Спутник нагнулся вперед и выглянул в оконце, и, когда увидел Марко, на его лице показалось какое-то особенное выражение.

— Он и принадлежит армии, сэр, хотя и не знает об этом. Его зовут Марко Лористан.

Марко узнал его. Эго был человек с острым, испытующим взглядом, который заговорил с ним на самавийском языке.

4

РЭТ

Марко очень бы удивился, если бы мог услышать то, что сказал человек, но он не слышал и повернул к дому, недоуменно размышляя о другом. Человек, настолько приближенный к особе короля, сам должен быть важной персоной, и он, несомненно, знает многое не только об Англии, но и о других королевствах. Очень немногие, однако, слышали о бедной, маленькой стране Самавии, ведь только теперь газеты заговорили о ней в связи с ужасами войны, бушующей на ее земле — и кто, кроме самавийца, мог говорить на ее языке? Интересно бы обо всем этом рассказать отцу, что человек, близкий к королю, заговорил с ним по-самавийски и просил передать такое странное послание на словах.

Он шел уже по боковой улочке и огляделся вокруг. Улица была узкая, и по обе ее стороны возвышались старые дома с покатыми стенами, на что он не мог не обратить внимания. Вид у зданий был такой, словно кто-то забыл перестроить эту улицу и она была как бы частичкой старинного Лондона, которую скрыли от взглядов прохожих более новые и современные строения. Да, по этой улице было любопытно пройтись. Он много видел таких улиц в старых кварталах многих городов. Ему иногда приходилось жить на таких улицах. Но его внимание привлекал не только странный вид улицы. Марко услышал громкие мальчишеские голоса, и ему захотелось узнать, в чем дело. Иногда, приезжая в незнакомый город, он вот так же, привлеченный шумом и возгласами играющих или дерущихся мальчишек, иногда знакомился с ними и у него появлялся товарищ, пусть и временный.

С середины улицы начинался арочный кирпичный туннель. Голоса раздавались оттуда, из-под арки. Из общего хора выделялся один, особенно пронзительный, резкий и тонкий. Марко быстро подошел к арке и заглянул в проход. Тот вел к площадке, выложенной темным булыжником и окруженной со всех сторон железной решеткой старинного кладбища, примыкавшего к тыльной стороне церкви, фасадом выходившей на другую улицу. Мальчишки не играли, они внимательно прислушивались к тому, что громко читал из газеты один из них.

Марко прошел под аркой, остановившись в затемненном конце прохода, и тоже стал слушать, наблюдая за читавшим. Мальчик производил странное впечатление: маленького роста, с большим лбом, острым, пронзительным взглядом небольших глаз. Но и это еще не все. Он был горбат, с короткими, кривыми ногами и сидел, скрестив их, на низкой, грубо сколоченной деревянной тележке с колесиками, на которой, очевидно, и передвигался, отталкиваясь от земли руками. Рядом с ним лежала груда палок, словно это были ружья. Марко почти сразу бросилось в глаза, какое у мальчика сердитое маленькое личико, с резкими линиями у носа и под глазами. Он все время морщился и скалился, словно злился на весь мир.

— Молчите, дурачье, — прикрикнул он на троих мальчишек, которые хотели прервать чтение, — неужели вам ничего не интересно, невежественные вы свиньи?

Злой мальчик был бедно одет, как все остальные, но речь у него была грамотная, без жаргонных словечек, и он чем-то еще отличался от обыкновенных уличных мальчишек. А затем он увидел Марко.

— Ты что здесь подслушиваешь? — закричал он, кинул камнем в Марко и попал ему в плечо. Было не очень больно, но Марко не понравилось то, что и другой парнишка вознамерился повторить поступок горбуна, а затем и еще двое других нагнулись, чтобы подобрать камни.

Марко подошел к мальчишкам и остановился рядом с горбуном.

— Ты зачем так делаешь? — спросил он своим довольно звучным голосом.

Марко был высок и силен на вид, из чего можно было заключить, что с ним не так легко будет разделаться, но не это заставило мальчишек остановиться и молча уставиться на него. Было нечто в самом Марко — он совершенно не обиделся и не разозлился из-за брошенного в него камня. Такое было впечатление, что ему это совершенно все равно. Ему просто было интересно, почему и зачем они это делали. Марко был опрятен и чист, волосы причесаны, поношенная обувь начищена, и на первый взгляд он мог показаться богатеньким «выскочкой», сующим нос, куда его не просят. Однако вот он подошел ближе, и мальчишки заметили, что его чистая одежда сильно поношена, а на башмаках заплатки.

— Зачем вы бросаетесь камнями? — повторил он спокойно, словно хотел понять смысл поступка.

— Я не желаю, чтобы всякие важные шишки заглядывали ко мне в клуб, как будто он их собственный, — ответил горбун.

— Но я не важная шишка и даже не подозревал о существовании вашего клуба, — ответил Марко. — Я услышал ваши голоса и подошел посмотреть, что происходит. А когда услышал, что читают про Самавию, то мне захотелось послушать и дальше.

И Марко бросил на горбуна молчаливый, выразительный взгляд.

— И тебе совсем не надо было кидать в меня камнем. В настоящих мужских клубах так не делается. А теперь я, пожалуй, пойду.

Он уже повернулся, якобы собираясь уйти, но не успел сделать и трех шагов, как его окликнул горбун.

— Эй, ты!

— Чего тебе надобно? — ответил Марко.

— Бьюсь об заклад, ты даже не знаешь, где находится эта страна Самавия и почему они там воюют.

— Нет, знаю. Она расположена к северу от Бельтрадо и к востоку от Джардазии, а воюют они потому, что одна из партий убила короля Марана, но их противники не хотят, чтобы королем стал Никола Ярович. Да и почему бы им этого хотеть? Ярович — разбойник, и в его жилах нет ни капли королевской крови.

— А, — неохотно согласился горбун, — ты знаешь даже это. Тогда иди сюда.

Марко вернулся, и остальные мальчишки замерли в ожидании. Казалось, это встретились лицом к лицу два вождя разных племен или два генерала и подчиненные молча ожидали исхода встречи.

— Самавийцы, сторонники Яровича — люди опасные и способны только на скверные поступки, — снова заговорил Марко. — Им нет никакого дела до блага Самавии. Им нужны только деньги и власть, возможность создавать удобные для них законы и сокрушать всех, с ними не согласных. Им известно, что Никола — человек слабый, и они думают, что если возведут его на трон, то будут делать все, что им захочется.

Тот факт, что Марко заговорил первым и говорил спокойно и рассудительно, заставил мальчишек прислушаться и сразу утвердил его репутацию в их глазах. Мальчики — существа впечатлительные, и они сразу понимают, кто может быть их предводителем. Горбун пристально разглядывал его

своими поблескивающими глазками. Мальчишки начали шушукаться.

— Рэт! Рэт! — крикнули несколько на простонародном лондонском диалекте «кокни». — Поспрашай его еще, Рэт!

— Почему они тебя так называют?'

— Это я себя так называю, — ответил горбун с горечью. — Я и есть «рэт». Посмотри на меня. Шныряю по земле вот так же. Гляди!

Горбун сделал знак своей свите, чтобы та отошла, и начал быстро вертеться на своей тележке, делая неожиданные стремительные броски в стороны по булыжной площадке. Он пригнул голову, наклонился телом вниз, сморщился и делал какие-то движения, как загнанное животное. Он даже издавал резкий писк, когда вертелся туда-сюда, совсем как преследуемая крыса. Все это он проделывал с большим мастерством и смех товарищей воспринимал, как аплодисменты.

— Ну разве я не похож на крысу? — спросил горбун, внезапно остановившись.

— Ты намеренно ей подражаешь, — ответил Марко, — и делаешь так, чтобы развлечься!

— Ну не так чтобы совсем для развлечения, — ответил Рэт. — Я себя так чувствую. Все остальные — мои враги. Я гад. Но я не могу драться и не смогу защитить себя, разве только буду кусаться. А кусаться я умею.