Есть еще одно довольно распространенное состояние общества; его можно назвать «социальным коллапсом». В подобных ситуациях социальные институты прекращают выполнять свои функции, а общество погружается в описанную Гоббсом войну всех против всех. После таких катастроф восстановление каких бы то ни было форм социального порядка дается с большим трудом. Поскольку состояние социального коллапса пережили многие развивающиеся страны, есть смысл остановиться на его основных характеристиках.

Что касается политики, то государственная власть здесь либо вообще не существует, либо ее возможности предельно сокращаются. Культурные механизмы общественного доверия, как и рыночные механизмы экономики, перестают работать. Появляется «черный рынок», а все денежные расчеты вытесняются бартером.

Одна из задач обновленной социологии могла бы заключаться в разъяснении закономерностей, управляющих перемещением обществ по упомянутым стадиям (докапиталистическое, капиталистическое, колониальное, социалистическое и пережившее коллапс общество). Почему одни районы мира совершили относительно гладкий переход к капитализму, в то время как другие подверглись колонизации, а то и вовсе пережили крах? В какой мере колониальный опыт готовит социумы к капитализму и может ли он тормозить такой переход даже после предоставления независимости? Пока мы не в состоянии ответить на эти вопросы. В следующем разделе предлагаются лишь наброски нескольких гипотез, касающихся данных тем.

Постигая динамику новой капиталистической системы, складывающейся в Западной Европе, Маркс и Энгельс оказались весьма проницательными. Они вполне верно предположили, что капитализм, основываясь на более высокой производительности труда, вскоре покорит весь мир.

Опираясь на быстрое усовершенствование технологии и небывалый прогресс коммуникаций и связи, буржуазия приобщает к цивилизации все страны и народы. Низкие цены на товары поточного производства выступают в роли «тяжелой артиллерии», с помощью которой капитализм сокрушает твердыни «варварства». Под угрозой вымирания он принуждает нации принять буржуазный способ производства. Уступая этому давлению, они впускают «цивилизацию» в свои пределы, и таким образом сами делаются буржуазными. Капиталисты создают мир по своему образу и подобию.

И все же описанный процесс шел довольно медленно и весьма не гладко. Для того, чтобы лучше понять этот длительный, иногда горький и зачастую насильственный переход, нам нужна усовершенствованная теория институциональных изменений. А поскольку общей концепции социальной эволюции или хотя бы карты «расползания» капитализма из Западной Европы по всему миру у нас по- прежнему нет, было бы полезно, как мне представляется, предложить ряд гипотез или, по меньшей мере, экспертных суждений, касающихся данного вопроса.

• Элиты некапиталистических обществ в основном противятся внедрению капиталистических институтов, поскольку последние стимулируют социальную, политическую и экономическую конкуренцию. Иными словами, буквально в каждом типе общества (докапиталистическом, социалистическом, колониальном) представители элит пытаются подавить или ограничить утверждение правового государства, норм социальной мобильности и введение рыночных институтов.

• Реформы капиталистического типа наиболее затруднены в жестко структурированных обществах (наподобие России или Османской империи XIX века), так как элиты здесь имеют больше возможностей сопротивляться переменам.

• Наиболее решительно капиталистическим реформам противодействуют те элиты, чья политическая легитимность недостаточно прочна. Например, тот факт, что в XIX столетии Китаем правила чужеземная (маньчжурская) династия, обладавшая сомнительной легитимностью, несомненно, препятствовал внутренним институциональным преобразованиям.

• Во многих регионах реформам мешало колониальное правление. В целом колониальные державы не проводили в колонизируемых обществах рыночные реформы, поскольку это могло усилить местное население и подорвать иностранное владычество. Таким образом, европейские капиталистические державы сами, иногда на целое столетие или даже более, ограничивали зону распространения капитализма.

• Общества, находящиеся в состоянии кризиса, часто заканчивали коллапсом, а не реформой. Происходило это в основном потому, что внешняя угроза либо влекла за собой финансовые потрясения и последующее крушение политического режима, либо лишала местных правителей легитимности, либо делала и то, и другое одновременно.

• Внутренний коллапс может повлечь за собой множество сценариев, среди которых есть и хронический хаос (по типу Гаити). Социальный крах часто провоцирует революцию. Так, в 1917 году в разгар финансового и политического кризиса царского режима Ленин сумел захватить власть, не имея практически никакой политической поддержки. Позже советская система вооруженным путем насаждалась в странах Восточной и Центральной Европы.

• Принятию капиталистических институтов заметно благоприятствует целый ряд географических условий. К капиталистической системе более расположены: прибрежные государства; государства, имеющие капиталистических соседей; государства, лежащие на путях международной торговли; регионы с эффективным сельским хозяйством, которое, в свою очередь, способствует высокой степени урбанизации.

• Капиталистические институты успешнее развиваются в обществах, связанных с мировыми рынками культурными узами. К таким факторам относится наличие господствующей религии или религиозного меньшинства, имеющих прочные контакты в других странах.

Современный капитализм зародился в Северной Атлантике (в первую очередь в Англии и Голландии) после многих веков динамичного развития средиземноморской зоны. Его естественным образом завезли в места нового расселения европейцев — в Северную Америку, Австралию и Новую Зеландию. Эти регионы были особенными в нескольких отношениях, но главное заключалось в том, что, во-первых, все они располагались в тех же экологических условиях, в каких находилась Британия, и, во-вторых, местное население здесь было редким даже до разгула болезней, привезенных европейцами. В самой Западной Европе капиталистические институты распространялись с запада на восток — сначала с наполеоновскими армиями и революцией 1848 года, а затем благодаря успехам английской индустриализации. К 1850 году современный капитализм утвердился в Западной Европе и на землях ее заморских «отпрысков».

Остальная часть Америки заслуживает особого внимания. На островах Карибского моря существовали рабовладельческие системы, в основном производившие сахарный тростник. За исключением острова Эспаньола (на котором находились Гаити и Доминиканская Республика), они оставались в колониальном владении или до конца XIX века, как Куба, или до середины XX — как Малые Антильские острова и Ямайка. Для региона долгое время были характерны господство белых над нищими потомками бывших рабов и экологическая деградация, вызванная истощением тропических почв.

Испанские колонии заметно отличались друг от друга. Аргентина, Чили и Уругвай, лежащие в умеренной зоне Южного полушария, наиболее похожи на места расселения европейцев в Северной Америке и Океании. Местное население здесь было незначительным. Климат очень походил на испанский. Хотя в первые десятилетия независимости эти государства не отличались политической стабильностью, к 1870 году они более и менее превратились в капиталистические общества с формально демократическими структурами. Правда, для них было характерно крайне неравномерное распределение земельной собственности. В тропической Центральной Америке и в регионе Анд ситуация складывалась по-иному. В этих обществах значительную долю населения составляли коренные жители — индейцы. В созданных здесь странах социальная стратификация разделила потомков белых поселенцев, с одной стороны, и индейцев, а также африканских рабов — с другой. Данные общества сопротивлялись внедрению капиталистических институтов гораздо дольше. Главной причиной, несомненно, стало присущее им крайнее неравенство.