– Расскажи мне о Риган, – потребовала она.

Тео смял в пальцах салфетку и поднялся.

– Незачем об этом говорить.

Будь на месте Харпа кто-нибудь другой, она промолчала бы из сочувствия. Но ей важно было во всем разобраться.

– Риган ходила под парусом не хуже бывалых моряков, – продолжала Энни. – Почему она вышла в море, зная, что надвигается шторм? Зачем она это сделала?

Тео пересек комнату и схватил свою куртку.

– Я не говорю о Риган. Никогда.

Мгновение спустя за ним захлопнулась дверь.

Энни прикончила остатки вина, перед тем как отправиться в постель, а наутро проснулась с сильнейшей жаждой и еще более жестокой головной болью. Тащиться в Харп-Хаус ей совершенно не хотелось. Разве Тео не сказал, что не собирается увольнять Джейси? Впрочем, Энни не слишком полагалась на его слово. И даже если он не лгал, Джейси нуждалась в помощи. Энни не могла бросить ее в беде.

Выходя из коттеджа, она поклялась себе, что больше не позволит Харпу дергать ее за ниточки, словно марионетку. Перегрин-Айленд слишком мал. Двум кукольникам на нем никак не уместиться. Придется ему капитулировать, это место уже занято ею.

Внезапно что-то просвистело у нее над головой. Испуганно вскрикнув, Энни ничком упала на землю.

Она лежала, тяжело дыша, прижимаясь щекой к грубой мерзлой земле. В голове звенело, перед глазами все плыло и кружилось. Она на мгновение зажмурилась, чувствуя, как бешено колотится сердце.

Кто-то только что пытался ее застрелить. И возможно, этот кто-то шел сейчас прямо на нее с ружьем наперевес.

Энни боязливо ощупала руки и ноги, желая убедиться, что они целы. Потом настороженно прислушалась, но не услышала ничего, кроме собственного прерывистого дыхания и шума прибоя. Где-то поблизости раздался резкий крик чайки. Энни медленно подняла голову.

Стреляли с западной стороны. Она не заметила ничего подозрительного в зарослях красных елей и густом подлеске, за которыми проходила дорога. Приподнявшись на локтях, отчего рюкзак у нее за спиной съехал на сторону, Энни оглядела коттедж, потом безлюдный берег океана и, наконец, Харп-Хаус, вознесенный на вершину утеса. Кругом простирался холодный пустынный пейзаж, тот же, что и всегда.

Она осторожно встала на колени, чувствуя себя совершенно беззащитной – у нее не было ничего, кроме рюкзака, который едва ли мог служить надежным щитом. Прежде ей не приходилось иметь дело с огнестрельным оружием. Так почему она решила, что в нее стреляли?

Потому что точно знала.

Может, это был случайный выстрел какого-то незадачливого охотника? На Перегрин-Айленде не водилась дичь, однако ружье держали в каждом доме. Если верить Барбаре, местным жителям нередко случалось ранить себя или подстрелить другого. Как правило, неумышленно, хотя и не всегда.

Энни услышала позади какой-то странный, непривычный для уха шум – стук лошадиных копыт. Она снова бросилась на землю и замерла, чувствуя, как горячая кровь бешено стучит в висках.

Тео спешил довершить начатое.

Додумав эту мысль до конца, Энни с усилием поднялась на ноги. Нет, черт возьми, она не желала трусливо корчиться в грязи, ожидая, когда Харп ее пристрелит. Если мерзавец собрался ее убить, ему придется посмотреть ей в глаза, прежде чем он спустит курок. Резко повернувшись, она увидела могучего коня, скачущего со стороны взморья, и горло ее сжалось от горького сознания предательства. Ее охватило безумное отчаянное желание, чтобы все это оказалось неправдой.

Натянув поводья, Тео соскочил с лошади. Энни не увидела у него ни ружья, ни другого оружия. Может, он бросил его. Или…

Щеки его раскраснелись от холода, но куртка была распахнута. Он кинулся к Энни:

– Что случилось? Я видел, как ты упала. Все в порядке?

У Энни стучали зубы, ее сотрясала дрожь.

– Ты только что пытался меня застрелить?

– Нет! Какого черта? Ты хочешь сказать, что кто-то в тебя стрелял?

– Да, меня едва не убили! – Ее голос сорвался на крик.

– Ты уверена?

Энни скрипнула зубами.

– Раньше со мной такого не случалось, но я уверена. Как ты мог не услышать выстрела?

– Я ехал вдоль берега, у самой воды, шум прибоя заглушает все звуки. Объясни, что именно произошло.

Энни сжала кулаки. Ее ладони в перчатках горели от боли.

– Я поднималась на холм, когда у меня над головой просвистела пуля.

– Откуда стреляли?

Энни задумалась, пытаясь вспомнить.

– Кажется, оттуда. – Энни вытянула дрожащую руку, указывая направление, противоположное тому, откуда появился Тео.

Тео внимательно оглядел ее, будто старался понять, насколько она пострадала, затем обвел глазами окрестности.

– Оставайся у меня на виду. Мы вместе дойдем до дома. – Вскочив в седло, он направил коня в сторону ельника.

Энни чувствовала себя слишком уязвимой, оставаясь на поляне, но возвращаться к коттеджу по болотистой пустоши было бы еще большим безрассудством. Подождав, когда ноги перестанут дрожать, она метнулась к деревьям у развилки, где начиналась дорога, ведущая к Харп-Хаусу.

Довольно скоро ее догнал Тео. Энни ожидала, что, не найдя ее на поляне, он станет ворчать, но тот не сказал ни слова. Спешившись, он пошел рядом с ней, ведя Танцора в поводу.

– Ты что-то нашел? – спросила она.

– Ничего. Тот, кто это сделал, скрылся задолго до моего появления.

Когда они вышли на подъездную дорожку, Тео сказал, что ему нужно еще немного пройтись, чтобы успокоить разгоряченную лошадь.

– Встретимся в доме, – добавил он. – Нам надо поговорить.

Энни не хотелось заходить в дом, где пришлось бы разговаривать с Джейси. Пока Тео водил Танцора кругами по двору, она проскользнула в конюшню. Там, как и много лет назад, пахло лошадьми и пылью, но поскольку зимой все денники, кроме одного, пустовали, запах чувствовался слабее, чем прежде. Рассеянный свет тонкой паутинкой тянулся из окна над шаткой деревянной скамьей, где они с Тео разговаривали в далекий летний день, незадолго до того, как Энни поспешила на свидание в пещеру.

Спустив с плеч рюкзак, она позвонила на материк в полицию, воспользовавшись номером, который внесла в память телефона после взлома в коттедже. Дежурный полицейский, ответивший на звонок, терпеливо выслушал ее заявление, но не проявил к нему ни малейшего интереса.

– Это наверняка дети шалили. Там у вас на Перегрин-Айленде Дикий Запад, но, полагаю, вы и сами знаете.

– В это время дети в школе, – возразила Энни, стараясь не показывать раздражения.

– Только не сегодня. Учителя со всех островов собрались еще утром на Монхегане[17], где проходит ежегодная зимняя конференция. В школах отменили занятия.

Эта новость немного успокоила Энни. Приятнее было думать, что в нее стрелял дорвавшийся до оружия ребенок, а не взрослый с куда более зловещими намерениями. Полицейский пообещал во всем разобраться, когда прибудет на остров в следующий раз.

– Обязательно известите нас, если случится что-нибудь еще, – сказал он в заключение.

– Например, если меня все же подстрелят?

Дежурный рассмеялся:

– Не думаю, что вам стоит об этом беспокоиться, мэм. Конечно, островитяне народ грубый, но обычно они не убивают друг друга.

– Полный придурок, – пробормотала Энни, убирая телефон. В этот миг в конюшню вошел Тео, ведя за собой Танцора.

– Чем я провинился на этот раз?

– Не ты. Я звонила в полицию на материк.

– Могу себе представить, как прошла беседа. – Он завел лошадь в единственный денник, устланный соломой. Хотя в конюшне стоял холод, Тео сбросил куртку, повесил ее на крюк и принялся расседлывать мерина. – Ты уверена, что кто-то пытался тебя подстрелить?

Энни вскочила со скамейки.

– Ты мне не веришь?

– С чего бы мне тебе не верить?

«Потому что я никогда не верила твоим словам». Энни подошла к деннику Танцора.