Я представлял себе 12 кабинетов на сцене, четыре по ширине, три сверху. Так в то время делали Manowar, и это выглядело очень круто. Так что отчасти основываясь на количестве оборудования я спросил его: “Почему бы тебе не прийти на прослушивание?”
“Пффф, прослушивание! Да я, бля, сыграю все, что захочешь. Давай мне свои гребаные песни. Я их выучу”.
Я дал ему “Across The River” и “Howling Furies”, и он позвонил мне пару дней спустя и сказал: “Я знаю песни. Когда начнем?”
Мы назначили день прослушивания Денни в Мьюзик Билдинг. Пока он настраивал гитару и оборудование, я предупредил остальных о его замашках. “Он очень заносчивый, но если это воспринимать спокойно, то даже весело” – сказал я.
И вот Спитц заходит в комнату, где мы настраивались. Том Браун тоже там сидел, и Денни, источая высокомерие, вытащил гитару из чехла, снял струну и бросил ею в Тома. “Укороти ее для меня. Слишком длинная” сказал он так, будто Том был гитарным техником на окладе. “Что это за хер, твою мать” – спросил Том.
Спитц идеально прошел прослушивание. Он знал все песни и слабал все соляки. После того, как ушел Нил, Чарли сказал: “Он немного странный, но сыграл он очень здорово”. Нил Тёрбин не хотел его видеть в группе и казалось был испуган сильной личностью Денни. Я сказал ему начистоту: “Ну, мы берем его”.
Нил сказал: “Серьезно? Ты правда хочешь, чтобы этот чувак был в твоей группе? Больше никого нет что ли?” А я: “Сейчас нам нужен этот гитарист. Мы планируем запись пластинки и нам некогда ждать. Он в группе”.
С этим Нил ничего не мог поделать. Я занял твердую позицию, а Нил еще был не в том положении, чтобы указывать: “Либо по-моему, либо никак”. Но это время скоро наступит.
Я позвонил Спитцу на следующий день и сказал: “Ты не хотел бы…”
Он оборвал меня на полуслове: “Да, я буду играть в твоей гребаной группе. Мы покорим этот мир”.
Вот каким был тогда Денни. Десять лет спустя он ушел и начал новую карьеру – производство и ремонт изящных часов. Но в самом начале он был предельно серьезно настроен стать рок-звездой. И хотя он бывал отвратительным, мне нравился его подход. Нас объединяла жажда к успеху. Меня никогда не парила манера поведения рок-звезды. Я только хотел записывать пластинки и выступать с концертами. Но Спитц ЗНАЛ, что станет рок-звездой. И нам это было надо, потому что тогда Чарли был настолько застенчив, что едва мог вымолвить хоть слово. Единственное место, где он разряжался, это за ударной установкой. А еще был Нил, который ныл обо всем на свете, и Лилкер, спокойный музыкальный виртуоз.
Примерно в это время мы узнали, что Джонни реально вез Metallica в Нью-Йорк – в наш район! Чуваки, которые мы никогда и в глаза-то не видели, поселятся на нашей территории, где мы так упорно старались сколотить себе авторитет. И хотя Джонни никогда не был менеджером группы и не выпускал пластинок, он отправил Metallica 1600 баксов и сказал: “Езжайте в Нью-Йорк, а я позабочусь обо всем остальном”. Он был абсолютно решительно настроен стать их менеджером, основать лейбл и выпустить их пластинку. Напоминало тюремный срок. Он никогда не был чьим-либо менеджером и ничего не выпускал. Он действовал инстинктивно. Но через несколько недель после этого разговора Metallica утрамбовались в грузовик U-Haul и отправились в Нью-Йорк. Парни все время менялись, кому ехать на пассажирском сиденье, а кому сзади, где можно было только хранить свои пожитки. Могу только представить, какой дискомфорт они при этом испытывали.
Но это подготовило их к тому, с чем они должны были очень скоро столкнуться. Они буквально ехали вслепую, полностью положившись на незнакомого парня, который рекламировал концерты и продавал пластинки на блошином рынке. Вот что самое поразительное во всем этом. Все это не имело никакого смысла. Это не должно было случиться, и если бы это случилось, Нью-Йорк сожрал бы их живьем. Но это была Metallica. Они были такими же решительными, как и мы, и они с самого начала были улетной группой. Может им повезло, но они и сами создали свою удачу, хватаясь за каждую возможность, которая им подворачивалась.
И Джонни был самоуверен. Он не понимал, что делает, но, черт побери, что бы ни было, он держался за это на все 100%. Пока Metallica ехали из Калифорнии в Нью-Йорк, Джонни позвонил мне и сказал: “Когда они сюда приедут, сможете ли вы встретить их и помочь им, позаботиться, чтобы у них все было в порядке?” К тому времени мое уязвленное самолюбие пришло в норму. “Конечно. Где они остановятся?”
“В Мьюзик Билдинг. Мы достали им комнату для репетиций”.
“А, клево. Они там будут репетировать” – сказал я. “Но где они будут жить?”
“В Мьюзик Билдинг. Они будут жить в Мьюзик Билдинг” – сказал Джонни, как будто я не понял его с первого раза. Думаю, не понял. НИКТО не жил в Мьюзик Билдинг.
“Отели нам не по карману. Нет денег” – сказал он. Это было правдой. У Metallica не было наличных и Джонни потратил последние 1600 баксов, чтобы доставить их в Нью-Йорк. Ему пришлось платить за все своими кредитками и перекредитовать свой дом. Это был гамбит неудачника. “Ты же понимаешь, что там негде спать, нет душа и горячей воды” – сказал я. “Это гребаная дыра”.
“Знаю, знаю. Они в курсе”.
Мы с Лилкером были там в тот день, когда Metallica впервые приехали в Нью-Йорк. Мы тут же нашли общий язык и стали друзьями. Мы были в одной лодке: мы были никому неизвестными группами, пытающимися достичь чего-то реального. Правда, тогда они были в еще худшей лодке, чем мы. Они не знали никого кроме нас, и только-только должны были увидеть место, которое будут называть домом, пока не отправятся на гастроли.
Мы делали все, что могли, чтобы хоть как-то им помочь. Они едва могли позволить себе хоть какую-то еду. В нашей джем-комнате стоял холодильник и гриль-тостер. Мы отдали их им, когда я зашел и увидел их басиста Клиффа Бертона с пачкой хот-догов Оскар Мейер. Он ел их холодными, потому что это были полуфабрикаты. Я сказал: “У нас внизу есть тостер. Мы дадим вам гриль-тостер, чтобы вы могли хотя бы подогреть хот-доги вместе с булочками. Пользуйтесь нашим холодильником и храните еду там”.
У меня есть фотка, где Джеймс стоит с куском болонской колбасы в руке, потому что они не могли себе позволить даже куска хлеба. Мы называли это бомж-ланчем: эй, болонская колбаса в руке, лови хлеба. Мы отвозили Metallica к себе домой, чтобы они могли принять душ, потому что родители Лилкера уходили на работу, а моя мама по-прежнему работала. И вот в течение дня мы заскакивали в Мьюзик Билдинг, забирали Metallica, возвращались домой и они принимали душ у нас. Потом мы все возвращались с Мьюзик Билдинг. Кое-кто из наших друзей тоже начал им помогать. Кое-какие наши знакомые в Квинсе разрешили им ночевать у себя дома. Спать у кого-то на полу было лучше, чем лежать на кишащем блохами матрасе в Мьюзик Билдинг.
Моя первоначальная зависть к Metallica испарилась сразу после знакомства. Я практически жил в Мьюзик Билдинг сутки напролет, хотя ночевал дома. Мы были как братья. Бывало я сидел у них в комнате ночь за ночью и слушал, как они джемуют. Когда я раньше видел репетицию какой-нибудь группы, они обычно настраивались так, будто собираются играть концерт. Ударные стояли посередине, комбики на сцене слева и справа, все наружу. Anthrax репетировали точно так же. Metallica были первыми, из тех, кого я увидел, кто настраивал ударные, а затем размещал комбики вокруг них. Ларс Ульрих стоял в центре полукруга, все остальные стояли вокруг него, к нему лицом. Вскоре после нашей встречи я увидел, как они настраиваются, и спросил: “Что это вы делаете, парни?”
“Мы так джемуем” – ответил Ларс. Я даже не знал, как это понимать… И тут они начали играть, лицом к комбикам, и опять-таки у меня появилось ощущение, что это лучшее из того, что я слышал в своей жизни. Звук, создаваемый Дейвом Мастейном и Хэтфилдом, напоминал симфонию двойной бензопилы. Сидя в этой комнатке 10 на 12 в окружении их комбиков, слушая, как Metallica играет вещи с «Kill ‘Em All» в конце 82-го еще до выхода самого альбома, были вне всякого сомнения самыми клевыми мгновениями моей жизни. Они особенно потрясны, когда понимаешь, чего потом добилась Metallica и зная, что я буквально сидел там, когда они сводили все кусочки вместе, чтобы приступить к завоеванию мира. Они были в гребаном огне; казалось, пламя буквально исходит из кончиков их пальцев. Они были готовы НАЙТИ И УНИЧТОЖИТЬ. Каждый раз, когда я их слышал, я был в полном благоговении. И хотя они уже были хорошо известными бухарями, и я постоянно тусил с ними, я всегда воздерживался от спиртного. Тогда я был абсолютно трезв, потому что алкоголь отравил мой семнадцатый день рождения и после этого я еще многие годы не мог прикасаться к спиртному.
