперед. Тео тяжело дышал, таща что-то в обеих руках. За спиной у него вдребезги разлетелось окно. Подбежав к Тео, Энни попыталась его поддержать. Его ноша ударила ее по ногам.

Подоспели мужчины, оттеснив Энни, и потянули Тео подальше от огня на чистый воздух. Только тогда она поняла, что вынес Тео из горящего дома. Ради чего он рисковал жизнью. Он вовсе не пытался спасти кота. Тео вытащил из огня два красных чемодана. Он вернулся в Харп-Хаус за ее куклами.

Энни ошеломленно застыла, не в силах осмыслить случившееся. Тео ринулся в адский огонь, пытаясь спасти ее дурацких обожаемых кукол. Ей хотелось накричать на него, а потом расцеловать, задушить в объятиях. И еще заставить его пообещать никогда больше не делать таких глупостей. Но Тео вырвался из рук спасателей и поспешил к своей лошади.

– Мой домик для фей! – закричала Ливия. – Я хочу его видеть.

Джейси пыталась ее успокоить, однако девочка не желала ничего слушать. Ночной пожар оказался слишком сильным потрясением для четырехлетнего ребенка.

Понимая, что ничем пока не может помочь Тео, Энни попробовала утешить Ливию.

– Разве ты забыла? – сказала она, погладив горячую щечку девочки. – На дворе ночь. Может быть, феи сейчас в домике. Ты ведь знаешь, они не любят показываться людям.

Ливия плакала, ее хрупкие плечики сотрясались от рыданий.

– Я хочу их увидеть.

«Как часто мы мечтаем о несбыточном». Пожар не затронул домик для фей, но земля вокруг Харп-Хауса была затоптана и засыпана горящими обломками.

– Я знаю, милая, только феи не хотят, чтобы их видели.

– Ты можешь… – Ливия икнула. – Можешь привести меня сюда утром? – Энни замешкалась с ответом, и девочка снова расплакалась: – Хочу увидеть домик для фей!

Энни посмотрела на Джейси. Та казалась такой же измученной, как ее дочь.

– Если огонь к тому времени потухнет, я приведу тебя сюда завтра утром, – пообещала Энни. Малышка на время успокоилась, но когда Джейси заговорила о том, чтобы переночевать в городе, снова захныкала: – Энни сказала, что покажет мне завтра домик для фей! Я хочу остаться здесь!

Позади них послышался хриплый мужской голос:

– Почему бы всем вам не переночевать в коттедже?

Энни обернулась. Тео выглядел так, будто побывал в аду. На угольно-черном лице сверкали синие глаза. На руках он держал Ганнибала.

– Возьми его с собой, ладно? – Он вручил Энни кота и исчез, прежде чем она успела сказать хоть что-нибудь в ответ.

Барбара отвезла Энни, Джейси и Ливию в коттедж. Запустив кота в дом, Энни вернулась к пикапу забрать свои красные чемоданы. Все остальные ее вещи, хранившиеся в Харп-Хаусе, сгорели: одежда, шарфы Марии и «Книга грез». Но куклы уцелели. Как и рисунки Нивена Гарра, лежавшие на дне чемоданов между листами картона. А главное, Тео остался жив и здоров.

Послышался отдаленный грохот, и в ночной темноте дьявольским фейерверком вспыхнули мириады огненных искр.

Харп-Хаус рухнул.

Энни уступила свою кровать Джейси с малышкой, а сама устроилась на диване, оставив студию свободной для Тео, однако тот так и не появился. Рано утром она подошла к окну. Там, где когда-то возвышался Харп-Хаус, сизыми клочьями поднимался от руин густой дым.

Сонно потирая глаза, появилась Ливия, одетая в ту же пижаму, что и накануне ночью.

– Пойдем посмотрим на домик.

Энни думала, что после бессонной ночи девочка поспит подольше, но во всем доме оставалась в постели одна только Джейси. Еще Энни надеялась, что Ливия забудет о домике для фей, однако и здесь она просчиталась.

Она мягко объяснила малышке, что ночью во время пожара кто-то мог случайно наступить на домик, но Ливия даже слушать не стала.

– Феи ни за что бы такого не допустили. Давай пойдем туда прямо сейчас. Пожалуйста, Энни!

– Ливия, я боюсь, ты только расстроишься.

Личико девочки сердито сморщилось:

– Я хочу посмотреть!

Вечером Энни предстояло вернуться на материк, ей хотелось оставить о себе радостные, а не горькие воспоминания, но Ливия не сдавалась.

– Ладно, – неохотно вздохнула Энни. – Надевай куртку.

Энни уже натянула слишком короткие брюки-дудочки и черный пуловер Марии. Набросив пропахший дымом дождевик, она наскоро нацарапала записку для Джейси. Выводя из дома Ливию, которая успела надеть куртку поверх пижамки, Энни вспомнила, что не покормила ее. На кухне почти не осталось съестного, и все же она предложила девочке поесть. Та отказалась, а у Энни не хватило духу настоять.

Кто-то отогнал к коттеджу внедорожник Джейси. Усадив Ливию в детское кресло и застегнув ремень, Энни выехала на дорожку. «Рейнджровер» Тео стоял на вершине утеса, как и накануне. Припарковавшись позади него, Энни помогла Ливии выйти. Потом взяла девочку за руку и повела к дому.

Каменная башня с горгульями уцелела, не пострадали и конюшня с гаражом. Но дом сгорел полностью. От него остались лишь четыре кирпичные трубы и лестничный пролет. Вдали за развалинами плескался океан. Дом больше не закрывал вида.

Хотя Тео занимал все мысли Энни, как ни смешно, первой его заметила Ливия. Она бросилась к нему навстречу, путаясь в сползших пижамных брючках.

– Тео!

Грязный, небритый, он был одет в кургузую синюю куртку, принадлежавшую, должно быть, кому-то из островитян. Его джинсы прорвались на коленях. У Энни защемило сердце. После всего, что ему пришлось вынести, Тео возился в земле, отстраивая заново домик для фей.

Он устало улыбнулся девочке. Улыбка вышла невеселая.

– Феи здорово разозлились из-за пожара. Смотри, что они натворили.

– О, нет. – Ливия подбоченилась, совсем как взрослая. – Они поступили очень, очень гадко.

Тео задержал взгляд на Энни. Грязь въелась в морщинки вокруг его глаз, а одно ухо почернело от гари. Он рисковал жизнью, чтобы спасти ее кукол. Поступок как раз в его духе.

– Ты провел здесь всю ночь, – тихо произнесла Энни. – Не мог пропустить гибель родового гнезда Харпов?

– Пытался уберечь конюшню от пожара.

Теперь, когда жизни Тео ничто не угрожало, к Энни постепенно вернулось ощущение реальности. Желание признаться Тео в своих чувствах, бывшее лишь минутным порывом, угасло. В их отношениях ничего не изменилось. Энни не собиралась жертвовать душевным покоем Тео, лишь бы облегчить душу.

– С Танцором все в порядке? – спросила она.

Тео кивнул:

– Он в своем деннике. А как поживает наш кот?

У Энни болезненно сжалось горло.

– Наш кот отлично себя чувствует. Куда лучше, чем ты.

Ливия внимательно следила за работой Тео.

– Ты делаешь дорожку? Феям точно понравится.

Тео построил новый домик, более низкий и широкий. Вместо мощенной камешками дорожки он выложил перед крыльцом полумесяц из обкатанных морем гладких стеклышек. Потом вручил Ливии горсть стекла.

– Посмотрим, как ты украсишь домик, пока я поговорю с Энни.