Как-то в субботу в конце 1982-го я пришел в Рок-н-Ролл Рай, а Джонни и говорит: “Скотт, пока не давай мне свою кассету. Погоди, сейчас я тебе врублю одну демку, она только-только пришла. Это группа под названием Metallica из Сан-Франциско. Демка называется «No Life ‘Til Leather», и это самое потрясающее из всего, что я слышал за всю свою жизнь”.
Конечно, отчасти я уже ревновал, потому что Джонни откопал какую-то новую группу, которая ему понравилась и не хотел слушать нашу группу. Он поставил демо Metallica, я сел и послушал его. Я страдал молча, потому что она была настолько хороша, но в то же время безусловно обожал ее. “Это просто чертовски изумительно!” – сказал я после. Это было похоже на Motörhead со скрипучими гитарами в сочетании с риффами а-ля Judas Priest и Iron Maiden и прочими клевыми штуками. “О, Боже! Вот чем мы должны были заниматься! Как ИМ это удалось? Как они получили такой звук?”
Это демо было на порядок лучше тех отстойных демо, что мы записывали.
“Эта группа просто улетная. Они улетные!” – восторгался Джонни. “Я привезу их в Нью-Йорк, и мы запишем альбом!”
“Серьезно? Но как? У тебя же даже нет компании звукозаписи”.
“Так я ее создам, и они будут на ней записываться, а я буду их менеджером”.
Его слова казались безумием, учитывая, что Metallica были из Сан-Франциско. Я сказал: “Но это ведь МЫ этого хотели, и мы живем ЗДЕСЬ!”
Джонни всегда был убийственно честен: “Вы еще не готовы”. Он это постоянно повторял. “Metallica. ЭТИ парни готовы!”
Мы были опустошены. Отчасти мы понимали, что Джонни прав и Metallica были очень круты. На обратном пути к Квинсу мы с Денни молча сидели в машине. Что нам теперь было делать? Все, что мы записывали, звучало так уматно. Мы думали, что удача у нас уже в руках, и тут Джонни фактически говорит нам, что мы звучим как хренов Maiden. Это так раздражало. А теперь у него новая группа, и он рассыпался мелким бесом.
Я повернулся к Денни и сказал: “К черту Джонни! Он так никогда и не займется нами”. Денни только пожал плечами. И тут проявилась моя непреодолимая сила как у супергероя. “К черту Джонни” – сказал я снова. “Кто-то только что установил планку. Мы просто должны стать лучше”. Это было грубое, но необходимое пробуждение, потому что к концу 1982-го мы понимали, что мы не американские Iron Maiden. До этого Iron Maiden всегда были для нас чем-то особенным, во-первых, потому что они были так чертовски хороши. Даже когда Пол ДиАнно пел в их группе, они были музыкальными образцами для подражания. Но мы также боготворили их, потому что в начале карьеры они звучали как группа, которая добилась успеха, и были в пределах досягаемости, и мы знали, к чему нам стремиться. А потом они перешли от концертов на разогреве у Priest до хедлайна. И когда в группе появился Брюс Дикинсон, все вместе они стали совсем другим животным. За три месяца от шоу перед двумя тысячами человек они начали с аншлагом выступать в Мэдисон-сквер-гардене. К моменту выпуска «Number of The Beast» они уже были вне досягаемости.
По случайному совпадению наша первая встреча прошла на ура, когда Iron Maiden выступали в Норт Стейдж Консерт Сиэтер в Лонг-Айленде примерно за шесть месяцев до того, как взлетели до небес. Мы с Лилкером пошли туда, прихватив с собой моего брата и всех наших друзей. Кое-кто из наших знакомых работал над шоу и передал нам пропуска в фотояму. В первых рядах подростки просто крошили друг друга, а мы стояли в яме, наблюдая за тем, как Maiden нарезают всего в двух футах над нами.
Первоначально той ночью Anthrax должны были выступать на этой площадке с пятнадцатью другими группами, но концерт отложили, потому что выступление отдали Maiden. Перед шоу мы отпечатали флаеры с нашим тогдашним логотипом и новой датой шоу, примерно через месяц. Мы протащили все эти флаеры под футболками, и между песнями, когда гасли огни, бросали их в воздух. Когда свет снова загорался, Брюс Дикинсон стоял в куче бумаги, разбросанной по всей сцене. К счастью для нас, он не видел, как мы бросаем флаеры, потому что нас бы наверняка вышвырнули. И каким-то чудом нас не заметил никто из охраны. Мы стояли с глупыми ухмылками на лицах.
Брюс посмотрел вниз, и группа грянула следующий номер. Как только они закончили песню, Брюс наклонился и поднял один из флаеров. “Кто-то бросил сюда клочок бумаги. Полагаю, они хотят, чтобы я это прочел” – сказал он. “Здесь говорится что-то о группе Anthrax, и о том, что они будут выступать здесь примерно через месяц. Ага, так вот что здесь разбросано по сцене”.
Черт возьми, мы не могли поверить своим ушам. Это было настоящее мгновение Мира Уэйна. Вокалист нашей любимой группы только что упомянул со сцены наше имя. Мы просто съезжали с катушек: “Ни хрена себе! Да на нашем шоу здесь будет яблоку негде упасть!” Спустя месяц в этом зале на 2000 мест было примерно 150 человек. Но все же мы были в восторге, что Брюс Дикинсон прочел наш флаер. Кто бы мог подумать, что шесть лет спустя мы будем открывать выступления Iron Maiden по всей Европе? Уж точно не мы. До нас только дошло, что они вышли из нашей лиги. И теперь какая-то новая группа из Сан-Франциско занимала ту же сферу влияния, что и мы. Они уже достигли того, к чему стремились мы, но они не были впереди нас на несколько световых лет. И мы звучали по-другому. Мой гитарный звук отличался от звука гитары Джеймса Хэтфилда. У нас был свой путь. В самом начале мы были больше мейденами, они больше моторхедами.
Не скажу, что Metallica на нас не повлияла. Когда мы услышали «No Life ‘Til Leather», у нас конкретно сорвало башню. Но в то же время в плане риффов и ритма мы никогда не звучали как Metallica. Можете поставить любую пластинку Anthrax, и не думаю, что вы услышите песню и скажете: “Да это же один-в-один рифф Хэтфилда”. И в то же время мы понимали, что Metallica хороши, очень хороши. Для меня, по крайней мере, это значило не отступать и приложить максимум усилий.
Отстойно, что мы не могли посоревноваться с ними сразу же, потому что собирались поменять половину группы. Берри, который никогда не подходил Anthrax, пошел дальше и позднее основал Hittman с нашим бывшим вокалистом Джимми Кеннеди. Более значимо, что мы наконец-то решили уволить Грега ДиАнжелло. Я по-прежнему считаю его отличным барабанщиком, но мы пытались заставить его играть на двойной бас-бочке, а он не смог. И мы с Лилкером ему такие: “Чувак, послушай гребаный Motörhead. Зацени тему “Overkill” и просто сделай это!” Но он не смог. Я не знаю, или он просто не хотел, или для него было слишком трудно управлять так обеими ногами. Еще до того, как нам представился шанс отпустить Грега, он свалил сам. Это случилось 7 мая 1983-го сразу после того, как мы выступили на разогреве у Metallica в «У Уилли» в Сейревилле, Нью-Джерси. И тут ни с того, ни с сего он сказал: “Я ухожу, я ухожу к Cities”.
Cities были многообещающей группой на нью-йоркской сцене. У них были свои вещи в духе Van Halen, и они могли запросто собрать Л’Амур на тысячу человек. У них был шреддер-гитарист с длинными, клевыми прямыми светлыми волосами, Стив Миронович, и он выглядел офигенно. Басист Сэл Итальяно сейчас в Anvil, и он выглядит точно так же. Они были яркой группой, и им был нужен Грег. Я ревновал и при этом злился. И хотя в конце концов мы бы скорее всего сами его уволили, потому что он не мог играть трэш, я чувствовал, что меня предали. “Ты уходишь к Cities?!? Чувак, да они ничего не добьются, они всего лишь местная паршивая группка. Они мыслят мелко. Они никогда не будут выступать за пределами Нью-Йорка”.
“Ну, я им реально нужен, и они пообещали мне…”
“Ты идиот!” Орал я на него в гримерке. “Давай, вали к своим гребанным подражателям Van Halen – никчемным рокерам! Всех благ!!!”
Понятно, я позволил своим эмоциям выйти наружу. Я завидовал, что он уходит в группу крупнее, чем Anthrax, и вылил на него весь свой гнев. Раньше мы были довольно близки, и в каком-то смысле это положило всему конец. Это было глупо, потому что теперь у меня не только не было барабанщика, я потерял друга.
