Несмотря на сцену бешеной страсти, разыгравшуюся в этой самой комнате, Тео раньше не видел Энни без одежды. С трудом поборов естественное побуждение схватить полотенце и выставить перед собой жестом девственницы викторианской эпохи, она медленно потянулась за ним, будто ничего особенного не произошло.

– Ты самое совершенное, самое прекрасное творение Божье, – произнес Тео. – Кто-нибудь из твоих дружков-неудачников говорил тебе об этом? – «Не так высокопарно. А если честно, то нет». Однако слышать это было приятно, даже в устах Тео Харпа. Энни закрепила на груди концы полотенца, но, верная себе, вместо того чтобы грациозно подняться на ноги, потеряла равновесие и неуклюже приземлилась на пятки. – К счастью, – продолжал Тео, – я почти врач, а потому зрелище для меня не ново.

Крепко вцепившись в край полотенца, Энни стиснула зубы, стараясь не уронить достоинства.

– По существу, ты не врач, и, надеюсь, ты вдоволь насладился зрелищем, поскольку второго такого случая у тебя не будет.

– Сильно в этом сомневаюсь.

– В самом деле? Так ты опять за старое?

– Неужели ты забыла, что я совершил прошлой ночью. Не могу поверить. – Энни насмешливо подняла брови. Тео сокрушенно покачал головой. – Какое мужество и доблесть я проявил, сражаясь с грозными акулами, с волнами высотой в сотню футов… да еще с айсбергами. А я упоминал о пиратах? Хотя, полагаю, истинный героизм не нуждается в награде. Герой счастлив тем, что служит добру.

– Хорошая попытка. Свари-ка мне кофе.

Тео ленивой походкой подошел к Энни и протянул руку.

– Может, сначала я помогу тебе подняться?

– Не трудись. – Она вскочила, на этот раз благополучно избежав конфуза. – Почему ты явился в такую рань?

– Сейчас не так уж рано, а тебе не следовало оставаться здесь одной.

– Сожалею, – со всей возможной искренностью отозвалась Энни.

Взгляд Тео скользнул от ее голых коленок к горам книг на полу.

– В коттедж снова вломились?

Она собиралась рассказать ему о кресле-русалке, но Тео снова уставился на ее ноги, и Энни охватило чувство неловкости. Не хотелось стоять перед ним в одном полотенце.

– Я бы хотела на завтрак перепелиные яйца-пашот и свежевыжатый манговый сок, если тебя не затруднит моя просьба.

– Отбрось это полотенце, и я добавлю еще и шампанское.

– Звучит заманчиво. – Энни направилась в спальню. – Но поскольку я, возможно, беременна, мне, пожалуй, не стоит налегать на спиртное.

Тео тяжело вздохнул.

– От этих жестоких слов неистовый огонь в чреслах героя потух.

Пока Тео работал в студии, Энни сфотографировала русалку в различных ракурсах. Она собиралась отослать снимки по электронной почте манхэттенскому агенту Кунса, как только доберется до Харп-Хауса. Если кресло в самом деле творение Кунса, вырученные за него деньги с лихвой покроют ее долги, и еще останется немалая сумма.

Застегивая рюкзак, Энни невольно вернулась мыслями к мужчине в мастерской.

«Ты самое совершенное, самое прекрасное творение Божье».

Хоть Тео и ломал комедию, слушать его было приятно.

У Энни вошло в привычку каждый день наведываться к домику для фей. На этот раз она обнаружила крохотный гамак, смастеренный из пера чайки и пары прутиков. Разглядывая его, Энни вспомнила о рисунке Ливии с «освобожденным секретом». Теперь она поняла, что означала корявая закорючка в вытянутой руке стоящей фигурки взрослого. Пистолет. А тело, распростертое на земле? Красное пятно на груди лежащего изображало кровь, а вовсе не цветок или сердце. Ливия нарисовала сцену убийства отца. Открылась задняя дверь Харп-Хауса, и на пороге показалась Лиза. Заметив Энни, она помахала рукой, затем направилась к покрытому грязью внедорожнику, припаркованному перед гаражом. Собравшись с духом, Энни вошла в дом.

В кухне пахло поджаренным хлебом. На лице Джейси застыло встревоженное выражение, ставшее уже привычным.

– Пожалуйста, не говори Тео, что приходила Лиза. Ты ведь его знаешь.

– Тео не собирается тебя увольнять, Джейси. Даю гарантию.

Джейси повернулась к раковине и произнесла, понизив голос:

– Я видела, как он шел к коттеджу сегодня утром.

Энни не хотелось говорить о Тео. Да и что она могла бы сказать? Что, возможно, ждет от него ребенка, хотя это всего лишь случайность, мимолетный эпизод.

«Ты и вправду в это веришь?» – Милашка укоризненно поцокала языком.

«Наша Энни понемногу становится потаскушкой», – брюзгливо заметил Питер. Бывший герой окрысился на нее.

«Кто же у нас теперь грубиян и забияка? – вмешался Лео. – Подбирай выражения, приятель». – Он цедил слова в своей обычной презрительной манере, и все же…

Энни не понимала, что творится в ее голове. Но разбираться в этом было явно не время: рядом стояла Джейси, ожидая ответа.

– Я слышала, как умер твой муж.

Джейси прохромала к столу и опустилась на стул, не глядя на Энни.

– Теперь ты считаешь меня чудовищем.

– Не знаю, что и думать. Я предпочла бы услышать обо всем от тебя.

– Я не люблю говорить об этом.

– Понимаю. Но ведь мы подруги. Если бы я знала о случившемся с самого начала, то не ломала бы голову, почему Ливия не разговаривает.

Джейси вздрогнула, как от удара.

– Я не уверена, что причина в этом.

– Перестань, Джейси. Я кое-что читала о подобных проблемах у детей.

Джейси спрятала лицо в ладони.

– Ты не представляешь, каково это – знать, что причинила боль ребенку, которого любишь больше всего на свете.

В голосе Джейси звучала такая мука, что Энни, не выдержав, сдалась.

– Ты не обязана откровенничать со мной.

Джейси робко подняла глаза.

– Наверное, я… не умею дружить. Когда я росла, на острове было мало девочек моего возраста. К тому же я не хотела, чтобы кто-то знал о том, что творится у нас дома из-за отца, поэтому отталкивала всех, кто пытался сблизиться со мной. Даже Лизу… С ней мы дружим с раннего детства, но в разговорах почти не касаемся личных тем. Иногда мне кажется, что она приходит сюда только для того, чтобы доложить потом обо всем Синтии.

Энни не приходило в голову, что Лиза может быть шпионкой Синтии.

Джейси потерла больную ногу.

– Мне нравилось проводить время с Риган, потому что та никогда не задавала вопросов. Но она была намного умнее меня и жила в совершенно ином мире. – Энни вспомнила то далекое лето на Перегрин-Айленде. В их компании тихая, молчаливая Джейси всегда держалась в тени. Возможно, Энни и вовсе забыла бы о ней, если б не происшествие в пещере. – Я могла оказаться в тюрьме, – продолжала Джейси. – Каждую ночь я благодарю Бога за то, что Букер Роуз услышал мои крики и бросился к дому. Он успел как раз вовремя, чтобы увидеть в окно, как все было. – Она на мгновение зажмурилась, потом снова открыла глаза. – Нед здорово напился. Он шел ко мне, размахивая пистолетом, угрожая. Ливия играла на полу. Она начала плакать, но Неда это не остановило. Он приставил дуло к моей голове. Не думаю, что он собирался меня убить. Просто хотел показать, кто в доме хозяин. Но я не могла выдержать истошного крика Ливии. Я схватила его за руку и… Это было ужасно. Он выглядел таким удивленным, когда раздался выстрел… будто не мог поверить, что сила уже не на его стороне.

– Ох, Джейси…

– Я не знала, как заговорить об этом с Ливией. Всякий раз, когда я пыталась, она убегала. Потом я прекратила попытки, надеясь, что все забудется.

– Ее нужно показать врачу, – мягко заметила Энни.

– И как прикажете мне это устроить? На острове нет специалистов, но даже если бы мне удалось договориться с доктором и отвезти Ливию на материк, мне это не по карману. – Джейси поникла, будто признаваясь в своем поражении. Казалось, она вдруг состарилась на добрый десяток лет. – Ты единственная, с кем она подружилась после смерти Неда.

«Ливия подружилась не со мной, – мысленно возразила Энни. – Она привязалась к Плутовке».