Абулхаиров доложил о встрече с разведчиками двадцать восьмой гвардейской. Лейтенант кивнул, приблизился к окну и присел рядом с сержантом Ванюшиным. Стали вместе разглядывать противоположное здание.
- Так, что высмотрел, сержант?
- Немцы закрепились в доме напротив, тащ лейтенант. Полтора-два десятка стволов с парой пулеметов.
- Где пулеметы?
- Вон, крайнее, слева заложенное мешками окно, и справа подвальное узкое окно, самое опасное.
Пулемет в подвальном окне действительно был самым опасным. И даже если гранату докинуть, то попасть сложно - проем сам по себе узок, словно архитекторы изначально предусмотрели в этом месте потенциальный ДОТ. И ведь как удобно расположен - пулемет простреливает всю улицу. И не обойти - следующее здание почти все обрушено, а следующий жарко горит. На улице имеется несколько искореженных остовов автомобилей, но от пулемета защита слабая.
- Да, - согласился взводный, - выкурить расчет будет не просто. Марченко!
В комнату заглянул связист.
- Я, тащ лейтенант!
- Связь давай.
Связист положил катушку на пол, на неё коробку телефона, снял трубку и принялся вызывать:
- Волга-семь ответь Каме-два. Волга-семь ответь... да! - воскликнул Марченко и протянул трубку взводному. - Волга-семь, тащ лейтенант.
Взводный взял трубку и начал докладывать:
- Волга, я Кама-два. Заняли угловой дом по Зекзише-штрассе. Противник закрепился в доме напротив. Плотный пулеметный огонь. Орудие повреждено. Прошу поддержать броней... - лейтенант прервался, слушая трубку, - понял, товарищ капитан, понял. От боеприпасов не откажусь... есть!
Отдав трубку связисту, взводный распорядился:
- Брони не будет. Минимум через полчаса могут подтянуть орудия, так что слушай приказ! Первое и второе отделение занять оборону, сержант Иванов ко мне, остальные отдыхать.
- Иванов, возьми пару бойцов и дуй за боеприпасами. Путь помнишь?
- Так точно, тащ лейтенант!
- Так давай, мухой!
Бойцы оттянулись вглубь здания и, найдя подходящие места, расселись вдоль стен. Многие растормошили мешки и, достав хлеб, принялись медленно жевать.
Бейсенгали сел, не снимая мешка, и задумчиво уставился на пролом в стене. Рядом плюхнулся Карпов, достал фляжку, отпил немного, покосился на Абулхаирова.
- Ты чего такой смурной, сержант?
- Да все о том же, Сема...
- А, понятно, - кивнул Семен и протянул фляжку, - на, Темиртасыч, глотни. Полегчает. И вообще, мой совет - забудь...
Проходивший мимо лейтенант остановился и внимательно посмотрел на Абулхаирова.
- Сидите, - остановил он собравшихся встать бойцов. - Что случилось, сержант?
- Я... - Абулхаиров запнулся, волнуясь, - олтирген... убил...
- Не понял, кого ты убил?
- Детей, - еле выдавил из себя Бейсенгали.
- Как? - оторопел взводный. - Когда?
Сидящие недалеко бойцы переглянулись.
- Когда дом зачищали, тащ лейтенант, - сказал за сержанта Карпов, видя, что тому тяжело говорить. - Мы расчет пулеметный в правом крыле уничтожили, а в прикрытие у них... мальцы совсем были.
- Фу-у-ух, а я-то подумал... - выдохнул взводный. - Вооружены, то есть, они с оружием были?
- Ну да, - кивнул Карпов.
Лейтенант посмотрел на сержанта, покачал головой, забрал у связиста катушку и присел на нее.
- Не понимаю тебя, сержант. Чего переживать по пустякам?
- Балалар... то есть дети не пустяки, товарищ лейтенант, - ответил Абулхаиров . - Даже если это дети врага.
- В чем-то ты прав, сержант, - произнес командир. - Но они взяли оружие! И тут правда одна - или ты умрешь, или они.
- А чого их жилити? - вскинулся младший сержант Ройко. - Враже племия! Згадайте, що ци сволоти творили у нас! Я ничого не забув! Я завжди памятаю. Всю село в сарай викрали и спалили ... всих ... жинок, старих ... и дитей! Чуэш, сержант?! Всих! - Голос Ройко дрогнул. - Я б их усих ... давити их треба. Тиснути ...
- Сиз эрдайым адам болуы керек!
В доме стало тихо.
- Чего? Что ты там про Адама сказал? При чем тут Адам?
- Адам, по-казахски - человек! - пояснил Бейсенгали. - Всегда надо быть человеком, всегда! Зачем звереть?
- Да, сержант, - согласился взводный. - Звереть нельзя. Тогда ничем мы от фашистов отличаться не станем.
- Эт-то точно... - вздохнул кто-то. И все согласно кивнули.
- А дети... дети это будущее. Нельзя убивать будущее.
Не сразу, но все согласились. Лишь Ройко помотал головой:
- Не прощу...
- Тащ лейтенант, наши возвращаются, - доложил боец, следящий за тылами.
В здание буквально ввалились бойцы с ящиками. Иванов тяжело дыша, обвел бойцов ошалело-радостными глазами.
- Мужики.... - прохрипел он и прокашлялся. - Мужики! Только что в штабе узнал - наши Рейхстаг взяли!
Все переглянулись.
- Уррра-а-а! - крик загремел и растекся по всему дому. На улице заполошно застучали пулеметы, затем к ним присоединились автоматные очереди.
- А-а-а, - оскалился Карпов, - всполошилась, сволочь фашисткая! Чует конец...
Бойцы у окон открыли ответный огонь.
- Эй, фрицы! - весело закричал Карпов. - Конец ваш близок. За все ответите, сволочи!
- Малявин, где ты там? - позвал взводный.
- Здесь я, тащ лейтенант.
- Крикни немцам чтоб сдавались. И про рейхстаг скажи обязательно.
- Есть сказать!
Малявин подполз к проему и закричал:
- Deutsch Soldaten! Der Reichstag wurde von sowjetischen Truppen übernommen. Übergeben Widerstand ist vergeblich! All garantieren leben!*
Затихшая на несколько секунд стрельба возобновилась с особой яростью.
- Упертые, сволочи... эсесовцы сраные! - процедил Малявин. - Эти не сдадутся. А еще жизнь им гарантировали сохранить...
- Не, там не эсесовцы, - возразил сержант Ванюшин, - там ополчение вроде, то есть фольксштурм, вперемешку с... э-э-э... вермахтом.
- Не все ли едино?
- Ничего, - усмехнулся взводный, - и этих дожмем, и тех дожмем.
- Товарищ лейтенант, - встрепенулся связист, - Волга-семь на связи!
Взводный взял протянутую трубку.
- Кама-два на связи! Есть! Понял, Волга-семь!
- По местам! - крикнул лейтенант. - Ванюшин на корректировку. Через пять минут артиллерия даст пять залпов. После пятого открываем огонь и атакуем.
Весь взвод сконцентрировался у оконных проемов. Взяли на прицел верхние этажи противоположного здания.
Первый снаряд разорвался где-то за зданием, второй разнес чердак ближе к улице. Два последующих взорвались в районе третьего этажа, частично обрушив фасад, при этом из левого крайнего окна, где стоял пулемет, выбило все мешки с песком. Бойцы взвода, матерясь, вжимались в стены. Слишком близко ложились снаряды. Последний снаряд лопнул с небольшим недолетом, окончательно обрушив без того разваленное соседнее здание.
- Огонь! - крикнул взводный.
Весь взвод открыл ураганный огонь по оконным проемам.
- Еп, куда?! Назад! Цюрюк, мля!
Абулхаиров стрелял по подвальному окну и не сразу понял - кому кричит Карпов. Затем проследив за его взглядом, вздрогнул - прямо посередине улицы, среди свинцовых трасс, рикошетов и выбиваемого пулями щебня брел, спотыкаясь, маленький мальчишка.
Немецкий пулеметчик его пока не видел. Через пару шагов пацан минует обгорелый остов кубельвагена и выйдет прямо под кинжальный пулеметный огонь.
- Стой! - крикнул кто-то.
- Назад! - подхватил другой.
- Пропадет пацан, - выдохнул Карпов между очередями.
- Цюцюк! Цюцюк! - истошно заорал Абулхаиров. - Ложись!
По обгорелым обломками визжали рикошеты, но мальчишка брел, зажимая голову маленькими ладошками. Еще шаг и...
Сердце сержанта замерло. Вдруг показалось, что по улице идет его сын.
- А-а-а! - дав короткую очередь, Бейсенгали перемахнул подоконник и бросился к мальчишке.
- Куда?! - закричали следом. - Сержант! Назад!
Но сержант не слышал. Подлетев к пацану, он схватил его в охапку, но обратно уже не успеть. Ватник в нескольких местах дернуло, рядом провизжали рикошеты. Абулхаиров упал на брусчатку, закрывая мальчишку собой.
