«Народники» во главу угла ставили проблемы «национальной судьбы». Поэтому они живо интересовались положением венгерских меньшинств в соседних странах, маргинальной социологией и правонарушениями, демографическими проблемами, отношением государства к церковным организациям, распадом общественных связей между людьми и влиянием коммунизма на национальное самосознание в целом. Именно полное небрежение властей судьбами своих соотечественников за рубежом дало толчок к формированию этого движения также в конце 1970-х гг. Когда Дьюле Ийешу было отказано в публикации критических статей, посвященных этой теме, то группа его единомышленников собралась на свое первое заседание в 1979 г. в доме поэта и преподавателя Шандора Лежака. С 1983 г. (когда умер Ийеш) роль лидера «народников» перешла к Шандору Чоори, автору полемических работ, в которых анализировался весь комплекс интересовавших движение тем, и в особенности проблема негативного влияния социализма на нравственность народа.
Среди официальных организаций, тем или иным образом связанных с оппозицией, мы находим, как и следовало ожидать, Союз писателей, несколько академических институтов по общественным наукам; факультеты университетов (прежде всего, юридические и экономические); группы молодых художников; Кружок дунайских экологов; а также различные полуофициальные дискуссионные клубы. Литературная газета «Тисатай»(«Земли Тисы»), журналы «Форраш» («Исток») и «Мозго вилаг» («Мир в движении») печатали на своих страницах произведения «народников», в то время как новые общественно-политические периодические издания «Медветанц» («Танец медведя», вышел в свет в 1981 г.) и «Сазадвег» («Конец века», учрежден в 1985 г.) в основном научились обходить цензуру и обсуждать в довольно объективной манере целую обойму острых тем, иногда даже из запрещенных, например, сталинизм в Венгрии, советский блок, события 1956 г., антисемитизм и отношение к цыганам, нищенство, судьба экономических реформ, нарушения в системе социальной защиты и пр. И наконец, оба основных течения оппозиции, а также кучковавшиеся вокруг них группировки установили связи с лидерами венгерских меньшинств за рубежом, находя понимание и поддержку среди венгерской эмиграции, живущей на Западе. (В частности, поддержка оказывалась в виде стипендий и премий, назначавшихся Институтом открытого общества со штаб-квартирой в Нью-Йорке, основанным Джорджем Соросом — американским бизнесменом венгерского происхождения, в 1982 и в 1987 гг. он официально открыл свой филиал в Будапеште.)
Свобода совести (согласно опросам, около 50 % населения Венгрии в 1980-х гг. считали себя верующими, хотя только 20 % регулярно посещали церковные службы) составляла часть того фундамента, на котором создавалась оппозиция, особенно христианско-национального толка, бросившая вызов единовластию марксистской партии. Режим, в целом, досаждал церкви, хотя до открытого конфликта дело и не доводилось. Власти вмешивались в сферу религиозного наставления, мешали строить новые храмы, не разрешали возобновлять деятельность некогда запрещенных орденов. Однако церковные организации воздерживались от острокритических высказываний в адрес правительства. И протестантские церкви, и католическая рассчитывали упрочить свое положение, сотрудничая с режимом и воспитывая паству в духе лояльности существующей власти. Их надежды усилились особенно после того, как они были поддержаны Ватиканом в их неприятии «фундаменталистских конгрегаций», выраставших под руководством священников, остро интересовавшихся социально-политическими вопросами (например, некоторые из них выступали против всеобщей воинской повинности) и требовавших подлинной независимости для церкви.
В первой половине 1980-х гг. взаимоотношения между этими двумя лагерями оппозиции, столь различными по своим убеждениям, определялись взаимным желанием создать единый антикоммунистический фронт. Первой из таких акций стал опыт совместного издания в 1980 г. самиздатовского сборника статей, посвященных памяти недавно умершего политолога Иштвана Бибо, который для обеих сторон в равной мере был знаковой фигурой благодаря цельности своего характера, демократизму и патриотизму своих воззрений. Последней акцией стала конференция, созванная в июне 1985 г. в Моноре, на которой выступавшие подробно освещали и анализировали наиболее драматические аспекты углублявшегося и становившегося всеобщим кризиса. Однако, как только встал вопрос о трансформации системы, ответственной за этот кризис, и началась работа по созданию программ действий, пути «урбанистов» и «народников» разошлись. В июне 1987 г. Киш, Шолт и Ференц Кёсег опубликовали в «Беселё» программу демократической оппозиции под названием «Общественный договор». Хотя, учитывая геополитическую ситуацию, они призывали к созданию такого политического плюрализма, в котором находилось место и для коммунистов, и для имперских интересов Советского Союза, в одном вопросе они были бескомпромиссны: нынешнее руководство не способно управлять процессом. «Кадар должен уйти» — таков был основной вывод.
Для «народников» эта программа была слишком радикальной. Они (не создав цельной всеобъемлющей программы) процесс перехода представляли более плавным и постепенным и отводили в нем активную роль коммунистам — сторонникам реформ. В результате демократическую оппозицию не пригласили на конференцию «народников», которая вновь состоялась в Лакителеке, где 27 сентября 1987 г. в присутствии Пожгаи и еще нескольких коммунистов-реформаторов принимается решение о создании Венгерского демократического форума (МДФ) — легальной организации, явным образом нацеленной на последующее ее превращение в политическую партию. В свою очередь, «урбанисты» 1 мая 1988 г. провозглашают создание Сети свободных инициатив уже после того, как 30 марта 1988 г. бывшие студенты-юристы образовали свою собственную, третью, партию — Союз молодых демократов (ФИДЕС), по замыслу альтернативную Венгерскому коммунистическому союзу молодежи и предназначенную, в определенной мере, преодолеть раскол между «урбанистами» и «народниками». Они выдвинули программу, в которой подчеркивалась необходимость создания экономики смешанного типа, соблюдения прав человека, а также наличия политического плюрализма и сохранения национальных ценностей. При этом ФИДЕС не противопоставлял себя радикально-либеральным инициативам и в течение всего переходного периода и даже некоторое время спустя оставался самым близким политическим союзником демократической оппозиции первой волны. 13 ноября 1988 г. демократическая Сеть свободных инициатив была преобразована в Союз свободных демократов (СДС), когда стало ясно, что объединить на этом этапе оппозиционное движение никоим образом не удастся: партии, группы, псевдополитические и прочие организации (профессиональные ассоциации, независимые профсоюзы и др.) в течение всего 1988 г. вырастали, как грибы. Кроме того, вновь возродились и реорганизовались «исторические партии»: 18 ноября была учреждена Партия мелких хозяев, в январе 1989 г. организовались социал-демократы, а в апреле — христианские демократы.
И хотя к середине 1987 г. число тех, кто так или иначе был причастен к деятельности венгерской оппозиции, превышало уже не десятки, а тысячи людей, именно в этот период — с осени 1987 г. до весны 1989 г., — в который и произошло de facto восстановление многопартийной системы, начиная с публикаций первых оппозиционных программ и образования первых партийных организаций, — именно тогда действительно широкие слои населения стали относиться к ним как к реальным претендентам на политическую власть. Это произошло благодаря серьезному ослаблению контроля над средствами массовой информации. Частично были легализованы существовавшие самиздатовские органы печати, появились новые оппозиционные издания, но, самое главное, старые газеты и журналы значительно свободнее стали публиковать самые разные материалы на своих страницах. И дело не в том, что число членов МДФ, например, вскоре выросло до 10 тыс. человек. Ни одна из новых партий не собиралась стать и не стала массовой организацией. Не стремились они и к постоянной политической активизации народных масс. Тем не менее, достаточно большое число венгров были хорошо информированы о целях и задачах этих партий, и многим эти цели нравились. И поэтому они охотно принимали участие в их редких, тщательно продуманных мероприятиях, убедительно доказывая, что Грос был не прав, когда в конце 1988 г. заявил, что «улица принадлежит нам».
