Литмир - Электронная Библиотека

Одного. Она могла спасти лишь одного.

Ее пальцы вцепились в мягкую мокрую шерстку. Сдерживая рыдания, Энни взяла на руки щенка и попыталась плыть, но поняла, что не в силах перебирать ногами. Она попробовала встать, но мешало мощное течение. И вдруг в блеклом свете, проникавшем снаружи, она увидела, как чудовищный вал катится к устью пещеры, вздымаясь все выше и выше. Беснующийся поток ворвался в грот, захлестнул ее, завертел, словно щепку, и швырнул к каменной стене. Энни беспомощно забилась, молотя руками по воде, понимая, что тонет.

Чьи-то руки потянули ее наверх. Энни барахталась, отбивалась. Но руки были сильными, властными, настойчивыми. Они тащили ее до тех пор, пока лица ее не коснулось дуновение свежего ветра.

«Тео».

Нет, это был не Тео. Это была Джейси.

– Перестань вырываться! – в отчаянии крикнула она.

– Песики… – прохрипела Энни. – Там еще один… – Слова замерли у нее на губах, ей не хватало воздуха.

Новая волна обрушилась на них. Джейси крепче ухватилась за ворот Энни. Потом поплыла против течения, таща за собой Энни и щенка к выходу из пещеры.

Когда они добрались до скал, Энни бессильно упала на камни. Пока она пыталась сесть, ее спасительница кинулась обратно в грот и вскоре вернулась вместе с мокрой, извивающейся собачкой.

Энни не замечала, что из порезов на ногах и руках течет кровь, а на футболке пунцовыми розами расцветают кровавые пятна. Она слышала жалобное повизгивание сидящих в яме щенков, но не испытывала радости.

Джейси со спасенным песиком на руках склонилась над ямой.

Медленно осознав, что обязана ей жизнью, Энни, стуча зубами, прерывистым, слабым голосом произнесла:

– Спасибо.

Джейси пожала плечами.

– Думаю, тебе следует благодарить моего старика за то, что тот напился. Из-за него мне пришлось уйти из дома.

– Энни, Энни, ты здесь?

Темнота мешала разглядеть приближающуюся фигуру, но Энни узнала голос Риган.

– Она здесь, – отозвалась Джейси – Энни силилась ответить, но не смогла издать ни звука.

Сбежав по пологим каменным ступенькам, Риган бросилась к Энни.

– С тобой все в порядке? Пожалуйста, не говори моему папе. Пожалуйста! – Энни затрясло от гнева. Она с усилием поднялась на ноги. Риган метнулась к кострищу, схватила одного из щенков, прижалась щекой к его мокрому боку и заплакала. – Энни, обещай, что не скажешь.

Энни почувствовала, что не в силах больше сдерживать рвущуюся наружу ярость. Оставив щенков, Риган и Джейси, она принялась неловко пробираться по скалам к лестнице, ведущей на вершину утеса. Ноги ее подгибались от слабости, тело сотрясала дрожь; пришлось ухватиться за веревочные перила, чтобы не упасть.

Вокруг опустевшего бассейна еще горели огни фонарей. Боль и гнев придали ей решимости, израненные ноги вдруг налились силой. Энни пронеслась по лужайке и вбежала в дом. Потом взлетела по лестнице, громко стуча по полу босыми ногами.

Комната Тео располагалась в глубине дома, рядом со спальней его сестры. Энни пинком распахнула дверь. Тео лежал на кровати и читал. При виде ее грозной фигуры, перекошенного яростью лица, спутанных волос, окровавленной одежды, израненных рук и рассеченной голени, он вскочил на ноги.

Тео всерьез увлекался верховой ездой, у него в комнате всегда валялись под рукой всевозможные необходимые наезднику мелочи. Энни не думала о хлысте, врываясь в спальню, но бушевавшая в ней ярость взяла верх, и пальцы сами собой схватили и сжали рукоятку. С хлыстом в руке она кинулась к Тео. Он стоял неподвижно, будто знал, что его ожидает, и заранее смирился со своей участью. Вскинув руку, Энни что есть силы стегнула Тео по лицу. Плеть ожгла ему висок, срезав тонкую полоску кожи над бровью.

– Энни! – В комнату вбежала привлеченная шумом Мария в причудливом черном одеянии, напоминавшем расшитый восточный халат, в ушах ее покачивались длинные серебряные серьги. Следом за ней вошел Эллиотт, облаченный, как всегда, в строгий костюм с крахмальной голубой рубашкой. Увидев Тео с окровавленным лицом и растерзанную, взбешенную Энни, Мария испуганно ахнула: – Господи…

– Он чудовище! – выкрикнула Энни.

– Энни, у тебя истерика, – бросил Эллиотт, спеша помочь сыну.

– Щенки едва не погибли из-за тебя! – Энни задыхалась от гнева. – Жалеешь, что этого не случилось? Жалеешь, что они спаслись? – По лицу ее катились слезы, она снова замахнулась на Тео, но Эллиотт вырвал хлыст у нее из рук.

– Прекрати!

– Энни, что случилось? – Мать смотрела на нее широко раскрытыми глазами, будто не узнавая.

Энни выложила им правду. Слова хлынули потоком. Тео стоял, глядя в пол. Из раны на его виске струилась кровь. Энни рассказала о записке Тео и о щенках. О ловушке в кухонном лифте и о разъяренных чайках на старой лодке. Рассказала, как Тео столкнул ее с мостика в болото. Она говорила и говорила, пока не высказала все.

– Энни, ты должна была давно рассказать мне. – Мария потянула дочь из комнаты, предоставив Эллиотту самому останавливать кровь, заливавшую лицо Тео.

Рану у Энни на ноге и рассеченный висок Тео следовало зашить, но на острове не было врача, пришлось обойтись простыми повязками. В итоге у обоих остались шрамы. У Тео маленький, и даже пикантный, а у Энни покрупнее. Со временем отметина побледнела и почти стерлась, но горькие воспоминания так и не изгладились из памяти.

Позднее, ночью, когда щенков благополучно доставили обратно в конюшню и подложили к матери, а все в доме разбрелись по своим комнатам, Энни лежала без сна, прислушиваясь к тихому шуму голосов, доносившемуся из спальни взрослых. Слов она не могла разобрать, поэтому неслышно прокралась в холл и замерла, обратившись в слух.

– Взгляни фактам в лицо, Эллиотт, – произнесла Мария. – У твоего сына серьезные проблемы. Нормальный ребенок не станет вытворять подобные вещи.

– Ему нужна дисциплина, только и всего, – раздраженно огрызнулся Эллиотт. – Я подыщу для него военное училище. Хватит с ним нянчиться.

– Военное училище ему не поможет, – возразила мать. – Твоему сыну нужен психиатр!

– Перестань. Ты вечно все преувеличиваешь, я терпеть этого не могу.

Разгорелся яростный спор, и Энни ушла к себе. Проплакав всю ночь, она заснула только к утру.

Прижавшись лбом к стеклу, Тео смотрел из окна мансарды вниз. Энни стояла на берегу, глядя в сторону пещеры. Ее волосы выбивались из-под красной вязаной шапочки. Несколько лет назад оползень завалил вход в грот, но Энни хорошо помнила, где он когда-то был. Тео потер пальцем тонкий белый шрам над бровью.

Он поклялся отцу, что не хотел никого обидеть, что принес щенков на берег еще днем, чтобы поиграть вместе с Энни, но потом начал смотреть телевизор и забыл о них.

Военное училище, куда его отослали, славилось беспощадной строгостью. Сюда отправляли трудных подростков, нуждавшихся в исправлении. Жестокое обращение вызывало у них еще большую озлобленность, которая искала выхода. Воспитанники училища вымещали свои обиды, мучая и истязая друг друга. Нелюдимый характер, приверженность к чтению и положение новичка сделали Тео мишенью для издевательств. Ему постоянно приходилось драться. В большинстве случаев он одерживал верх, хотя и не всегда. Его это не слишком заботило, но Риган не находила себе места и объявила голодовку.

Прежде их школы располагались в одном кампусе, и Риган хотела, чтобы Тео снова был рядом. Поначалу Эллиотт не придал значения ее голодовке, но когда администрация школы пригрозила отослать девочку домой из-за анорексии, смягчился. Тео вернулся в старую школу.

Отвернувшись от окна, Тео положил в сумку ноутбук и пару желтых линованных блокнотов, которые собирался взять с собой в коттедж. Он не любил писать в кабинете. В Манхэттене он предпочитал работать не дома, а в уединенном уголке библиотеки или за столиком одного из своих любимых кафе. Когда Кенли уезжала по делам, он устраивался на кухне или в большом мягком кресле в гостиной. Кенли этого решительно не понимала.

29
{"b":"273849","o":1}