- А в тебе, сержант будинок свий? - спросил Ройко.
- Да.
- Сам будував?
- Нет, вместе. Ребята помогли. Всей бригадой дом строили.
- А мне свой дом заново отстроить придется, - горько проронил Марченко. - Его фашисты спалили. Вместе с садом. А какой сад был! Яблони какие были... эх!
- Я тоже сад посажу, - сказал Бейсенгали.
- Обовьязково посади! На народження сина не посадив, так писля вийни посади. Яблуня око радуе. Навесни кольором, восени яблуками.
- Товарищ сержант! - влетел в здание Карпов.
- Тихише ти! - цыкнул на него Ройко. - Не бачиш, дитя спить.
- Все немцы сдались, - зашептал Карпов, - все, до единого. С той стороны домов, гвардейцы из двадцать восьмой подошли. Говорили - бой у них жаркий был. Там на следующей улице в домах эсесовцы сидели, так ни один не сдался. А у нас вишь как!
Появился взводный, посмотрел на спящего малыша, затем на сержанта, затем тихо сказал:
- Абулхаиров, слушай приказ - найти гражданских и сдать пацана им.
- Где их искать-то, товарищ лейтенант?
- В убежищах, - чуть подумав, ответил взводный. - Спросишь в штабе, там наверняка знают. Сейчас первое отделение пленных туда поведет. С ними иди, так безопасней. Много еще упертых не сдалось. Ройко, поможешь Абулхаирову.
- Е, допомогти!
Вышли на улицу. Пленные стояли вряд у разрушенного дома и уныло смотрели на охраняющих их бойцов. Один из немцев вдруг вскинулся.
- А ну! - угрожающе двинулся на пленного боец.
- Nein nein, - остановился немец, - Ich möchte fragen, herr feldwebel! Herr feldwebel. Verzeihung. Was ist mit dem Jungen? Lebt er?*
- Товарищ сержант, - обернулся боец, - этот немец что-то хочет.
- Малявин, - позвал переводчика Бейсенгали, - что говорит этот фриц?
Тот вышел из здания, выслушал пленного и перевел вопрос:
- Он спрашивает - что с мальчишкой?
- Скажи ему, спит он. Просто спит.
- Schlafplätze, - перевел Малявин.
Немец кивнул, что-то сказал по-немецки и вдруг весь строй подтянулся, а немецкий фельдфебель отдал сержанту воинское приветствие.
- Чого це вони! - удивился Ройко. - Малявин, запитай, чого вони тягнуться?
- Этот фриц говорит - спасибо, - удивленно перевел тот.
- Дуже треба його спасиби, - буркнул младший сержант.
- Ладно, пошли Михаил Петрович, - сказал Бейсенгали, - Нам надо мальчишку пристроить.
- Прибудуемо, сержант. Тильки цивильних знайдемо.
И Ройко пошел впереди.
- Вперед, марш! - Раздалась команда, и немцы под конвоем двинулись следом.
Так и шли - первым Ройко, потом Абулхаиров, со спящим малышом на руках, а следом маршировал строй пленных.
На следующем перекрестке им перегородила путь колонна из тяжелых танков. Последний ИС остановился в самом центре перекрестка. Башня медленно повернулась, и ствол нацелился на сержантов.
- Гей, ти що твориш, мазуту! - возмутился Ройко. - Куди нацилився? Не бачиш - свои!
- Не дрефь, махра! - из люка высунулся танкист. - Вижу что свои.
После этого ствол чуть довернул в сторону.
- Семенов на месте, остальные к машине! - крикнул танкист в люк и начал выбираться из танка. Мелькнули лейтенантские звезды. Абулхаиров шагнул к Ройко.
- Михаил Петрович, перехвати-ка, - и осторожно переложил мальчика в руки младшего сержанта, затем подошел к танку.
- Товарищ лейтенант, сержант Абулхаиров, шестьдесят первая стрелковая, - представился Бейсенгали, - по приказу командира сопровождаем немецкого мальчика.
Лейтенант взглянул на Ройко, затем на спящего малыша, потом на пленных.
- А эти? - кивнул он в сторону немцев. Те чувствовали себя неуютно под прицелом 122 миллиметрового орудия.
- Конвоируем к месту сбора, товарищ лейтенант, - доложил старший конвоя.
- Ясно, так идите.
- Есть! - ответил Абулхаиров. - Товарищ лейтенант, а не подскажите - где немцев гражданских найти. Мальчонку сдать бы кому на руки.
- Откуда я знаю! Хотя... - танкист на мгновение задумался и махнул за спину. - Там через пару кварталов, баррикада будет, вот аккурат за ней, сразу направо. Там наши полевые кухни развернули. Видел там наши немецких баб да стариков подкармливают.
- Невже! - удивился Ройко. - Нимцив годують?
- Что, не веришь? - усмехнулся танкист. - Так иди и посмотри.
Сержанты пошли в указанном направлении.
- Бач, и не подумав би, - задумчиво пробормотал Ройко, - что наши немцев кормить будут.
В пылающем здании справа что-то затрещало, затем начали обрушаться перекрытия. Сержанты быстро отошли на противоположную сторону. Но их все равно обдало дымом и пылью.
- Ось адже! - выругался младший сержант.
Мальчишка завозился и открыл глаза.
- А-а-а... Абу! - вдруг закричал он.
- Ти що це? - удивился Ройко. - Ти що?
- Абу! - Вилли вывернулся из рук младшего сержанта и с воплем кинулся к Абулхаирову. - Абу!
Бейсенгали подхватил Вилли и тот крепко прижался к груди, обняв сержанта за шею.
- Абу... - прошептал мальчишка. - Абу...
- Ну что ты, малыш, - успокоил его сержант, - чего испугался?
- Приснилося може чого? - предположил младший сержант.
- Возможно. Ребенок ведь...
Абулхаиров поставил мальчишку на брусчатку и присел.
- Тагы шанды,* - пробормотал Бейсенгали и начал отряхивать одежду Вилли.
- Und wir hier gelebt,* - произнес тот, и показал на горящее здание.
- Монды?* - обернулся Абулхаиров.
- Ja, es war unser Haus.*
- Егер анасы кайда?* - спросил сержант, обтирая носовым платком лицо мальчишки.
- Weiß nicht, - захныкал Вилли, - verloren.*
- Егер жас салт боласыз, жылай болмайды! - строго сказал Абулхаиров. - Егер анашым таба бизге берсин.*
Ройко стоял и смотрел удивленно то на Вилли, то на сержанта.
- Темиртасич, ти що, по-нимецьки розумити став? - наконец спросил он.
- Да что тут понимать-то? - поднялся Бейсенгали, беря Вилли за руку. - Ребенок же. Пошли, Михаил Петрович, вон вроде та баррикада...
У полевых кухонь толпились люди, в основном женщины и старики. Кашевары раскладывали порции большим черпаком в подставленные миски. Получив свою долю, люди отходили в сторону, сразу начиная жадно есть, и лишь некоторые, придерживая посуду, торопились куда-то. Одна женщина только отошла от полевой кухни, как вдруг вскрикнула, выронив миску с кашей.
- Mein Gott, Willie! - закричала она и бросилась к сержанту. - Willie, sonny! Willie, mein junge.*
- Mutti!* - Мальчишка вырвался из рук сержанта и бросился навстречу.
- И в правду матка знайшлася, - пробормотал Ройко.
- Willie, meine kleine Willy, - ревела в голос женщина, непрерывно целуя сына, - du lebst! Was für ein glück! Du lebst!*
- Mutti, - плакал Вилли. - Ich war so schrecklich. Dort werden alle erschossen. Angst...*
- Ja, mein sohn. Jetzt ist alles vorbei. Jetzt wird alles gut.*
И немка, обняв сына, настороженно посмотрела на сержантов. Вилли повернул голову и посмотрел на Бейсенгали.
- Mutter, hab keine angst, - прошептал он, - Abu ein sehr guter. Er ist mir zu essen gegeben.*
- Danke... - сказала немка. - Danke für meinen sohn.*
Подошел какой-то старик в запыленном пальто, неся в руках пустую миску и кусок хлеба. Он опасливо покосился на сержантов и, поставив перед ней посуду с хлебом, обратился к женщине:
- Ihr brot, frau. Sie Ihre portion auf den boden fallen. Ich verstehe, Ihr sohn hat sich gerettet, aber geben, ob die russen sie noch brei?*
Ройко и Абулхаиров ничего не поняли, но сообразили, что речь идет о еде. Младший сержант подобрал миску и решительно направился к полевой кухне. Чуть оттиснул в сторону стоящего первым пожилого немца.
- Чуеш, браток, - обратился Ройко к кашевару, - кинь подвийну для теи нимки. Син у ней знайшовся. Прямо з вогню його витягли.
- Да не жаль, - улыбнулся тот и вывалил в подставленную посуду полный чепрак. - Держи.
- Спасибо, браток.
Миску младший сержант сунул немке, вручил ложку, а сам присел рядом с Абулхаировым на поваленный столб, искоса наблюдая за трапезой. Женщина ела мало, больше кормила сына. Но было видно, что она сама очень голодна.
