Что касалось начальной школы, то собственность распущенного ордена иезуитов была передана Фонду образования, что позволило начать в Венгрии школьную реформу и структурные преобразования. В качестве образца была взята школьная система, введенная в 1774 г. в Австрии и обоснованная в трудах аббата Игнация Фелбигера. Венгерские распоряжения по системе образования «Ratio educationis» были подготовлены комитетом, возглавлявшимся Йожефом Ирменьи, советником Венгерской канцелярии. Таким образом, была создана независимая венгерская система школьного образования, отделенная от церкви и подчиненная особой комиссии по образованию при губерниуме. Вся страна была поделена на девять учебных округов. Каждым округом руководил особый суперинтендант, который должен был контролировать работу учителей, следить за соблюдением ими требований школьных программ, за использованием специально утвержденных учебников и текстов. Жалобы протестантов на такую унификацию образования в «католическом», по их убеждениям, государстве остались втуне не только при набожной Марии Терезии, но и при более либеральном Иосифе II. Начальное образование для детей от 7 до 13 лет стало считаться обязательным. При недостаточности материальной базы эти требования повисали в воздухе, равно как и программа, согласно которой ученики первого класса должны были научиться писать не только по-венгерски, но и по-немецки (готический шрифт), а в третьем классе уже овладеть и латинским. Многое из «Ratio educationis» осталось на бумаге. Однако то, что все же удалось выполнить, можно считать самым долговечным памятником габсбургскому просвещенному абсолютизму в Венгрии.
Своего апогея правительственная система просвещенного абсолютизма достигла при Иосифе II, сменившем на троне свою мать в 1780 г. Иосиф получил весьма солидное образование и был посвящен в arcana imperii[19] задолго до того, как стал соправителем страны в 1765 г. К управлению владениями Габсбургов он готовился осознанно и неустанно. Около семи лет своей жизни он провел, путешествуя в поисках опыта и знаний. Он ездил инкогнито как за границей (под именем графа Фалькенштейна), например, в 1777 г. по Франции, где изучал результаты, достигнутые просвещенным правительством министра Тюрго — выдающегося ученого-физиократа того времени, — так и по своим собственным провинциям, чтобы оценить их возможности и потенциал. Так поступал и великий противник просвещенного абсолютизма Габсбургов Фридрих II, которому Иосиф подражал со смешанным чувством восхищения и ненависти. Подобно Фридриху, Иосиф называл себя «первым слугой государства», подчеркивая, что в этом качестве монарх обладает абсолютной властью гаранта, обеспечивающего верховенство интересов общества и государства над интересами личности, сословий, провинций или регионов. Его империи суждено было стать Gesamtstaat, унитарным государством, состоящим не из разнородных частей и элементов, но основанным на ясных принципах разума и управляемым единым государем, который опирается на централизованный бюрократический аппарат и армию. Вдохновляемый более немецкими идеями о естественном праве и монетаристской политэкономией, чем гуманитарными доктринами французских просветителей (пользовавшимися популярностью у придворной аристократии, чье фривольное увлечение стилистикой рококо он презирал), Иосиф очень скоро понял, что основными препятствиями в достижении его государственных целей станут привилегии дворянства и церкви, региональные права и местные институты. В его ранних работах «Rêveries» («Мечтания», 1763) и «Memorandum» (1765), обобщавших принципы и устремления будущего короля, он полагал, что необходимо поприжать грандов и вельмож. Он мечтал о том, что, перед тем как взойти на престол, обратится к населению своей империи с просьбой дать ему на десять лет право неограниченной власти, чтобы он сумел сделать «все добрые дела, которые невозможно сделать при соблюдении всех правил, постановлений и клятв».
В действительности все это было лишь jeu d`esprit.[20] Что он мог и что ему удалось сделать, так это не признать во всеуслышание особого статуса Венгрии. Взойдя в 1780 г. на австрийский престол, он сумел избежать процедуры коронации в качестве венгерского короля и, соответственно, не давал никаких предвыборных обещаний и клятв. В 1784 г. он даже приказал перевезти Священную корону в Вену на хранение в сокровищнице Габсбургов, заслужив прозвище «король в шляпе» и вызвав резкое негодование в среде венгерского дворянства. В то же самое время ему удалось привлечь на свою сторону небольшое число преданных сторонников реформ: эти венгерские «слуги Иосифа» составили первую сколь-либо значительную прослойку современной управленческой и интеллектуальной элиты страны. Они поняли и признали политику, в которой забота об общественном благе была неразрывно переплетена с представлением Иосифа об имперском могуществе и величии, потому что эта политика казалась им отвечавшей их собственному стремлению улучшить жизнь в стране. Они готовы были следовать за ним, не чувствуя усталости и разочарования. Обучавшиеся в цитаделях современной науки, таких, как Геттингенский университет, они были знакомы с самыми последними политическими и экономическими учениями и школами и много путешествовали по странам Западной Европы. Они представляли собой компактную, внутренне взаимосвязанную социальную группу, члены которой регулярно общались друг с другом, работая стажерами в судебных инстанциях, учась в университетах, служа затем в различных административных органах или же посещая заседания какой-либо из тридцати масонских лож, существовавших в то время в Венгрии, где они могли сообща свободно обсуждать любые, даже самые дерзкие проекты, забыв о социальных предрассудках. В качестве официальных должностных лиц они собирали, систематизировали и интерпретировали данные о стране, ее достоянии и реальном положении дел, оставив, таким образом, бесценный материал для последующих поколений реформаторов. И самое главное, если магнетизм личности Иосифа и его успехи делали их еще более восприимчивыми ко всему новому, то его ошибки и неудачи обостряли в них чувство патриотизма. Всё это вместе взятое не только позволило им повлиять на характер национального движения, сформировавшегося сразу после кончины Иосифа II, но и перебросить мост из своих инициатив и последователей к поколению «великой» реформы 1820–40-х гг. В число «слуг Иосифа» входили и интеллектуалы-разночинцы вроде Йожефа Хайноци — превосходного адвоката, которого можно было бы назвать «первым венгерским либералом, если бы к тому времени либерализм уже появился, и дворяне наподобие выдающегося экономиста Гергея Берзевици, а также политики-аристократы, как Шамуэль Телеки, Ференц Сечени или Йожеф Подманицки.
С воцарением Иосифа II стиль политики просвещенного габсбургского абсолютизма резко изменился. Иосифа не волновал тот политический компромисс, видимость соблюдения которого, несмотря на отсутствие съездов государственного собрания, Мария Терезия ухитрилась восстановить в 1770-х гг., ублажая самолюбие венгерского дворянства знаками предпочтения и отличия, а также вернув Венгрии часть отвоеванных у соседей земель: саксонских городов комитата Сепеш, отнятых у Польши (по договору о первом разделе Польши между Россией, Пруссией и Австрией в 1772 г.), всего Темеша, возвращенного в число венгерских комитатов, а также аннексированного и присоединенного к Венгрии Фиуме — города-порта на восточном побережье Адриатики. Всегда чувствуя, что у него мало времени, Иосиф безоглядно бросился в стремнину реформ, убедив себя в том, что король имеет право издавать законы и указы, не советуясь с представителями сословий.
Первый комплекс нововведений касался взаимоотношений между государством и католической церковью, позиции которой, хотя уже несколько ослабленные реформами Марии Терезии, все еще держались на привилегиях, по мнению Иосифа, по-прежнему обеспечивавших ей статус государства в государстве. К тому же, с точки зрения государства, нежелание католической церкви на практике признать веротерпимость vis-à-vis с другими конфессиями ослабляло общество, порождало в нем напряженность при том, что католики в Венгрии составляли не более половины всего населения страны. Вторая половина была поровну разделена между протестантами (кальвинисты, лютеране, унитарии), с одной стороны, и православными и униатами — с другой (менее 1 % приходилось на долю иудеев и исповедующих другие религии). Прежде всего, Иосиф утвердил положение, которое первоначально было разработано еще в 1767 г. при Марии Терезии и согласно которому содержание папских булл, указов и других инструкций могло публиковаться исключительно с королевского разрешения (placetum regium), — распространив его действие также на Венгрию. Затем Иосиф убрал из-под церковного контроля цензуру; фактически он даже приказал перлюстрировать переписку католического духовенства с Ватиканом. Параллельная либерализация цензуры (индекс запрещенных книг сократился с более, чем 4 тыс. наименований до примерно 900) привела к замечательному расцвету книгоиздания, к появлению на рынке самой различной литературной продукции, в частности публикаций, критически оценивавших деятельность Иосифа с корпоративных, патриотических и прочих идейных позиций.
