***

После такого сна не было ничего удивительного в том, что натуральные блондинистые кудри, розовые брючки и мерцающие звезды ни к чему не привели.

Артур себя чувствовал странно – его словно бы выдернули разом из двух миров и ни в один не вернули по-настоящему.

Он не знал, считать ли ему, что у него две жизни – при условии, что сны будут повторяться, или же – что ни одной, при условии, что повторяться они не будут, но не забудутся.

Сейчас забыть казалось ему невозможным. Ведь и в самом деле бывают такие яркие сны, которые помнишь всю жизнь – они будто прогулки по другим вселенным, бытие твоего двойника...

В любом случае, к Имсу он не мог уже относиться, как раньше. Он точно смотрел на привидение. На человека, который, сам того не зная, носит маску.

Теперь Артур знал, откуда взялись странная тяга к шефу, тягучее желание, непонятная нежность – все это было отголоском той близости, какую он чувствовал к Имсу во сне.

Теперь он жалел, что не знал истории, как возникла эта близость когда-то – между ним и Имсом, там, в мире сна.

И его остро резала мысль, что здесь подобное чувство невозможно.

А другого ему уже было мало. Суррогаты не привлекали Артура даже в детстве.

Поэтому летели обратно они снова в молчании, только молчании другого сорта, чем раньше. Имс молчал удивленно, словно бы ждал чего-то от своего ассистента (чего, думал Артур, очередных домогательств?), а Артур – никак не мог себя собрать до конца. Он больше не чувствовал себя цельным. И постоянно ощущал сожаление, сам толком не зная, о чем сожалеет. Сразу обо всем.

Они вновь устроились в креслах, Имс опять заказал виски, в том числе и на ассистента. Артура охватило чувство дежавю.

– Ты бывал на Санторини? – спросил Артур, когда молчание уже начало давить на виски.

Имс дернулся и расплескал виски на рубашку.

– Черт, Артур!

– Извини. Нервы?

– Ты методично мне их расшатываешь, – пробормотал Имс, пытаясь промокнуть пятно бумажной салфеткой.

– Дай я, – сказал Артур и перехватил его руку.

– Арти… – начал было Имс, но вдруг сглотнул и замолчал, позволяя.

– Ты же удовлетворен результатами встречи? – спросил Артур.

– Да это дежурный съезд, с целью скорее встретиться и выпить всем вместе, чем поработать, Артур, ты же все понял, – раздраженно ответил Имс.

– Что тогда не так?

– Ты гладишь мой живот, вот что.

Артур посмотрел на Имса, потом на свою ладонь – и медленно отодвинулся. Ткнул влажную салфетку куда-то сбоку кресла. Отвернулся к иллюминатору и тут же вздрогнул – Имс уже сам нашел его руку и накрыл своей.

– Ты прекрасно знаешь, ЧТО не так, Артур. И пытаешься меня добить.

– Я не…

– Думаешь, мне не хочется? – хрипло прошептал Имс. – Думаешь, я не представлял, как это может быть?

– Имс…

– Нет, ты послушай, – яростно продолжил Имс и крепко стиснул артуровы пальцы. – Думаешь, мне легко? А ты только играешься, Артур. Такая игра, под названием «Соблазни своего босса». А я уже… наелся таких игр, понимаешь?

– Так ты это воспринимаешь, да? Тогда зачем я буду пытаться тебя переубедить? – зло спросил Артур. И вырвал свою руку.

Он не видел лица Имса в эту минуту, а если бы и увидел – не смог бы понять того, что на нем отразилось.

Самолет летел в наступавшую темноту, к душному московскому лету, – к прежней, предсказуемой, распланированной по секундам жизни.

Глава 7

Имс

Имс лежал в кресле, закрыв глаза и притворяясь спящим. И даже сквозь закрытые веки он словно бы ловил каждое движение Артура: как тот раскладывает свое кресло, как к нему подходит стюардесса, сначала с бутылочкой минералки, а потом с пледом, как он вертится, пытаясь устроиться поудобнее.

После их разговора у Имса было противно во рту, как будто желчь выплеснулась в горло, очень сильно мерзли запястья, и никак не получалось пристроить голову так, чтобы хоть чуть-чуть задремать. Если неделю назад перелет Москва – Нью-Йорк показался ему самым ужасным за всю его предыдущую жизнь, так это только потому, что тогда он все еще пребывал в счастливом неведении насчет того, каким будет обратный перелет.

Все так же не открывая глаз, он отметил, что дыхание Артура рядом стало глубже и размереннее. Похоже, заснул. Имс почувствовал облегчение, как будто пытку прервали и дали отдышаться, и его тоже потянуло в сон. Твердый подлокотник кресла неприятно упирался прямо в висок, но выпростать руку из-под пледа и подложить подушку уже не было никакой возможности – веки слипались со страшной силой, и он провалился в глубину.

***

Подушка, и правда, выскользнула из-под щеки и валялась теперь рядом на терракотовых плитках пола. Шея затекла от неудобной позы, организм еще не решил, стоит ли просыпаться или еще подремать. Перед глазами все было мутное, с расплывающимися контурами. Имс с протяжным стоном вытянулся, уперся пальцами ног в изножье, провел ступней по гладкому дереву. Ощущение в своде стопы было приятным, пальцы подогнулись. Простыни под ним были еле-еле влажные, нагретые, а из распахнутого прямо над головой окна тянуло легким вечерним ветерком. В комнате остро пахло сухими травами и морем. Бриз холодил неприкрытые покрывалом бок и спину, вынуждал зябко ежиться. По коже забегали мурашки, Имс дернул лопатками, натянул на себя покрывало и окончательно проснулся.

С четким при этом пониманием, что все еще спит. Сон был как явь, но где-то на периферии сознания, затухая, уже почти неслышно, еще гудели двигатели боинга. Имс тряхнул головой, огляделся, и гул в ушах угас совершенно.

Комната перед ним была большая, с низким потолком, по полу там и сям лежали пестрые циновки. Сам Имс находился на приземистой и широкой тахте в углу, а в стене напротив располагалась дверь наружу, распахнутая настежь, и сквозь нее виднелся кусочек неба, уже не голубой, а чуть сиреневый, и половина оранжевого облака. Еще в комнате были стол и стулья, из темно-коричневого дерева, обманчиво простые, как бывает с дорогими дизайнерскими вещами.

Имс уселся, потер ладонями лицо, запустил пальцы в волосы и потянул. Сон, а Имс все еще прекрасно (вот странность!) сознавал, что находится во сне, был фантастически яркий и натуральный. Имс с наслаждением потянулся, зевнул и даже клацнул зубами – так было хорошо.

На секунду в комнате чуть потемнело, дверной проем загородили, и тут же Имс увидел, как в помещение зашел Артур. В руках он нес здоровенное блюдо с горой бледных, истекающих соком ломтей. Резко и сильно запахло свежеразделанной дыней. На Артуре были только шорты до колен, с дурацкими оттопыренными карманами сбоку на штанинах, спина и руки отливали кофейной карамелью, а плечи нежно розовели, как у человека, который весь день провел на солнцепеке. Артур водрузил блюдо в центр стола, присмотрелся, поправил и обернулся к Имсу.

– Выспался?

Имс кивнул. Сомнений в реальности происходящего у него не было никаких, и тем не менее он точно так же не сомневался, что все еще спит. Имс вздрогнул и почувствовал, как по позвоночнику прошлась волна сладкой жути.

Артур ходил по комнате туда и обратно, достал из кривоватого, явно старинного комода расписные тарелки, приборы, расставил по столу. Имс никак не мог понять, что же ему кажется странным, что выбивается из обычной картинки.

Ну, кроме того, что Артур расхаживал по комнате полуголый, а главное, вел себя при этом так, словно все это было в порядке вещей.

Имс решил, что одно из главных правил бизнеса – не понимаешь, что происходит, притормози и подожди – не подведет его и сейчас. Во всяком случае, хлопать глазами и демонстрировать полное непонимание ситуации было не в его привычках, и поэтому он поерзал, усаживаясь на кровати с полным комфортом, подсунул под поясницу подушки и попутно обнаружил, что полностью раздет. Возможно, это должно было навести его на некие важные выводы, но не сложилось. Теперь Имс мог думать только о том, что вот прямо перед ним расхаживает Артур с еле держащимися на заду шортами, а сам он прикрыт лишь тонким хлопковым покрывалом. Мысли такого рода были возбуждающе горячи, но абсолютно бессвязны.