– Я бы предложил вам, господа, a big business. Как это называется?

– Крупное дело.

– Ja. Крупное дело. Но вы должны дать мне пятнадцать… нет, постойте, не пятнадцать – шестнадцать миллионов крон. Ну как?

Оба приезжих снова неуверенно переглянулись. Журналистам нередко приходится иметь дело с самыми причудливыми разновидностями сумасшедших, изобретателей и аферистов.

– Стоп, – сказал капитан, – я могу вам кое-что показать.

Он порылся толстыми пальцами в жилетном кармане, вытащил оттуда что-то и положил на стол. Это были пять розовых жемчужин, каждая величиной с вишневую косточку.

– Сколько это может стоить? – прошептал пан Валента.

– О, lots of money[12], ребята. Но я ношу это с собою только… чтобы показывать, в виде образца. Ну, так как же, по рукам?… – спросил капитан, протягивая свою широкую ладонь через стол.

Пан Голомбек вздохнул.

– Пан Вантох, столько денег…

– Halt![13] – перебил капитан. – Понимаю, ты меня не знаешь. Но спроси о captain van Toch в Сурабае, в Батавии, в Паданге или где хочешь. Поезжай, спроси, и всякий скажет тебе – ja, captain van Toch, he is as good as his word[14].

– Пан Вантох, мы вам верим, – запротестовал Голомбек, – но только…

– Стоп, – скомандовал капитан. – Понимаю, ты не хочешь выложить свои денежки неизвестно на что; хвалю тебя за это, парень. Но ты их дашь на пароход, see? Ты купишь пароход, будешь ship-owner[15] и сможешь сам плавать на нем. Да, можешь плавать, чтобы самому видеть, как я веду дело. Но деньги, которые мы сделаем, разделим fifty-fifty[16]. Честный business, не так ли?

– Но, пан Вантох, – вымолвил наконец с некоторым смущением пан Голомбек, – ведь у нас нет таких денег…

– Ja, ну тогда другое дело, – сказал капитан. – Sorry. Тогда не понимаю, господа, зачем вы ко мне приехали.

– Чтобы вы нам рассказали что-нибудь, капитан. У вас ведь, наверное, большой опыт…

– Ja, это есть. Проклятого опыта у меня достаточно.

– Приходилось вам когда-нибудь терпеть кораблекрушение?

– What? A-a, ship-wrecking? Нет. Что выдумал! Если ты дашь мне хорошее судно, с ним ничего не может случиться. Можешь запросить в Амстердаме references[17] обо мне. Поезжай и справься.

– А как насчет туземцев? Встречали вы туземцев?

Капитан ван Тох покачал головой.

– Это не для образованных людей. Об этом я рассказывать не стану.

– Тогда расскажите нам о чем-нибудь другом.

– Да, расскажите… – недоверчиво проворчал капитан. – А вы потом продадите это какой-нибудь компании, и она пошлет туда свои суда. Я тебе скажу, my lad[18], люди – большие жулики. А самые большие жулики – это банкиры в Коломбо.

– А вы часто бывали в Коломбо?

– Ja, часто. И в Бангкоке, и в Маниле… Слушайте, ребята, – неожиданно сказал капитан. – Я знаю одно судно. Шикарная посудина, и цена недорогая. Стоит в Роттердаме. Съездите, посмотрите. До Роттердама ведь рукой подать. – Он ткнул пальцем через плечо. – Нынче, ребята, суда ужасно дешевы. Как железный лом. Ему всего шесть лет, двигатель Дизеля. Не хотите взглянуть?

– Не можем, пан Вантох…

– Странные вы люди, – вздохнул капитан и шумно высморкался в небесно-голубой носовой платок. – А не знаете ли вы тут кого-нибудь, кто хотел бы приобрести судно?

– Здесь, в Иевичке?

– Ja, здесь или где-нибудь поблизости. Я хотел бы, чтобы эти крупные доходы потекли сюда, на my country[19].

– Это очень мило с вашей стороны, капитан…

– Ja. Остальные-то уж очень большие жулики. И денег у них нет. Раз вы из newspaper[20], то должны знать здешних видных людей; всяких банкиров и ship-owners, как это называется, – судохозяева, что ли?

– Судовладельцы. Мы таких не знаем, пан Вантох.

– Жаль, – огорчился капитан.

Пан Голомбек что-то вспомнил.

– Вы, пожалуй, не знаете пана Бонди?

– Бонди? Бонди? – перебирал в памяти капитан ван Тох. – Постой. Я как будто слыхал эту фамилию. Ja, в Лондоне есть Бонд-стрит, вот где чертовски богатые люди! Нет ли у него какой-нибудь конторы на Бонд-стрит, у этого пана Бонди?

– Нет, он живет в Праге, а родом, кажется, отсюда, из Иевичка.

– А, черт подери! – обрадованно воскликнул капитан. – Ты прав, парень! У него еще была галантерейная лавка на базаре. Бонди… как его звали?… Макс! Макс Бонди. Так он теперь торгует в Праге?

– Нет, это, вероятно, был его отец. Теперешнего Бонди зовут Г.Х. Президент Г.Х. Бонди, капитан.

– Г.Х.? – покрутил головой капитан. – Г.Х.? Здесь не было никакого Г.Х. Разве только это Густль Бонди, но он вовсе не был президентом. Густль – это был такой маленький веснушчатый еврейский мальчик. Нет, не может быть, чтоб это был он.

– Это, наверное, он, пан Вантох. Ведь уже сколько лет, как вы его не видали!

– Ja, это верно. Много лет!.. – согласился капитан. – Сорок лет, братец. Так что, возможно, Густль теперь уже вырос. А что он делает?

– Он председатель правления МЕАС – знаете, это крупные заводы по производству котлов и тому подобное. Ну и, кроме того, председатель еще около двадцати компаний и трестов. Очень большой человек, пан Вантох. Его называют капитаном нашей промышленности.

– Капитаном?… – изумился captain ван Тох. – Значит, я не единственный капитан из Иевичка? Черт возьми, так Густль, значит, тоже captain! Надо бы с ним встретиться. А деньги у него есть?

– Ого! Горы денег. У него, пан Вантох, наверное, несколько сот миллионов. Самый богатый человек у нас.

Капитан ван Тох стал очень серьезен.

– И тоже captain! Ну, спасибо, парень. Тогда я к нему поплыву, к этому Бонди. Ja, Густль Бонди. I know[21]. Такой был маленький еврейский мальчик. А теперь captain Г.Х. Бонди. Ja, ja, как бежит время!.. – меланхолически вздохнул он.

– Пан капитан, нам пора… как бы не пропустить вечерний поезд…

– Так я вас провожу на пристань, – сказал капитан и начал сниматься с якоря. – Очень рад, что вы заехали ко мне, господа. Я знаю одного редактора в Сурабае; славный парень, ja, a good friend of mine[22]. Пьяница страшный, ребята. Если хотите, я устрою вас в газете в Сурабае. Нет? Ну, как хотите.

Когда поезд тронулся, капитан медленно и торжественно помахал огромным голубым платком. При этом у него выпала на песок большая жемчужина неправильной формы. Жемчужина, которая никем и никогда не была найдена.

Как известно, чем более высокое положение занимает человек, тем меньше написано на его дверной дощечке. Старому Максу Бонди надо было намалевать большими буквами у себя над лавочкой, по обеим сторонам дверей и на окнах, что здесь помещается Макс Бонди, торговля всевозможными галантерейными и мануфактурными товарами – приданое для невест, ткани, полотенца, салфетки, скатерти и покрывала, ситец и батист, сукна высшего сорта, шелк, занавеси, ламбрекены, бахрома и всякого рода швейный приклад. Существует с 1885 года. У входа в дом его сына, Г.Х. Бонди, капитана промышленности, президента компании МЕАС, коммерции советника, члена биржевого комитета, вице-председателя союза промышленников, Consulado de la República Ecuador[23], члена многочисленных правлений и т. д. и т. д., висит только маленькая черная стеклянная дощечка, на которой золотыми буквами написано: