— Спасибо, не знаю достоин его или нет…

— Это покажет время. А пока тебе надо уехать отсюда подальше. Я предлагаю тебе должность начальника охраны крупного комбината, который сейчас стал собственностью акционерного общества, которое я возглавляю. Это «Северокобальт». Перспективное предприятие, которое заброшено, захламлено, почти разворовано, где рабочим уже полгода не платят денег. Восстановить там порядок нужно срочно. В то же время и тебе нельзя тянуть с отъездом. Сам понимаешь, чем быстрее исчезнешь, тем лучше.

— Я…

— Нет, ты дай досказать мне. Прежде всего об оплате. Десять тысяч тебя устроит? Долларов я имею в виду?

Алексей проглотил слюну, вдруг заполнившую рот.

— Вы шутите, Владимир Семенович?

— Нисколько. И это не все. Компания покупает тебе коттедж здесь, в Подмосковье. Если честно, то он покупался для Евгения, но перейдет к тебе. От тебя потребуются только честность и работа.

— Все это привлекательно, — Алексей поскреб затылок, поджал губы, потом покачал головой. — Боюсь, не справлюсь.

— А ты постарайся. Оправдай. Синегорье, куда придется ехать, сейчас — просто-напросто гнездо безвластья и бандитизма. Мэр городишка — поганец из бывших райкомовцев. Местный Горбачев с большими амбициями и ещё большей придурью. Начальник милиции — пьянь и дуролом. Охраны на заводе нет. Там сейчас зона свободного доступа для любого, желающего поживиться… Ясна картина?

— В достаточной мере.

— А ты знаешь, что такое кобальт? Это ценный стратегический элемент. В мировых запасах минералов его не более шести миллионов тонн. Самые крупные разработки ведутся в Австралии, Заире, Замбии, Индонезии и Канаде. Заметь, все это далеко от Европы. Месторождения, которые были в Советском союзе, оказались за рубежами России. Дашкесан в Азербайджане. Саяк — в Казахстане. С этой точки зрения Синегорский рудник — это настоящий клад. Его надо сохранить во что бы то ни стало. Мы вбухали в «Северокобальт» огромные деньги. Это крупный легальный бизнес, у которого огромные перспективы. Поэтому допустить, чтобы наши деньги ушли в песок и были рассованы по карманам местным жульем и криминальной властью — мы позволить не можем. Тебе придется наладить охрану завода.

— Спасибо, не знаю достоин ли такого отношения или нет. Я ведь далеко не специалист по таким делам.

— Знаю, но ты постарайся. Синегорье, куда ты поедешь, представляет собой гнездо безвластия, беззакония и бандитизма. Мэр городишка — поганец из бывших райкомовцев. Вроде бы где-то когда-то учился вместе с Горбачевым. Так что какой это поганец, можешь легко представить. Начальник милиции — пьянь и дуролом. Охраны на заводе нет. Это сейчас зона свободного доступа. Представляешь картину?

— Достаточно ясно.

— Это хорошо. Яснее поймешь, что требуется там сделать. Мы вбухали в «Северокобальт» огромные деньги. И теперь допустить, чтобы они ушли в песок не имеем права. Значит, главное, навести на заводе порядок. Организовать охрану. Обеспечить безопасность работы директору. Думаю, это тебе будет по плечу.

— Куда денешься? Постараюсь…

— Все пойдет хорошо, если сразу поймешь обстановку. А она непростая. Местная криминальная сволочь привыкла рассматривать комбинат как свою собственность. Наши права на «Северокобльт», которые якобы гарантированы государством для местной «крутизны» ничего не значат. Там все может решить только сила. Ты видел, как обошлись с Жеком? Возможно это их руки. И это только начало. Управа, которую ты нашел на убийцу брата, твое военное прошлое подсказало мне, что ты сумеешь навести там порядок. Наши права подтверждены законом, значит наше противодействие местному криминалу вполне естественно.

— Я понимаю. Поедете втроем. Для начала. Новый директор — Иван Петрович Кузнецов. Ты и офицер милиции Буров. Пусть тебя не пугает, но я обязан сказать, что Кузнецов хозяйственник сталинской школы.

— Что это значит?

Алексей и в самом деле не представлял как понимать формулировку и нуждался в пояснениях.

— Все просто. Он человек без сантиментов. Будет дано задание — дать продукцию через две недели — даст. Ни приписок, ни жалоб на трудности не будет. Кто не умеет — того научит. Кто не хочет — заставит.

— Чем будет заниматься Буров?

— Хороший вопрос, Алексей. — Грибов почесал переносицу. — Ты готов к откровенному разговору?

— Так точно.

— Как я говорил, в городе сложная криминальная обстановка. Буров опытный оперативник, офицер милиции. Он постарается обуздать преступные группировки. Сменит начальника отдела внутренних дел. Подготовит условия для смены мэра. У нас уже есть подходящая кандидатура. Мы её проведем на выборах.

— Там близко выборы?

— Мы их организуем. Пусть тебя это не волнует. Это проблемы Бурова. Я не уверен, что все будет сделано по закону, но ты теперь знаешь ему цену. Так?

— Так точно.

Встречу руководящего совета закрытого акционерного общества «Северокобальт» Грибов по старой привычке назначил в хорошо знакомом ему пансионате «Сосны». Правда, в последнее время репутация заведения оказалась слегка подмоченной. Окруженное глухими заборами, удаленное от города и обеспеченное мощной службой собственной безопасности заведение все же не смогло сохранить тайн происходящего в его роскошных апартаментах. Пресса сумела разговорить нескольких дорогих проституток, которых под видом стриптизерш в «Сосны» завозила фирма платных интимных услуг «Модус вивенди». Несколько скандальных газет заполнили свои страницы описаниями оргий, происходивших в саунах пансионата, в его бассейне и дорогих номерах. Пострадала репутация нескольких правительственных чиновников, резвившихся нагишом перед объективами скрытых камер. По столице стали ходить новые анекдоты. Но пугало Грибова не то, что «Сосны» приобрели скандальную известность фешенебельного публичного дома для толстосумов, а то, что мгновенно усилилось внимание спецслужб всех мастей — государственных и частных — к этому заведению. Проводить здесь деловые встречи становилось все менее удобным.

Если раньше в коттедже, где собирались члены «Семерки» удавалось найти один-два примитивных «клопа» ограниченной мощности, то теперь специалисты определили, что помещение буквально нашпиговано акустическими приборами высокой чувствительности и для их подавления пришлось монтировать специальные устройства — глушилки. Для себя Грибов решил, что этот их выезд в «Сосны» последний. Для соблюдения конфиденциальности деловых встреч надо было искать более надежное место.

От «Мерседеса» с охраняемой автостоянки пансионата к коттеджу Грибов шел по дорожке, выложенной плитками из цветной мраморной крошки. Шел, опустив голову, даже не глядя на куртины цветов, полыхавшие вокруг всеми цветами радуги.

Дорожка была знакомой, настроение поганым. С момента, когда убили брата, Грибов стал мрачным и даже успехи, которые делала Система, его мало радовали. Раньше каждый удачный шаг рождал в душе чувство удовольствия — вот, мол, мы какие, умеем жить и работать ничем не хуже тех, кого долгое время сами же презрительно называли «акулами капитализма».

Возглавив совещание, Грибов зримо воплотил в себе черты образцового представителя процветающего отечественного бизнеса. Было видно — он рад встрече с коллегами, с которыми связан общими интересами и для полноты жизни, кроме общения с ними, большего ему ничего не надо. Он ждет их умных предложений и готов советоваться с каждым, сколько бы это ни потребовало времени.

Ожидая, когда все устроятся, Грибов сидел во главе стола и негромко постукивал пальцами по лежавшей перед ним тоненькой папочке, как пианист, соскучившийся по роялю. Еще недавно (из памяти это ещё совсем не выветрилось), он приходил на подобные толковища полный нервного напряжения, как волк в волчью стаю, не представляя заранее как его встретят и не придется ли отстаивать право вожака в яростной схватке — биться грудью, рвать когтями, впиваться зубами.