Мэр пожевал нижнюю губу и вопросительно посмотрел на Бресслера:

— А вы что скажете, лейтенант?

Пусть уж отдувается шеф, решил Бресслер, и сделал вид, что не расслышал вопроса.

— Я категорически против, — сказал начальник полиции. — Малейшая накладка, и мы получим кровавую баню.

Мэр напустил на себя важный вид и значительно кивнул:

— Согласен. По-моему, вы несколько форсируете события, Каллахэн. За вами водится эта дурная привычка. Мне не нужны новые неприятности вроде тех, что вы устроили в прошлом году в Филлморе. Таков мой принцип.

Гарри заставил себя улыбнуться:

— Когда я вижу, что взрослый мужчина преследует женщину с намерением изнасиловать ее, я стреляю. Таков мой принцип.

— Намерение? — мэр побагровел, вся его любезность словно испарилась. — Намерение? Как вам удалось его выяснить, Каллахэн? Вы что, читаете мысли?

Улыбка Гарри превратилась в волчий оскал:

— Что ж, ваша честь, когда я вижу, как голый мужчина с мясницким ножом в руках и торчащим членом мчится по аллее за женщиной, мне и в голову не приходит, что он собирает пожертвования для Красного Креста.

Теперь лицо мэра приобрело цвет густого портвейна. Бресслер глухо крякнул, пробормотал что-то о том, что пора возвращаться в участок, и поволок Гарри к двери. Он отпустил его рукав только у лифта.

— Ты — сама тактичность! Так разговаривать с мэром! Как будто это пушер с Хейт-стрит!

Гарри задумчиво потер нос. Не заметив на его лице даже намека на раскаяние, Бресслер разозлился еще больше.

— Я же не учу его, как управлять мэрией, — миролюбиво заметил Гарри, — у него своя работа, у меня — своя. Господи, я голосовал за него, Эл, но это не значит, что он должен постоянно торчать у меня за спиной. Наверное, он думает, что все инспекторы вышли из романов Агаты Кристи.

— А ты, черт побери, из какого романа? Я знаю тебя двадцать лет, и ты по-прежнему для меня загадка.

— Если хочешь, чтобы я сдал значок, пожалуйста, — Гарри явно наскучил этот разговор.

Лейтенант Альфред Джей Бресслер отрицательно помотал головой, вспомнил свой уютный дом в Твин-пикс, жену, троих детей, которые время от времени удостаивали его своим обществом, и с нескрываемым отвращением буркнул:

— Господи, Гарри, единственное, чего я хочу, так это чтобы в сутках было хотя бы двадцать пять часов. К утру надо проделать черт знает какую работу.

— Ну и не суетись. Работа все равно никуда от нас не денется.

Остаток ночи они провели в кабинете Бресслера над крупномасштабной картой города. К рассвету они наконец-то отметили здания, которые следовало взять под наблюдение, и набросали план операции. Еще надо было экипировать рациями офицеров из тактического подразделения, чтобы в случае необходимости они могли связаться с вертолетами и патрульными машинами. На бумаге все выглядело внушительно, и если повезет, они возьмут Скорпиона в тот самый момент, как только он появится на крыше — если, конечно, он полезет на крышу. Гарри и Бресслер сделали ставку именно на это свойство преступников: если однажды что-то проходит удачно, в следующий раз они действуют по уже проверенной схеме.

Бресслер допил пятую чашку кофе и угрюмо уставился в окно:

— Тебе надо немного поспать, Гарри. А в десять тридцать у тебя инструктаж сержанта Рейнеке и парней из тактического подразделения.

Гарри плеснул себе кофе и проигнорировал приказ начальства.

Утро обещало быть солнечным, но к девяти с северо-запада пригнало большую черную тучу и начал накрапывать дождь. Прикрыв голову пиджаком, Гарри перебежал на противоположную сторону улицы, зашел в парикмахерскую и компенсировал ночное бодрствование тем, что подстригся. Потом почистил ботинки и на инструктаж явился свежим и как будто отдохнувшим. Здоровяки-офицеры из элитного тактического подразделения умели работать командой, и потому инструктаж был простой формальностью. В двенадцать сорок пять довольный собою Гарри вышел из штаб-квартиры полиции, сел в машину и двинулся обычным маршрутом, словно ему предстояло очередное патрулирование. По Коламбус-авеню он добрался до Норт-пойнт и, срезав путь через Ларкин, почувствовал легкое головокружение: за прошедшие сутки в его желудке побывали лишь две галеты и шесть чашек жиденького кофе. А между тем в Ларкине было одно местечко, где подавали лучшие в городе кошерные хот-доги. Гарри припарковал машину у входа в заведение и, поеживаясь под холодными каплями, забежал под навес. Из-под исцарапанной деревянной стойки на него обрушилась волна восхитительных запахов — в громадном паровом подносе булькал перечный соус, трепетали загорелые сосиски и тяжело ворочалась распаренная капуста. Гарри сел на высокий стул и с наслаждением втянул носом запахи.

— Замечательно, мистер Яффи, просто замечательно!

Сквозь клубы пара ему улыбнулся невысокий лысый человек:

— Давненько вы к нам не заглядывали, мистер Каллахэн. Где прятались?

— Дела, мистер Яффи, дела.

— Вам как обычно?

— Да. И побольше капусты.

Рядом с Гарри два молодых человека ковырялись в тарелке с дымящимися хот-догами — у них был такой расстроенный вид, словно они рассчитывали как минимум на бутерброды с икрой.

— Я нахожу его эстетически беспомощным, — вещал один из юнцов, — и чудовищно устаревшим… Приверженец неоорфизма не имеет права обходить стороной ахроматические тональности.

— И все-таки это очаровательно, — возражал второй, — просто очаровательно!

Гарри подавил улыбку и повернулся спиной к стойке. Очаровательная девица в прозрачном полиэтиленовом дождевике и коротких шортиках перебежала улицу и, уверенно ступая длинными, обтянутыми темными нейлоновыми чулками ногами, скрылась в черном провале центрального входа Тихоокеанского банка.

Действительно, очаровательно, подумал Гарри, просто очаровательно. И никакой эстетической беспомощности.

— Ваш заказ, мистер Каллахэн.

Гарри поблагодарил хозяина и жадно набросился на сосиски. Набив полный рот, он снова посмотрел в окно.

Гарри нравилось наблюдать за людьми. Во время многочасовых засад, когда от тоски хочется лезть на стену, это было единственным развлечением, и Гарри научился получать от него удовольствие. Некоторые детективы за восемь-девять часов сидения в машине выкуривали несколько пачек сигарет или обгрызали до мяса ногти, но не таков был Гарри. Он не только прекрасно переносил подобную нагрузку, но и находил в ней свою прелесть. Для Гарри это был живой театр, непрерывный калейдоскоп лиц и событий. Разные походки, разная жестикуляция, разные люди — ни один не похож на другого. Сейчас все они бежали под проливным дождем мимо Гарри — старые и молодые, красивые и уродливые, веселые и угрюмые — нескончаемый людской поток.

Гарри жевал хот-дог и с интересом наблюдал.

«Черт побери, Гарри, ты разглядываешь их, словно обезьян в зоопарке!» — сказал как-то Сэм.

Что ж, может быть, подумал тогда Гарри, и не стал спорить. Его прохладное отношение к человечеству стало легендарным, но Гарри не испытывал желания развенчивать мифы о себе.

— Мистер Яффи, — негромко окликнул он хозяина, — взгляните на противоположную сторону улицы и скажите, что вы там видите.

Мистер Яффи облокотился на стойку.

— Банк. Полным-полно вымокших людей, газетный киоск моего друга Сильверстайна. А в чем дело?

— Кто-нибудь входит в банк?

— Да, только что какой-то парень зашел. А что?

— Ничего особенного, мистер Яффи. Просто за последние пять минут в банк вошли примерно пятнадцать человек, но ни один не вышел.

Хозяин подозрительно посмотрел на Гарри.

— Видимо, это что-то означает, мистер Каллахэн?

Гарри промолчал. Он внимательно осматривал улицу, словно надеясь увидеть что-то такое, что, по его мнению, непременно должно было там находиться. С противоположной стороны было припарковано достаточно машин, но только у одной работал двигатель. Водитель сидел неподвижно и смотрел вперед. Одна рука его лежала на руле.