За последние "гейдельбергские дни" я Вам особенно благодарен — я захватил их с собой в мою рабочую келью, и они будут сопровождать меня весь семестр. Не пришлете ли мне после праздников Ваш доклад о Канте?[68] Я очень быстро его верну. Вашу "Идею университета" я прочитал еще раз. Когда-нибудь нужно будет "солидарно" высказаться о ней. Но пока я не готов.
Вашу жену я сердечно благодарю за чуткое гостеприимство.
Искренне жму Вашу руку,
Ваш Мартин Хайдеггер.
Необходимую сумму я все-таки достал.
[21] Мартин Хайдеггер — Карлу Ясперсу
Марбург, 2 мая 1924 г.
Дорогой Ясперс!
Сердечное спасибо за Ваше письмо[69]. Второпях только две вещи.
У моего отца случился удар, и жить ему, вероятно, осталось недолго.
На случай, если на обратном пути из Мескирха я не уложусь в один день, хочу попроситься к Вам на ночлег. Кушетка в Вашей комнате на крайний случай вполне подойдет.
И еще: Марсей[70], друг Левита, просил узнать, не согласитесь ли Вы проверить почерк его (больной) матери. Он очень беспокоится за нее и очень верит в Вас. Может быть, в скором времени дадите мне знать?
Сердечный привет,
Ваш
Мартин Хайдеггер.
Сердечный[71] привет Вашей жене.
[22] Мартин Хайдеггер — Карлу Ясперсу
Марбург-на-Лане, 18. VI. 24
Дорогой Ясперс!
Вчера ко мне заходил японец, уже некоторое время работающий у меня, и спросил — будучи уполномочен к этому официально, — не соглашусь ли я поехать на 3 года в Японию.
Японская знать и финансовые тузы основали в Токио институт по изучению европейской культуры, с особым акцентом на гуманитарные науки. Обязанности: еженедельно одна лекция или семинар, а также сотрудничество в ежеквартальном издании. Институт пользуется поддержкой правительства и нацелен на диалог с Европой. Одновременно правительство даст право читать лекции в Токийском университете, где в настоящее время история философии никем не занята.
Годовое жалованье — 10 000 иен (17 000 марок). Переезд с семьей бесплатно. Если я вообще решусь ехать, то лишь наведя подробные справки и после выхода моего "Аристотеля". Преимущества таковы: расширение горизонта, возможность спокойной работы, деньги на строительство дома по возвращении. И все же я не уверен, нужна ли мне такая экскурсия и следует ли на нее пойти.
Кстати, осуществить это не составило бы труда. Моя жена была бы в полном восторге, а значит, встретила бы эту затею с готовностью.
1. Можете ли Вы дать мне совет?
2. Если я не поеду, позволительно ли мне предложить Вас! Упомянутый г-н в известной степени правомочен принять решение.
Как такой случай соотносится со служебными обязанностями? Может ли вообще отпуск быть столь долгим? Как обстоят делауЛедерера?[72]
Кого бы Вы предложили?
Здесь у меня учится некий г-н Хайс[73]. Хорошо ли Вы его знаете? Погода замечательная, в университете ничего не происходит, сонно, самая умеренная посредственность, никакого беспокойства, никакого стимула. Единственный человек — богослов Бультман[74], с которым я встречаюсь каждую неделю. Совсем не закоснелый.
Глупо, что мы не в одном университете. Здесь больше, чем где бы то ни было, замечаешь, что живешь среди сплошных профессоров.
Сердечный привет от нас всей Вашей семье,
Ваш Мартин Хайдеггер.
[23] Мартин Хайдеггер — Карлу Ясперсу
Марбург, 19.V.25 Шваналлее, 21
Дорогой Ясперс!
Большое спасибо за Ваше письмо[75]. Я, конечно, был удивлен Вашим "предприятием"[76], — да и сейчас еще удивлен, что Вы на это пошли. Конечно, "технические" причины весьма существенны. При Вашей склонности воспринимать вещи как они есть, они оказываются важными. Однако облегчение в то же время и приманка, и диссертации будут множиться. Я-то надеюсь, что их станет меньше и они будут делаться в других, конкретно-научных областях.
Но только теперь, когда мне не грозит опасность обюрокрачивания, я вижу, как постоянно приходится иметь дело с компромиссами. То, что я пережил на государственных экзаменах, ужасно. Удручает не невежество кандидатов, а то, что мы вынуждены спрашивать такой вздор.
Правда, где могу, я работаю так, как считаю нужным. Этим летом с 7–8 утра я по четыре часа читаю об истории понятия времени[77], и на лекции у меня собирается 120 человек. Я нашел здесь хорошую почву и прочно укрепился. Конечно, единообразная преподавательская деятельность на уровне усредненных требований невозможна. Философия, которую преподает Йенш[78], слишком примитивна даже для учителей средней школы. И что теперь будет с Гартманом[79], который определенно согласится на Кёльн, неясно.
Не зная, захотите ли Вы вообще оставить Гейцельберг, я говорил с Йеншем о возможности пригласить Вас. (Вы вообще согласились бы?)
Однако он сразу же отреагировал отрицательно, заметив: в первую очередь это означало бы двойную укомплектованность его узкой специальности, — попросту говоря, он боится конкуренции.
И вообще, этот переполох среди профессуры! Гаргман и Йенш хотят, чтобы на повышение пошел я, — возможно ли это, не знаю. Во всяком случае, мне все равно — мне даже лучше быть не столь официальным ординарным профессором и делать свое дело. Я хочу лишь одного: чтобы пришел лучший. Но никого другого я не знаю. У Кассирера[80] здесь перспектив нет. Иными серьезными кандидатами являются люди вроде Макса Вундта[81], Бауха[82] и Шолъца![83] Гаргман против всех троих. Но не хочу задерживать Вас этой ерундой. Еще только одно замечание: Ваш коллега Гофман[84] на Берлинской конференции Друзей гимназии произвел самое жалкое впечатление, и все недоумевали, как такой человек попал на философскую кафедру.
Насколько я доволен своей работой здесь, настолько же мало я чувствую себя здесь дома. Мои наиболее упорные и от долгой учебы постепенно отупевшие студенты уходят, и я нахожу людей помоложе.
Небель[85] хотел в Киль, в Бергманхаус. Меня спрашивали о нем, но я не мог порекомендовать его так, чтобы его взяли. Он смышлен, самостоятельность невелика, трудолюбив, но ненадежен и фальшив. Что он изо всех сил играет меня там, где его не знают, я вполне могу себе представить. С него глаз нельзя спускать.
Если Вы можете дать мне совет насчет этой вакансии, буду Вам очень признателен.
Прежде всего напишите мне, пожалуйста, когда во время осенних каникул Вы будете дома. Возможно, в октябре, на обратном пути из хижины, я сумел бы к Вам заехать.
У моей жены и детей все отлично. Сердечный привет,
преданный
Вам
Мартин Хайдеггер.
[24] Карл Ясперс — Мартину Хайдеггеру
Гейдельберг, 21 июня 1925 г.
Дорогой Хайдеггер!
Сердечно благодарю за Ваше письмо, пространный ответ на которое у меня уже в голове; но пока не пишу, поскольку боюсь еще непонимания, и тем более радуюсь Вашему предстоящему октябрьскому визиту. С середины сентября мы снова будем в Гей-дельберге. Буду Вам очень признателен, если Вы как можно раньше сообщите, когда Вас ожидать. И, пожалуйста, оставайтесь у нас подольше!
