И если Иноземцев окаменел от такой наглости, то Егоров усмехнулся, качнув головой, сначала протянул наглецу свою полковничью фуражку, а потом, передумав, сам же нахлобучил ему на голову. И все засмеялись, уви­дев, насколько она оказалась велика.

— В плечах немного жмет, — под общий смех сказал Малахов. — А так ничего, носить можно...

Офицеры шли теперь дальше по ходу сообщений, а Малахов, потешая разведчиков, ходил взад-вперед по траншее в полковничьей фуражке. Он то грозно хмурил­ся, то топал ногой, козыряя и отдавая приказы.

— Хорошая фуражка, — сказал он, остановившись. — Заметили? Сразу проявляется командирский голос. Кто еще хочет поносить, пока начальство не видит?

Желающих не было. Почти у каждого была своя фу­ражка, но никто не примеривал их, держа в руке, не зная, что с ними делать.

В этот момент из блиндажа разведки вышла чемпи­онка по стрельбе Ольга Позднеева, одетая в свой маскха­лат и каску, так что ее не сразу узнали.

— Ну и где и как мне теперь отыскать этого снайпера, товарищ старшина? — деловито спросила она у Безухова. — Если он, конечно, живой?

Тот развел руками.

— Самый верный способ — вызвать его огонь на себя, — сказал он. — Только лучше бы тебе, дочка, не рис­ковать. Тебя он запомнил, а стреляет без промаха. Сами как-нибудь его найдем...

— А я уверена, что он ликвидирован, — упрямо ска­зала Позднеева. — Я видела это собственными глазами. Так что немецкого полковника шлепнул уже кто-то дру­гой. Возможно, это была шальная пуля... Или я попала в его напарника? — вдруг пришло ей в голову.

— Да нет, какого еще напарника! — заорал Малахов. — Я это тоже видел, как тебя, старшина, сейчас вижу! Оля замочила его, однозначно!

— Нам-то не все равно? — хмыкнул Прохор. — Тот снайпер меня уложит или какой другой. Результат будет один.

— Вы правы, — сказала Оля Позднеева. — Поэтому мне придется снова заняться их снайпером, первый он, или второй. Это, кстати, можно проверить. Прямо сей­час. Например, поднять над головой офицерскую фу­ражку...

— Да это-то можно... — замялся Иван Безухов.

— Ну так в чем дело? Поднимите! — потребовала она. — Вон их у вас сколько. — Говоря это, Ольга достала из чехла свою винтовку.

Разведчики переглянулись.

— Прямо сейчас?

— Ну да! Вам жалко? — Она приладила прицел, уст­роилась в пулеметном гнезде, разглядывая местность.

— Ну чего ждете?

— Это не наши фуражки, казенные, офицеры их нам на сохранение оставили... — Безухов, решившись, спус­тился в блиндаж, достал из вещмешка свою собственную фуражку.

Повесил ее на приклад винтовки и стал медленно под­нимать над бруствером окопа.

* * *

В прицел немецкого снайпера капитана Рихарда Кремера были видны многочисленные оптические блики над окопами русских.

— Черт... А они неплохо придумали с оптическими ложными целями, — сказал он напарнику фельдфебелю Курту. — Это означает одно: на русских позициях с це­лью рекогносцировки появились долгожданные высшие офицеры, и они маскируют место их пребывания, отвле­кая внимание в разных местах биноклями и прочей оп­тикой вроде дамских зеркал. Тоже неново, но эффектив­но. Даже в глазах рябит... Ну и как нам теперь быть?

— Герр гауптман, — возбужденно прошептал напар­ник Курт, — вон там, слева на одиннадцать часов, появил­ся русский офицер, вернее, его фуражка, видите?

Кремер приложился к прицелу и теперь сам видел, как над окопом русских медленно поднимается офицерская фуражка. Снайпер довел спусковой крючок почти до упо­ра, затаил дыхание. Он уже готов был выстрелить, но вов­ремя заметил под фуражкой часть приклада винтовки, а не лицо русского офицера. Усмехнувшись, он снова от­пустил крючок спуска.

* * *

— Ну что Оля говорила? Нет там никакого снайпе­ра! — махал руками Малахов, когда Безухов опустил при­клад и снял с него, свою фуражку. — Его там нет, поняли? А может, и не было никогда. Выдумки это все! Оля все правильно говорит, она его сразу замочила. Спорим, там сейчас нет никакого снайпера?

— На что? — поинтересовался Прохор. — И как до­кажешь?

— На пайку, на двести грамм наркомовских! — про­тянул ему руку Малахов. — Ну, кто разобьет?

— Нет, как ты докажешь? — упорствовал Прохор.

— Это мое дело! — Малахов был явно возбужден при­сутствием Позднеевой, и ему было невтерпеж продемон­стрировать свою крутость. — Ну что? Спорим? Или уже перетрухал?

— Кончай, — вполголоса сказал Прохору Михаил. — С кем связался?

И Безухов его тут же поддержал:

— Хорош... Спорить-то не о чем! Говорю вам, мужи­ки, немец теперь тоже ученый, он на эти фуражки боль­ше не клюет.

— А пусть не базарит, — сказал Прохор. — В следую­щий раз пусть сто раз подумает, прежде чем рот раскрыть.

Споря уже между собой, они не заметили, как Малахов, польщенный вниманием Позднеевой, поглубже на­пялил на голову фуражку полковника Егорова и быстро вскарабкался наверх.

— Оля, гляди! — крикнул он, и она, уложив винтовку на бруствер, припала к прицелу. А он, размахивая рука­ми, стал отплясывать вприсядку у всех на виду.

* * *

Немецкий снайпер от удивления оторвался от при­цела, протер глаза. Нет, он не ошибся. Кто этот русский, одетый в солдатское обмундирование и с офицерской кокардой на фуражке? Он явно бросал ему вызов. Пья­ный, что ли? Он пританцовывал, лихо поворачивал фу­ражку козырьком назад, возвращал козырек на место... Курт выразительно покрутил пальцем у виска, а Кремер усмехнулся и снова припал к прицелу... И — выстрелил. Увидел в прицеле, как с Малахова слетела сбитая пулей фуражка и как на мгновение, прежде чем русский сва­лился в окоп, мелькнуло его растерянное, посеревшее лицо.

И почти тут же последовал другой выстрел, сбивший ветку над его головой, так что он невольно припал лицом к земле, откатился и снова взглянул в свой прицел. И удивился еще больше, заметив приподнявшееся над бру­ствером в пороховой дымке выстрела — на мгновение, не больше, — столь знакомое юное женское лицо и бе­локурую прядь, выбившуюся из-под широкой солдатс­кой каски.

— Опять она, эта русская валькирия... — пробормотал Кремер. — Знаешь, Курт, я еще никогда не стрелялся на дуэли с дамами, но можешь мне поверить: это возбуждает.

* * *

— А, что я говорил? — потрясенно шептал Малахов, сидя с ошалевшим видом на дне окопа и разглядывая раз­вороченную пулей кокарду на фуражке полковника Его­рова.

Оля Позднеева, присев рядом на корточки, растерян­но и удивленно смотрела то на простреленную фуражку, то на Колю Малахова.

Будто впервые его увидела.

Еще ни один мужчина не подвергал себя смертельно­му риску, чтобы доказать всем даже не свою, а ее правоту.

— Ты ж говорил, что снайпера там нет, — напомнил ему Прохор.

— Не, я про другое говорил. Мол, заговоренный я. И пули меня не берут. А вы не верили...

— Я и сейчас не верю, — хмыкнул Прохор. — Ты мне, Коля, сейчас другое скажи. Так есть там снайпер или нет?

— Ну есть, есть, ладно, твоя взяла... Только это уже другой, да, Оль? И лучше дайте, кто смелый, закурить.

— Так мы о чем спорили? — не унимался Прохор. — И на что?

— «Начто», «начто»... Так нас же никто не разбил! Зна­чит, спор не считается. Оль, может, это какой другой, а?

* * *

Офицеры, припавшие к окулярам биноклей и артил­лерийских дальномеров, обернулись, когда со стороны немецких позиций послышался выстрел.

— Одиночный винтовочный со стороны противника... Похоже, опять снайпер, — сказал майор Самсонов впол­голоса.

— Черт знает что... — так же вполголоса ответил Ино­земцев. — Федя, узнай и разберись!

Полковник Егоров, единственный, кто сейчас не ото­рвался от окуляра дальномера, между тем говорил, про­должая дискуссию, начатую еще в штабе:

— Похоже, ты прав, Сергей Павлович... Противник будто нас в гости зазывает...