Литмир - Электронная Библиотека
Содержание  
A
A

— Как называется эта роза?

— Это «Бурмистер ван Толле», — польщенный, ответит он. — А вон там — «Мадам Клер Мордье».

И подумает о вас ласково: «Какой учтивый, благовоспитанный человек».

Но сами остерегайтесь прибегать к названиям. Не говорите, например: «Какой у вас там расцвел отличный Arabis», — а то как бы садовод не обозлился и не загремел: «Что вы! Да ведь это Шивереккия Борнмюллери!!!»

В сущности, это одно и то же, разницы никакой, но — название есть название. А мы, садоводы, дорожим хорошим названием. По той же причине мы терпеть не можем детей и дроздов: они вытаскивают из земли и перепутывают таблички; и бывает, что мы говорим с удивлением:

— Поглядите, этот ракитник цветет совсем как эдельвейс… Видимо, местная разновидность. А ведь определенно — ракитник: вот моя собственная табличка!

Праздник

…Но я сознательно буду воспевать не праздник труда, а праздник частной собственности; и если не пойдет дождь, отпраздную его, сидя на корточках и приговаривая:

— Дай, я тебе подсыплю немножко торфу, а вот этот отросток обрежу… Хочешь поглубже в почву, а?

И торица ответит: да, ей хотелось бы. И я посажу ее поглубже. Потому что это моя земля, орошенная потом и кровью; притом в буквальном смысле слова: ведь, подрезая веточку либо какой-нибудь отросток, почти всегда обрежешь себе палец, который тоже — не что иное, как веточка или отросток. Имея сад, неизбежно становишься частным собственником: если у тебя выросла роза, так это не просто роза, а — твоя роза. Видишь и отмечаешь не расцвет черешен, а расцвет твоих черешен. У человека, ставшего собственником, появляются конкретные точки соприкосновения с ближними, — например, в связи с погодой, он говорит: «Лучше бы у нас не было дождя» — или: «Славно нас смочило». Кроме того, у него появляются столь же определенные отталкивания; он отмечает, что у соседа деревца-то — все больше хворост да метелки, не как у него, или что вон та айва лучше принялась бы в его собственном саду, чем в соседском, и т. д. Таким образом, не может быть спора о том, что частная собственность вызывает определенные классовые и коллективные интересы, — например, в отношении к погоде; но бесспорно также и то, что она пробуждает страшно сильные эгоистические, предпринимательские, частнособственнические инстинкты. Несомненно, человек пойдет в бой за свою правду, но еще охотней и отчаянней кинется он в бой за свой сад. Владея земельным участком в несколько сажен и что-то на нем выращивая, действительно становишься существом в какой-то мере консервативным, ибо подчиняешься тысячелетним законам природы: как-никак ни одна революция не приблизит пору вегетации и не заставит сирень распуститься раньше мая; это учит человека мудрости и покорности законам и обычаям.

А тебе, альпийский колокольчик, я выкопаю ямку поглубже. Труд! Да, это копанье в земле — тоже труд, потому что, как я уже сказал, от него здорово болят спина и колени. Но дело не в труде, а в колокольчике: ты это делаешь не потому, что труд прекрасен, что он облагораживает или полезен для здоровья, а для того чтобы колокольчик цвел и камнеломка разрослась подушкой. Если же что славословить, так не свой труд, а колокольчик или камнеломку, ради которых ты все это делаешь. И если бы, вместо того чтобы писать статьи и книги, ты встал к ткацкому или токарному станку, то и тут трудился бы не ради труда, а ради того, чтобы получить за это ветчину с горошком, или потому, что у тебя куча детей и ты хочешь прокормиться. Так что тебе надлежало бы славить ветчину с горошком, детей и жизнь — все, что ты покупаешь ценой своего труда и за что платишь трудом. Или же надо славить то, что своим трудом создаешь. Дорожные рабочие должны славить не столько свой труд, сколько шоссейные дороги, ими проведенные; текстильщики на празднике труда должны славить главным образом километры тика и канифаса, которые им удалось вымотать из машин. Говорят «праздник труда», а не «праздник выработки», но ведь следовало бы гордиться скорее своей выработкой, нежели тем, что ты вообще работал.

Я спросил у одного человека, который побывал у покойного Толстого, какие получились сапоги, которые Толстой сам себе шил. Оказывается, очень плохие. Если человек что-нибудь работает, так он должен делать это либо для собственного удовольствия, либо оттого, что умеет делать именно это дело, либо наконец, ради куска хлеба; но шить сапоги из принципа, работать из принципа и из моральных соображений — значит попросту портить материал. Я хотел бы, чтобы на празднике труда превозносились и возвеличивались человеческие способности и сноровка тех, кто умеет по-настоящему браться за дело. Если бы мы сегодня чествовали искусников и умельцев всей земли, этот день прошел бы особенно весело; это был бы настоящий праздник, день торжества жизни, день, когда все молодцы-ребята — именинники.

Ладно. Но теперешний праздник труда — день важный и строгий. Однако ты не обращай на это внимания, маленький цветочек весеннего флокса, — раскрывай первую свою розовую чашечку!

Май садовода

Ну вот мы так захлопотались с копкой и рыхлением, высаживанием и подстрижкой, что до сих пор все никак не доберемся до предмета, составляющего величайшую радость и тайную гордость садовода: до его горки, или альпиниума. Альпиниумом эта часть сада называется, видимо, потому, что дает возможность своему владельцу совершать головокружительные альпинистские трюки: задумает ли он, к примеру, высадить вот тут, между двумя камнями, крохотный проломник, ему приходится легонько встать одной ногой на тот чуть-чуть шатающийся камень и, подняв другую, изящно балансировать ею в воздухе, чтобы не раздавить подушечку желтушника либо цветущей торицы; он вынужден прибегать к самым смелым разножкам, приседаниям, оборотам, прогибам, стойкам, скокам, выпадам, наклонам, захватам и прочим гимнастическим упражнениям, чтобы сажать, рыхлить, копать и полоть среди живописно скомбинированных, но не слишком надежно пригнанных камней своей горки.

Собрание сочинений в семи томах. Том 6. Рассказы, очерки, сказки - i_025.jpg

Уход за горкой является, таким образом, захватывающим и благородным видом спорта. Но, помимо того, он заставляет вас пережить тысячу волнующих неожиданностей, когда, скажем, вы на головокружительной высоте одного локтя обнаружите среди камней цветущий кустик белого эдельвейса, или ледовой гвоздики, или других, так сказать, деток высокогорной флоры. Да, что говорить: кто не выращивал всех этих миниатюрных колокольчиков, камнеломок, смолевок, вероник, песчанок, крупок, иберисов, и ториц, и римских ромашек, и дриадок, и желтушника, и заячьих лапок, и лаванды, и гусиной травки, и ветрениц, и флоксов, и резухи, и качима, и эдраянта, и всяких богородицыных травок, и ириса пумилы, и олимпийского зверобоя, и оранжевой ястребинки, и девятильника, и горечавки, и роговика, и армерии, и льнянок (не забывая также альпийской астры, ползучей полыни, эринуса, молочая, и мыльнянки, и журавельника, и гутчинсии, и приноготовника, и ярутки, и этионемы, а равно львиного зева, бесчисленного количества других прекрасных цветов, как например, петрокалис, воробейник, астрагал и прочих, не менее важных, таких, как первоцвет, горные фиалки и т. д.), — кто не выращивал, говорю я, всех этих цветочков, не считая многих других (упомяну хотя бы оносму, ацену, герань, багию, и мшанку, и херлерию), тот пусть лучше не говорит о красоте мира: он не видел самого прелестного, что эта суровая земля создала в минуту разнеженности (длившуюся всего каких-нибудь несколько сот тысяч лет). Если бы вы увидели этакую славную подушечку гвоздики Musalae, усеянную самыми розовыми цветочками, какие когда-либо…

Да разве объяснишь? Только тому, кто ухаживает за альпиниумом, ведомы эти наслаждения, доступные одним посвященным.

Дело в том, что владелец альпиниума — это не просто садовод, это коллекционер, что ставит его в один ряд с самыми безнадежными маньяками. Скажите ему, что у вас принялась, допустим, кампанула Мореттиана; вооруженный до зубов, он залезает к вам ночью,

Собрание сочинений в семи томах. Том 6. Рассказы, очерки, сказки - i_026.jpg
 чтобы украсть ее, готовый ради этого на смертоубийство, потому что без нее ему не жить. Если робость или тучность не позволяет ему пойти на воровство, он начнет приставать, выклянчивая у вас со слезами хоть малюсенький отводок.
Собрание сочинений в семи томах. Том 6. Рассказы, очерки, сказки - i_027.jpg
 Вот вам за то, что вы перед ним хвастали и кичились своими сокровищами!

7
{"b":"273261","o":1}