Затем, сев за руль, Малютин съехал на обочину доро­ги. Здесь он надел на правый рукав повязку патрульного офицера, а Лопатин, тоже надевший повязку патрульно­го, тем временем открыл капот и наклонился над мото­ром, делая вид, будто что-то с ним случилось и он его ре­монтирует.

Прохор же, оглядевшись по сторонам, снова залез в кусты и там передернул затвор своего «шмайсера». Теперь Малютин ходил взад-вперед вдоль обочины дороги. При этом он, выказывая нетерпение, поглядывал на часы и похлестывал прутиком по сапогу.

Так прошло около часа. Проехали грузовики с лич­ным составом — они их пропустили, отвечая на привет­ствия взмахом руки. Наконец появился долгожданный «хорх», в котором обычно разъезжали высокие чины. «Хорх» сопровождали два мотоциклиста в качестве эскор­та, и Малютин почувствовал удачу: вот то, что им нужно.

— Внимание! — негромко сказал Малютин своим и, выйдя на середину дороги, требовательно замахал рукой, требуя остановиться.

Лимузин затормозил, и оттуда вылезли два немецких солдата, вооруженных автоматами. Затем в приоткрытую дверь выглянул немецкий полковник, сидевший рядом с водителем:

— Капитан, вы что себе позволяете! Сейчас же осво­бодите дорогу!

— Прошу прощения, герр оберет, идет усиленная про­верка, — на чистом немецком выкрикнул Малютин, щелкая каблуками и отдавая честь. — В нашем тылу появи­лись русские диверсанты в форме немецких солдат и офи­церов. Они нападают на машины, захватывают пленных.

Он неплохо усвоил урок, который недавно преподнес­ли ему немецкие диверсанты.

Сердито ворча, немецкий полковник и сопровожда­ющие его солдаты протянули документы. Малютин их тщательно и не спеша стал рассматривать, краем глаз сле­дя за поведением немцев. Охрана явно скучала. Смотре­ли по сторонам, о чем-то негромко переговаривались. Спешить им было некуда. Солдатская служба идет неза­висимо от того, чем солдат занимается. Спешил один только полковник.

— Капитан, я везу секретный пакет в штаб нашей ди­визии! Мне нужно успеть попасть на экстренное совеща­ние!

— Одну минуту, герр оберет, одну минуту... Вот ваша карточка, господин ефрейтор... — обратился он к ох­раннику. — Похоже, она попала под дождь. И, как мне кажется, ее необходимо сменить. Там чернила и печать, видите, немного смазаны. А подпись совсем неразли­чима.

— Сейчас же, немедленно освободите дорогу, госпо­дин капитан! — крикнул полковник. — Иначе пойдете под трибунал! Помогите им убраться!

Его охранники тоже щелкнули — только не каблука­ми, а затворами — и подошли вплотную к машине, в ко­торой копался Михаил.

Тот медленно выпрямился, на его чумазом лице было неподдельное недоумение, а в руках — откуда-то взяв­шийся «шмайсер». Опешившие немцы не успели опом­ниться — короткая очередь, и оба упали, корчась, на до­рогу. И почти одновременно Прохор длинной очередью снял мотоциклистов и водителя, который тоже выскочил из машины на дорогу, щелкая затвором карабина.

Полковника (тоже, кстати, защелкавшего зубами от страха) разведчики моментально скрутили, связали, а в рот забили кляп... Михаил и Прохор, пригнувшись и ог­лядываясь назад, быстро-быстро потащили его на себе в лес — подальше от дороги. Малютин бежал сзади, изред­ка в полуобороте к шоссе поводя «шмайсером», чтобы прикрыть отход, если начнется погоня.

Наконец, миновав кустарник, они вышли, запыхав­шись, к заросшему лесному оврагу.

Малютин, отдышавшись, лег на спину, достал ракет­ницу и выпустил в небо красную ракету. Тут же с нашей стороны поднялась оживленная автоматная стрельба, за­ухали минометы, и немцы мгновенно начали отвечать тем же...

Вот так, под перекрестным огнем, едва переведя дух, они быстро перетащили связанного полковника через овраг и болото на другую сторону. К своим.

Кажется, на этот раз пронесло — по ним не стрелял никто, ни немцы, ни наши.

Здесь их встретили Безухов, Степан и Малахов. Раз­ведчики быстро переоделись в свою форму, выпили по стакану наркомовской, от которой Малютин отказался, и блаженно закурили... Малютин расстелил плащ-палат­ку и снова лег на дно окопа, вытянулся, закрыв глаза и закусив губу от боли в спине.

— Ну этот хоть сойдет? — спросил Степан, любовно разглядывая полковника. — Смотри, вроде все при нем — погоны, документы, ордена... И живой, главное! Хоть сей­час подфартило.

Он не мог оторвать глаз от такого удачного «языка».

— Это я принес вам фарт, — не удержался Коля Ма­лахов. — Без меня вы бы одних пенсионеров и доходяг таскали.

— А! Наше начальство все равно найдет, к чему при­драться, — махнул рукой Прохор. — Староват, скажут...

Или, скажут, могли бы и генерала захватить. С картой Генштаба и секретными приказами фюрера.

— Не война, а довоенный ресторан «Астория», — поддакнул Степан. — В Ленинграде, помню, бывал... Языки там в меню. Олений, говяжий... Так и здесь. Не хочу осетрину, а вот от заливной стерлядки с хреном не отказался бы.

— Ладно тебе, Степа, преувеличивать, — сказал Иван. — Наше дело маленькое: груз сдал, груз принял... Я правильно говорю, товарищ лейтенант?

Малютин не ответил, продолжая лежать с закрыты­ми глазами. Разведчики переглянулись.

Степан, глядя на Михаила, кивнул в его сторону: ну как он, мол? Тот поднял два больших пальца вверх, а Про­хор кивнул в знак согласия.

— Товарищ лейтенант, у вас рука болит? — спросил Безухов. — А то вы пока отдыхайте, а дальше мы сами.

— Нет-нет, я сейчас. — Малютин открыл глаза и рыв­ком поднялся на ноги. — Переоденьте его в нашу форму, развяжите руки — и вперед...

— А можно я фрица на себе потащу? — попросил не­угомонный Малахов.

— Вообще-то он и сам дойдет, если ему не мешать. — Прохор пожал плечами.

* * *

Капитан Рихард Кремер лежал в своем новом окоп­чике и смотрел в прицел в сторону русских позиций, ког­да рядом зашипела, засвистела, запиликала морзянкой его рация.

— Что там еще, Курт? — недовольно спросил он, не отрываясь от окуляра прицела, своего нового напарни­ка, лежавшего рядом. — Узнай, чего они от нас хотят.

Курт некоторое время слушал, потом передал ему ра­цию:

— Лучше поговорите сами, герр капитан.

Кремер некоторое слушал, морщась от потрескива­ния и писка, потом возмутился:

— Но русские считают, что я убит! И это хорошо! Мы же так договорились, господин штандартенфюрер! Я не буду открывать свое присутствие до самого появления русского генералитета на передовой... Слушаю... Но в та­ком случае я снимаю с себя всякую ответственность... Кто? Полковник Эрих Глейцер? Вы ничего не перепута­ли? Он же сейчас такая важная птица, сидит в Берлине... Как, он только что прибыл? И я должен это сделать? Нет, я все понимаю, герр штандартенфюрер, но отказываюсь подчиняться устному приказу. Только в письменном виде... Да, понимаю, времени нет... Хорошо, я вам на этот раз поверю, но обещайте это распоряжение оформить письменным приказом... Да-да, иначе я отказываюсь...

— Господин капитан, — позвал Курт, смотревший в бинокль в сторону русских позиций. — Посмотрите вон туда. Это не о нем ли речь?

Кремер сразу приник к прицелу:

— Кажется, вот они, те самые, о ком вы только что говорили. Прошу прощения, герр штандартенфюрер, конец связи.

В его оптический прицел было видно; как, пригиба­ясь, короткими перебежками перемещались несколько русских, а с ними рядом бежал, едва поспевая, седова­тый, сухой мужчина в русском офицерском мундире и со связанными руками.

Кремер покачал головой, вздохнул...

— Да, это он, полковник Эрих Глейцер, Курт. Я вое­вал с ним в Египте... Бог свидетель, Курт, и ты тоже, я этого не хотел...

Он поймал в перекрестье седой затылок, выдохнул и нажал спуск. Увидел, как мотнулась серебряная голова полковника Глейцера, мгновенно окрасившаяся кровью, и в тот же миг Кремер и его напарник откатились по тра­ве в разные стороны.

Кремер лежал на спине, глядя в высокое, с редкими облаками небо.

— Герр гауптман, с вами все в порядке? — спросил Курт.