з

зо

notes

1

2

Ф. X. Бернетт

ТЕРРА-КНИЖНЫЙ КЛУБ

Ф. X. Бернетт

исчезнувший

принц

МОСКВА

ТЕРРА-КНИЖНЫЙ КЛУБ

Художник М. Спехова

Перевод с английского М. Тугушевой

Бернетт Ф. X,

Исчезнувший Принц / Пер. с англ. М. Тугушевой. — М.: ТЕРРА—Книжный клуб, 2001. — 304 с.: ил. — (Библиотека для девочек).

Сказочные повести американской писательницы Фрэнсис Ходжсон Бернетт (1849—1924) известны во всем мире. «Исчезнувший Принц» — ее последнее произведение. Его герой — мальчик Марко, живущий в Лондоне и мечтающий увидеть свою родину — страну Самавию. Марко, его отец и друзья преодолели много опасностей и сохранили от недругов великую тайну, которая должна была спасти Самавию...

© М. Тугушева, перевод. 2001 © ТЕРРА—Книжный клуб. 2001

1

НОВЫЕ ЖИЛЬЦЫ ДОМА № 7, ФИЛИБЕРТ ПЛЕЙС

Много есть скучных, грязных некрасивых домов в разных частях Лондона, но самый старый, запущенный и некрасивый, это, несомненно, дом на Филиберт Плейс. Говорят, правда, что когда-то и он выглядел более привлекательно. Однако это было так давно, что никто об этом не помнит. Он стоит позади мрачных, словно нарезанных узкими полосками, почерневших от копоти крошечных садиков. Их сломанные железные решетки еще как будто пытаются защитить дома от грохота и шума многочисленных омнибусов, кебов, повозок, фургонов и снующих взад-вперед пешеходов в поношенной одежде, а вид у них такой, словно они спешат на свою тяжкую работу, или возвращаются с нее, или ищут хоть какое-то занятие, которое доставило бы им пропитание. Кирпичные фасады домов потемнели от дыма, окна — немытые, с рваными, грязными занавесками, а иногда и вовсе без занавесок, а клочки земли перед окнами, когда-то предназначенные для цветов, так утоптаны, что здесь даже сорняки давно не растут. Один из этих клочков использован камнерезом и заполнен памятниками, крестами и мемориальными табличками, выставленными для продажи. На всех них уже выгравировано «Посвящается памяти...». В других крохотных палисадниках можно видеть груды жестянок, в третьих — подержанную мебель: стулья с покосившимися ножками, продавленные диваны с клочьями конского волоса, зеркала с мутными пятнами или трещинами. Внутри дома так же мрачны и неухожены, как снаружи. И все они совершенно одинаковы. В каждом темный коридор устремляется к узкой лестнице, ведущей наверх, в спальни, а несколько таких же узких ступенек спускаются в подвал, на кухню. Окна одной из спален выходят на маленький, грязный, замощенный булыжником двор, где тощие коты или дерутся, или сидят на кирпичных стенах в надежде, что им перепадет немного солнечного тепла. Комнаты по фасаду смотрят на шумную дорогу, в их окна врывается нескончаемый грохот и скрежет. Даже в самые ясные деньки дома кажутся безрадостными и унылыми, а уж в туманные и дождливые более мрачного, заброшенного места в Лондоне не сыскать.

Во всяком случае, так думал мальчик, стоявший около железной решетки в тот день, когда началась история, о которой мы теперь рассказываем. Именно в утро этого дня отец поселил его в одной из комнат дома № 7.

Мальчику было примерно двенадцать лет, его звали Марко Лористан и относился он к той категории мальчиков, к которым прохожие приглядываются внимательно. Во-первых, это был для своего возраста очень рослый мальчик и очень крепкого сложения, с широкими плечами, сильными руками, длинноногий. Он уже давно привык слышать возглас, которым часто обменивались прохожие: «Какой замечательный, здоровый паренек!» Прохожие неизменно также вглядывались в его лицо, а оно явно не принадлежало ни англичанину, ни американцу и отличалось смуглотой. Черты лица были волевые, черные густые волосы облегали голову, как шапка, глаза — большие, глубоко посаженные, в густых стрельчатых, черных ресницах. Внимательный взгляд отметил бы и замкнутое выражение его лица. Этот мальчик был из молча-ливых.

Замкнутость и молчаливость были особенно заметны этим утром, но о чем он сейчас думал, вряд ли могло сообщить его лицу мальчишескую беззаботность.

Марко думал о длинном, хотя и стремительном путешествии, которое он всего за несколько дней совершил из России вместе с отцом и старым солдатом Лазарем. Сидя в тесноте и духоте вагона третьего класса, они промчались по всей Европе, словно что-то очень важное или ужасное гнало их вперед, и вот теперь они осели в Лондоне, словно собираясь остаться здесь навсегда, в доме № 7 на Филиберт Плейс. Однако мальчик знал, что, даже если они здесь проживут целый год, однажды среди ночи отец или Лазарь разбудят его и скажут: «Вставай и одевайся побыстрее. Мы должны немедленно ехать». И через несколько дней он может оказаться в Петрограде, Берлине, Вене или Будапеште и снова будет прятаться в каком-нибудь маленьком бедном доме, таком же заброшенном и неудобном, как дом № 7 на Филиберт Плейс.

Глядя на омнибусы, мальчик задумчиво потер лоб. Необычная жизнь и близость к отцу сделали его не по годам взрослым, но все же он был еще мальчик и таинственность его жизни иногда очень тяготила и заставляла о многом размышлять.

Он побывал во многих странах, но никогда еще не встречал другого мальчика, чья жизнь хоть в малейшей степени походила бы на его собственную. У других мальчиков были родные дома, где они жили постоянно, год за годом. Они ходили каждый день в школу, и играли с другими мальчиками, и рассказывали всем и обо всем, как живут и что делают и куда ездят. Когда же Марко жил на одном месте достаточно долго, чтобы с кем-нибудь поделиться, он должен был помнить, что все его существование окутано тайной и его безопасность зависит от умения молчать.

Это он обещал своему отцу и обещание помнил с самого раннего детства. Не то чтобы он об этом сожалел или еще о чем-нибудь, связанном с отцом. И Марко гордо вскинул черноволосую голову. Ни у кого из мальчиков не было такого отца, ни у кого. Для Марко он был богом и вождем. Он всегда видел отца одетым бедно и скромно, но, несмотря на его поношенное пальто и старую рубашку, тот все равно сразу выделялся из толпы таких же, как он, бедняков. Он был самый заметный, действительно выдающийся. Когда отец шел по улице, прохожие часто оборачивались, чтобы поглядеть ему вслед, чаще даже, чем они оглядывались на Марко, и дело было не в том, что отец был высок, красив и смуглолиц, а в том, что у него был вид человека, привыкшего командовать армиями, которого никто не смел ослушаться. Однако Марко никогда не видел, чтобы отец хоть кем-то командовал, кому-то приказывал. Жили они всегда бедно, одеты были плохо и достаточно часто недоедали. А все же, где бы, в какой стране они ни жили, где бы ни скрывались, их немногочисленные знакомые всегда относились к отцу почтительно и редко садились в его присутствии, пока он не приглашал их сесть.

«Это потому, что он патриот, а патриотов уважают», — говорил себе Марко.

Он тоже хотел стать патриотом, хотя никогда в жизни не видел своей родной страны Самавии. Тем не менее он хорошо ее знал, потому что отец всегда рассказывал о ней, с того самого дня, как взял с него обещание молчать и никому ничего о Самавии не говорить. Он учил Марко, помогал разглядывать карты страны, ее городов, гор, дорог. Он рассказывал сыну о несправедливостях, причиненных народу Самавии, о его страданиях, борьбе за свободу, и, прежде всего, о его непобедимом мужестве. Когда Марко с отцом говорили об истории своей страны, кровь закипала у сына в жилах и по отцовскому взгляду он понимал, что и его кровь пылает. Жителей Самавии убивали, их грабили, они тысячами умирали от жестоких притеснений и голода, но души их подчинить было невозможно, и несколько веков, когда более могучие народы подавляли самавийцев и обращались с ними, как с рабами, они не прекращали борьбы за то, чтобы снова стать свободным народом, как несколько столетий назад.